Однажды Геннадий обратился за советом к Пчелке и услышал, что ничего в таких случаях не надо делать.
— Пройдет время, и все образуется. Он привыкнет к вам, вы к нему. Через годик не узнаете Васю Голубева.
«Год — слишком долгий срок. Хорошо бы побыстрее», — подумал Геннадий. На службу он не сетовал. Через несколько месяцев после прихода на корабль стать полным хозяином штурманского комплекса — это немало. А все он, Таланов, со своими причудами, странностями... Одно хорошо: ни во что не вмешивается, не сует всюду нос, не нервирует.. Обычно, придя утром на корабль, выслушивает доклады подчиненных, как будто думая о чем-то другом, но в ходе разговора умеет схватить главное, даст указания, затем отпускает всех, в виде напутствия повторяя одну и ту же любимую фразу: «Давайте действуйте! Время деньги, а денег нет», — и больше не мельтешит перед глазами.
. Геннадия не давит командирская опека, он принимает это с благодарностью, как знак особого доверия, и думает только о том, как бы не подвести Таланова.
Еще накануне командир корабля предупредил: скоро пойдем на зачетную стрельбу. А это — самое важное.
Первый раз Геннадий будет свидетелем ракетного удара по неподвижной цели. А пока надо все трижды проверить, исключить какую-либо случайность.
Геннадий привычно вошел в помещение боевого поста. Голубев, возившийся у основания прибора, поднял голову, вскочил и наспех вытер руки ветошью.
— Товарищ лейтенант, произвожу чистку блока датчиков, — доложил он и замер, вытянув руки, как всегда пугливый и настороженный.
Геннадий поздоровался.
— Ну как дела?
— В порядке, товарищ лейтенант. Лично проверил.
— Давай посмотрим.
Геннадий за короткое время службы выработал золотое правило: «Свой глаз — алмаз». Все прощупает своими руками... Он нажал рычажок «питание», вспыхнули сигнальные лампочки счетно-решающих приборов, послышался мягкий шелестящий шум работающих механизмов. Вместе со штурманскими электриками он проверял навигационный комплекс, недавно установленный заводской бригадой. Длилось это не час и не два... Весь день. Геннадий забыл обо всем на свете и даже о том, что рядом стоит Василий и надо бы с ним переброситься живым словом. Сам Голубев не решался напомнить о себе.
«Оба офицеры, а какие разные, — думал он, сравнивая Кормушенко и Таланова. — Этот все может сделать, а тот — книжный человек. Аппетит большой, любит красивую жизнь. На чужих трудах в рай едет...»
Вспомнился ему недавний случай. Таланов купил телевизионный комбайн «Беларусь». Казалось бы, чего больше — тут и телевизор, и радиоприемник, и проигрыватель. Так нет, пришло в голову придать ему «художественное оформление»: пусть телевизионная антенна возвышается в виде маяка. Где ее такую достать? Тут он и вспомнил о Голубеве. Вспомнил потому, что Василий сам сконструировал радиоприемник с телевизором. Таланов позвал его к себе: вот, полюбуйся моей покупкой и построй антенну-маяк.
«У всех офицеров антенны куплены в магазине за десятку и видимость отличная», — заикнулся было Василий. А он и слушать не хочет. «Пусть у всех будет покупная, а ты сам сделай». Спорить бесполезно. Василий пошел на берег, раздобыл журналы. Там множество вариантов антенн. Есть схемы, страшно поглядеть — еж с колючками. За «ежа»-то и ухватился Таланов. «Такую мне и сделай. Мы с женой хотим смотреть Норвегию». Много вечеров сидел Василий и мастерил маяк и замысловатую антенну; один тросик сплести чего стоит... Привез, установил. Появилась на экране сетка для настройки. Все как полагается, а хозяина не устраивает: «Вот этих квадратиков сбоку почти не видно... Давай сделай яснее...» — «Это же сетка, товарищ командир», — объясняет Василий. А он сердится: «Вот ты добейся, чтобы каждая точка на ней была отчетливо видна». Пришлось переделывать антенну, убить еще несколько вечеров, и все оказалось бесполезным: изображение четкое, а эти проклятые квадратики по краям так и не прояснились...
Геннадий устал, прервал работу, сел и задумался.
— Василий, новая техника требует больше внимания. В инструкцию по обслуживанию приборов придется кое-что добавить...
— Ваше дело, товарищ лейтенант.
— Нет, дело общее, я хочу знать твое мнение.
— Оно, может, и надо. А народу у нас — минимум.
— Тяжело будет — я помогу.
— Ну, с вами другое дело...
До ухода в жилой городок последнего рейсового автобуса оставалось сорок минут.. Геннадий надел китель и поднялся к Таланову доложить, что новая техника, недавно поступившая с завода и установленная на корабле, требует большего ухода. Старые инструкции уже не годятся, их придется основательно переделать. Но не успел он и слова проронить, как Таланов протянул ему листки «Извещения мореплавателям».
— Геннадий Даниилович, сами понимаете, поход на носу. Убедительно прошу, задержитесь и откорректируйте карты.
О том, что через несколько минут уходит автобус, а там, дома, с нетерпением ждут жена и дочь, Геннадий не посмел заикнуться...
— Есть, будет исполнено, — привычно ответил он и все же напомнил насчет инструкций, что вот-де сама жизнь требует внести в них изменения. Дескать, новая техника таит много возможностей, а инструкции отстали от жизни.
Таланов слушал рассеянно, торопливо надевая шинель.
— Вы подготовьте свои соображения, и мы завтра с утра потолкуем.
— Разрешите, я набросаю инструкции?
— Добро, делайте, что считаете нужным. С моей стороны поддержка обеспечена, — откликнулся Таланов, застегивая пуговицы, и, уже открыв дверь, добавил: — Не волнуйтесь, я позвоню дежурному, вас отправят домой на машине.
Геннадий сел к столу, расстелил карты, положил перед собой извещения. Болела шея, веки слипались, все тело ныло. Стоило больших усилий перебороть себя, заставить сосредоточиться над картами. А впереди еще прокладка...
7
Утром «вышли на мощность». Все источники питания от берега отключены. Турбина получила пар от ядерной установки. Подводники стоят вахту, как в походе.
Геннадий в последнее время поздно возвращался со службы, а после ужина еще сидел за книгами о полярных плаваниях. Не оставляла идея стать Нестором-летописцем. Для начала хотелось узнать по книгам историю завоевания Северного полюса. Вера видела увлеченность мужа, радовалась. Огорчало только, что он изо дня в день не высыпается.
Она собиралась попросить Таланова, чтобы он пораньше отпускал Геннадия. Но стоило ей заикнуться об этом, как Геннадий начинал сердиться:
— Не смей и думать, Мышонок. Лейтенантов везде гоняют как миленьких. Иначе быть не может. Зато набираешься ума и опыта. А насчет отдыха и удовольствий — успеется. Вся жизнь еще впереди...
Вера поверила: может, и в самом деле нагрузка только на пользу, — и отступилась. Вот и сегодня утром она не догадалась, в какое дальнее и ответственное плавание уходит муж. Он только обнял ее, заглянул в глаза и сказал: «Не беспокойся, недельки две меня не будет». Собрал вещи в маленький чемоданчик и уехал.
Сейчас он сидел за широким прокладочным столом, подбирал походные карты.
Вошел, как всегда неожиданно, Таланов, протянул руку.
— Я вижу, не укладываетесь в служебное время. Не удивляйтесь, Геннадий Даниилович, все не укладываемся, все не поспеваем... Грех винить кого-нибудь... Попробуй справься с этаким хозяйством, — он сделал широкий жест рукой в сторону отсека, уставленного шкафами навигационного комплекса.
Геннадий улыбнулся, снял пилотку, вытер потный лоб.
— У меня нет еще навыка...
— Не в этом дело, Геннадий Даниилович, мы рабы техники. Понимаете, техника нас гонит вперед... Ничего-то человек сделать не может, он просто бегун на дальней дистанции, его заставляют мчаться во всю прыть, и нет времени даже оглянуться. Я начинаю по-.нимать американцев, они совсем очумели от этого безумного прогресса. Даже книги выходят с призывом: «Остановите земной шар! Я хочу сойти!» Крик человеческой души... Как сказано у одного поэта (Таланов поднял руку над головой и прочитал с выражением):
...А впрочем,
Куда воспаленному веку,
отбросив
Скорости звука и света,
Со скоростью мысли
помочь
человеку!
Нет, предки наши лучше жили, а? Читаю «Фрегат "Палладу"» и завидую дедам: ходили на парусниках, хлопот-забот не знали. «Кливер-шкоты травить!..» «Брамсели поднять!..» Или взять крейсера. Выйдешь на мостик, ветерок обдувает, прохаживаешься... А на наших чудищах... Команда — «срочное погружение!» — и будь здоров — на два месяца, а то и больше... Претензий предъявлять некому... Служба... Вы на меня не обращайте внимания. Вероятно, убедились, я человек весьма консервативных взглядов. Меня часто прорабатывают, а перевоспитать не могут. Может, вы за это возьметесь?
— Нет уж, увольте, товарищ капитан третьего ранга. То вы говорите насчет стандартизации жизни, нивелировки человеческой личности. Дескать, бешеная работоспособность, а не дают развернуться... Теперь сетуете на технику. Она, проклятая, во всем виновата, гонит нас в хвост и в гриву.
— Одно другому не противоречит. Если хотите знать, гонка науки и техники — это тоже своеобразный стандарт нашего времени.
Таланов обратил внимание на карты, полистал их, глянув на часы, ужаснулся: «Время деньги, а денег нет» — и поспешил к командиру корабля. Через несколько минут он вернулся с известием:
— К нам идет начальство. Интересуется комплексом. Я доложил — все в полном порядке.
Геннадий поднял голову и первый раз серьезно возразил:
— Зря вы так сказали, товарищ капитан третьего ранга. Нам еще надо кое-что отрегулировать...
Таланов сделал недовольную гримасу:
— В походе будет время, все наладится, а пока надо проявить мудрость и помалкивать. Вы не знаете наше начальство. Только заикнись, сейчас же начнутся выяснения: что случилось, по чьей вине... Надеюсь, понимаете, не в ваших интересах на первых порах службы иметь «фитили»...