Интернатники смотрели на Люсю, как солдаты на генерала во время парада.
– Милый Устин, – попросила она. – Принесите лопату. Мы взрыхлим землю, чтобы малыши мягко шлёпались.
– Зачем лопатка? – возразил Устин. – Мы сейчас лапами взрыхлим.
Интернатники бросились на яму, как на врага. И заработали лапами, так что песок во все стороны посыпался. Через минуту площадка для приземления была взрыхлена и просеяна, как хороший огород у мичуринцев-юннатов.
– Прекрасно! – сказала Люся. – Начинаем прыжки. Первым прыгает самый маленький – Мохнурка Великолепный.
Но Мохнурки не было.
– Где Мохнурка? – спросила Люся.
– Он в яме, – ответил Иглосски. – Землю взрыхляет. Он ещё не вылез.
И точно – из песка вынырнул на поверхность Мохнурка.
И очумело посмотрел по сторонам.
– Он решил, что будут прыжки в глубину! – сказал Снежная Королева.
Все засмеялись. А Мохнурка вылез, сел на песок и вдруг заплакал.
– Ты чего?
– Я очки потерял!
Интернатники бросились к яме и стали её рассматривать.
Очков не было.
– У тебя есть запасные? – спросила Люся.
– Нет! – рыдал Мохнурка. – Это совсем последние были.
Кара-Кусек отозвал в сторону Снежную Королеву.
И они стали шептаться.
– Мы знаем, что делать, – сказал тушканчик. – Нужно принести нюхоскоп.
– Пусть Биби-Моки принесёт! – добавил горностай.
Биби-Моки, не торопясь, пошла за нюхоскопом. Все стояли, как почётный караул.
Вот Биби-Моки вернулась. Установила штатив. Сначала направила трубу на Мохнурку, понюхала его, а потом на яму.
И стала по яме водить.
– Здесь, – сказала она.
Мохнурка ринулся в то место, куда была направлена труба, и стал рыть землю. Секунда – и вылетели прекрасные чёрные очки.
Батюшки! Сейчас они плюхнутся на кирпичную дорожку! Разобьются!
Но тут неярко сверкнула молния, и Фьюалка приземлилась с другой стороны ямы с очками в лапе.
Биби-Моки не спеша понесла штатив в ночевальню. А Люся сказала строго:
– Продолжаем занятия. Первым будет прыгать Иглосски.
Ёжик разбежался и прыгнул. Он приземлился совсем рядом с доской. Плюхнулся, накрывшись дребезжащими иголками. Люся вбила колышек в землю рядом с его рекордом.
Зверюшки переживали и радовались. И очень серьёзно прыгали. Прыгнул Бурундуковый Боря, Сева Бобров и другие юные спортсмены. Немного они обошли ёжика Иглосски. Но вот очередь дошла до Кара-Кусека. Он разбегаться не стал. Взял и сиганул с места через все рекорды и колышки прямо к забору, огораживающему участок.
– Девочка Люся, а можно ещё раз прыгнуть?
– Давай, скачи! – сказала Люся.
Кара-Кусек как скакнет! Как перелетит через забор! И повис на соседской яблоне.
Долго снимали чемпиона с дерева.
Потом провели соревнования по бегу. Бегали на сто метров и обратно. Победил Устин, Летящий в Облаках. По дороге он уронил свой пояс с пистолетом. Остановился, поднял его, вернулся, отдал Люсе и снова помчался. И всё равно прибежал раньше всех.
Проводить соревнования при столь разносторонних способностях спортсменов было немыслимо трудно.
Ещё бы! Кара-Кусек скачет, как кузнечик. Предлагает прыгать через яблоню или на крышу. Сева Бобров зовёт в воду. Давайте, мол, плавать и нырять. Мохнурка желает нырять в песок и хочет бегать стометровку под землёй.
Иглосски предлагает проводить соревнования по нюханию. Закопать какую-нибудь тухлянку около станции и отыскивать без нюхоскопа.
А Биби-Моки уговаривает всех меряться силой: брать ворота, поднимать и перетаскивать в разные стороны.
Она подняла ворота и утащила их на тридцать метров.
И грохнулась вместе с ними. Обратно ворота несли всем классом. И на место устанавливали.
Тут пошёл дождь. Мокрый[2] и холодный. Олимпиада прекратилась. И радостные звери потащили Люсю в спальню.
Они уселись на кроватях и болтали ногами.
– Давайте играть в жмурки! – предложила Люся.
– А как это? – спросил Сева Бобров.
– Надо тому, кто водит, завязать глаза. И он всех остальных будет ловить. Давай мы начнём с тебя.
– Давайте, девочка-учительница!
Завязывать глаза Севе было очень неудобно. Все повязки скатывались у него на затылок. Поэтому ему просто надели на голову Люсин школьный мешок для обуви. Все остальные интернатники рассыпались по комнате.
Люся повернула Севу вокруг оси:
Ходи, ходи по пятам,
Ходи здесь, ходи там.
Если налетишь на шкаф,
Значит, будешь ты не прав.
Люся подбежала к подоконнику и забралась на него с ногами. Интернатники кинулись врассыпную, как воробьи от кошки.
Сева уверенно прошёл мимо кроватей и тумбочек. Подошёл к окну и взял Люсю за руку. Будто ни в каком мешке и не сидел.
– Как ты меня так быстро отыскал?
– Я тебя унюхал.
– Мы же умеем чуять! – сказала белочка Цоки-Цоки. – Нам же надо не только глаза завязывать. Надо ещё нос!
– Надо затыкалки принести! – закричал известный окурочник Кара-Кусек. – Там на помойке у забора их сколько хочешь. Ими бутылки затыкают.
– Не будем мы ничего на помойке собирать, – сказала Люся. – Давайте я буду водить. Я нюхать не умею.
Она сама засунулась в мешок. Покрутилась и начала поиски.
Люся двигалась по спальне, натыкалась на кровати. Вокруг была тишина. Будто интернатники растворились в воздухе. Они не топали ногами, не задевали вещи, не хихикали и не дышали.
Люся минут пять ходила от одной стены до другой. Но пространство просеивалось сквозь руки, а интернатников не было.
– Эй, – сказала завязанная Люся. – Есть кто?
Тихо. Никто не ответил.
– Я так не играю! – сказала Люся. – Вы куда-то ушли.
Люся сняла повязку. Все меховые ученики были в комнате. Они просто расступались перед ней, как туман. Двигались ловко и бесшумно. Мохнурка сидел под кроватью.
– Чего же вы не отвечаете, что вы здесь? – спросила Люся.
– Мы ответим, а ты как прыгнешь! – сказал Мохнурка. – И поймаешь нас.
Люся осмотрелась:
– А где Кара-Кусек?
– Вот он, – сказала Цоки-Цоки. – Видите, на окне сидит.
Под потолком, на карнизе, прижался к стене тушканчик.
– Мне трудно с вами играть, – сказала Люся.
Малышня снова повисла на ней:
– Давайте что-нибудь рисовать!
– Читать сказки!
– Давайте прыгать на потолок!
Люся задумалась.
– Давайте вот что сделаем. Давайте устроим танцы. У вас есть музыка?
– Ура! – завопили интернатники. – У нас есть музыка!
– А танцы – это что? Что это такое?
– Сейчас узнаете, – ответила Люся. – Сдвигайте кровати в одну сторону. Чтобы было место. И тащите сюда вашу музыку.
Меховые ребята быстро составили все кровати в угол.
И тумбочки тоже.
Бурундуковый Боря подёргал Люсю за юбку:
– Нашу музыку сюда тащить не надо. Она уже здесь.
– Где здесь?
– Здесь, здесь. Иглосски здесь, Цоки-Цоки здесь, Устин здесь. Они – наша музыка. Только Плюмбум-Чоки нет.
– Вот и тащите его сюда.
Мохнурка сразу повёл в атаку нескольких интернатников: Фьюалку, Устина, Снежную Королеву и Севу Боброва. Они бесшумно скрылись. А через две минуты так же бесшумно появились. Только их всё время разбрасывало в разные стороны или стягивало вместе. Потому что они несли Плюмбум-Чоки в сиреневых трусищах. А он, тоже бесшумно, бушевал и сопротивлялся.
– Плюмбум-Чоки, разве ты не хочешь к нам? – спросила Люся.
– Ккккк вамк кхочу! – проскрипел Чоки. – А они ксказали, кчто кбудут ккктанцы. Кккк ктанцам я кне кхочу.
Он, наверно, думал, что танцы – это какие-то иностранцы: американцы, испанцы… в общем, танцы – жители Тании.
– Танцы – это когда парами кружатся под музыку! – объяснила Люся Плюмбуму.
– Значит, у нас будет кружильный праздник! – захлопала в ладоши Цоки-Цоки. – Ура!
Она принесла из чулана барабан и села на стул. Другие оркестранты тоже принесли стулья и поставили перед собой стойки с нотами. А инструментов у них не было.
Все они были важные и напоминали оркестр из басни Крылова. Так и хотелось сказать:
Однажды белка, волк, ежонок
И Плюмбум, то есть медвежонок,
А также муравьед
Задумали сыграть квартет.
Биби-Моки топнула ногой несколько раз, задавая ритм, Цоки-Цоки застучала на барабане, а Устин взвыл, как будто он труба. И полилась непривычная, но очень трогающая музыка.
Иглосски выскочил вперёд, стал приплясывать и греметь иголками. При этом Плюмбум-Чоки как-то странно скрипел и тикал. Но очень музыкально. А Биби-Моки пела, как саксофон.
Так весело получалось, что нельзя было устоять на месте. Люся и вся меховая братия задвигались, закачались.
Танец становился всё веселее и быстрее. Всё неожиданней. Кара-Кусек от восторга стал прыгать с передних лап на задние. Мохнурка катался по комнате колесом. А Снежная Королева прыгал на стенку, прилипал там под потолком и отлетал обратно.
И все подвывали в такт музыке.
Дверь распахнулась. В комнату вплыла матушка Зюм-Зюм с белым платочком, как будто ансамбль «Берёзка» приехал.
И все ещё больше завеселились.
Сева Бобров выскочил на середину комнаты и запел:
Сева, Сева, Сева, Сева.
Сева, Сева – молодец!
Он победоносно на всех посмотрел, застеснялся и убежал. Тогда вышел вперед Бурундуковый Боря и тоже запел:
Боря, Боря, Боря, Боря!
Боря, Боря – молодец!
В оркестре наступила пауза, и Боря ретировался.
Ёжик Иглосски выступил из оркестра и, клацая иголками, прошёлся перед интернатниками, напевая:
И Иглосски, и Иглосски!
И Иглосски – молодец!
Не выдержал и хулиганистый Кара-Кусек. Он стал прыгать вверх, переворачиваться в воздухе, прилипать ногами к потолку… При этом он выкрикивал: