[8] требовал большой, кропотливой работы.
«…Язык „Стальной блохи“ дается не легко, а очень трудно, и одна любовь к делу может побудить человека взяться за такую мозаическую работу. Но этот-то самый „своеобразный язык“ и ставили мне в вину и таки заставили меня его немножко портить и обесцвечивать…»[9] — сетовал писатель.
«Левша» — произведение народного героического эпоса, в котором писатель достиг большой силы и глубины художественного обобщения. В нем настолько точно воссоздан речевой колорит изображаемой среды, что при чтении сказа возникала иллюзия достоверности событий и реальности образа рассказчика. Этому способствовали и некоторые особенности таланта Лескова-художника.
«Лесков… — волшебник слова, но он писал не пластически, а — рассказывал и в этом искусстве не имеет равного себе»,[10] — отмечал М. Горький.
Поэтому Лесков «нуждался в живых лицах, которые могли… заинтересовать своим духовным содержанием».[11]
Этот способ типизации требовал особой жанровой формы изображения, которую сам Лесков назвал «мемуарной формой вымышленного художественного произведения».[12] «Мемуарность» у Лескова, однако, только художественное средство — у большинства лесковских героев не было живых прототипов.
Писатель упоминает в своих произведениях подлинные исторические имена и события, создавая колорит достоверности. Этот «исторический» фон — также один из приемов художественного изображения в творчестве Лескова. Так, и оба императора, и атаман Платов в «Левше» действуют как вымышленные персонажи в соответствии с сюжетным планом произведения.
Именно рассказ о событии или «вымышленный мемуарный жанр» были определяющими в творчестве Лескова. Поэтому он, по словам Горького, «всегда где-то около читателя, близко к нему»[13] и как бы является непосредственным участником описываемых событий. В этом «искусном плетении нервного кружева разговорной речи»[14] и состоит вклад Лескова в искусство художественного слова.
В ряде произведений 80—90-х годов Лесков изображает жизнь дореформенной, крепостнической России.
В известном рассказе «Тупейный художник» (1883) история крепостных актеров напоминает сюжет герценовской «Сороки-воровки».
Жанр «Тупейного художника» совершенно своеобразный. Это рассказ, написанный в сатирико-элегических тонах. На элегический тон настраивает читателя уже подзаголовок: «Рассказ на могиле». Эпиграф усиливает это впечатление: «Души их во благих водворятся…». Трагическая судьба крепостного художника-гримера Аркадия и актрисы Любови Онисимовны должна подтвердить основную мысль автора: «простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели».
В «Тупейном художнике» Лесков выступает как социальный сатирик, подымаясь до уровня лучших произведений «гоголевского» литературного направления.
Вместе с тем Лесков умел жизненный факт облечь в такую художественную форму, что он становился фактом искусства.
«Можно сделать правду столь же, даже более занимательной, чем вымысел, и вы это прекрасно умеете делать»,[15] — говорил ему Л. Н. Толстой.
Характерен в этом отношении рассказ «Человек на часах», в котором изображены бессмысленность и бесчеловечность порядков, деспотический режим Николая I.
Несмотря на то что в рассказе описан действительный случай и названы подлинные имена участников и очевидцев события, — это не историческая хроника.
Солдат Постников — «лесковский» герой, которого сам писатель отнес к типу «праведников».[16]
Показывая внутреннюю борьбу и победу чувства человечности над чувством долга в душе Постникова, который, рискуя жизнью, спас тонущего, Лесков противопоставляет ему офицера, человека низкого и подлого, присвоившего себе славу и честь солдатского подвига.
Парадоксальность и «анекдотичность» описываемого случая состоит в том, что при явном для всех высоких чинов жульничестве офицер инвалидной команды получает награду «за спасение утопающих», а подлинный герой — двести розог.
Писатель с иронией говорит о том, что и «владыка» и Свиньин, распорядившийся высечь Постникова, выглядят его «благодетелями», так как военный суд приговорил бы к шпицрутенам.
В 80-х годах, используя сюжеты «житий» святых, апокрифы, Лесков создал серию легенд, занимающих своеобразное место в его творчестве.
Писатель коренным образом переосмысливает или создает заново характеры героев «житий». В таких легендах, как «Совестный Данила», «Скоморох Памфалон», «Прекрасная Аза», решаются нравственные, морально-этические и философские проблемы современной писателю действительности. Церковно-религиозные атрибуты создают лишь внешний фон, подобно историческим деталям в очерках и рассказах. Не вопросы веры, а размышления о смысле человеческой жизни и ее предназначении составляют содержание большинства легенд.
Насыщенные глубоким гуманистическим смыслом, легенды Лескова были своеобразной, завуалированной формой выражения общественных позиций писателя в условиях реакции 80-х годов.
«Проклятое бесправие литературы мешает раскрыть каторжные махинации ужасной реакции», — писал Лесков И. Е. Репину 19 февраля 1889 года.
В последний период творчества Лесков стремился к более четкому определению своих общественных позиций.
Он увлечен какими-то сторонами «толстовства». «В размышлениях своих о душе человеческой и о боге я укрепился в том же направлении, и Лев Николаевич Толстой стал мне еще более близким единоверцем»,[17] — пишет Лесков в 1891 году.
С начала 80-х годов Лесков все чаще называет в качестве образцовых для «общего освещения» работы европейских позитивистов Тэна, Брандеса, Карлейля.[18] Из русских последователей позитивизма ему особенно импонирует Пыпин.
Порой Лесков объединял в одном лагере людей, чьи взгляды были несовместимы, например Белинского, Чернышевского и Карлейля, — они, по словам писателя, «знают историю и видят, что „масса инертна“, а успехи делаются немногими, способными идти вослед героев».[19]
В рассказе-очерке «Продукт природы» (1893), в котором изображены страшные картины бедствий крестьян-переселенцев, писатель явно преувеличивает значение расового фактора.
Лескова-художника выводит на верную дорогу чутье реалиста, великолепного знатока жизни народа. Он поднимается и над позитивизмом и над филантропией, показывая, что народ «остается в своем прежнем, ужасном положении».
В 90-е годы в творчестве писателя усиливаются сатирические мотивы.
«Административная грация» (1893), увидевшая свет лишь в 1934 году, — это политический памфлет, разоблачающий омерзительные методы, используемые жандармерией и церковью.
Рассказ «Зимний день» (1894) злободневен, наполнен живым, современным писателю материалом. В нем поставлено много актуальных проблем, волновавших общество в то время. Оправдывая подзаголовок («пейзаж и жанр»), Лесков рисует колоритные жанровые сцены, обнаруживая при этом блестящее мастерство диалога.
Долгий зимний день в богатом доме, наполненном до краев ложью, лицемерием, стяжательством, невежеством, мрачен, как ночь. Эпиграф из Иова вполне соответствует содержанию: «Днем они сретают тьму и в полдень ходят ощупью, как ночью».
Светская пустота и глупость разговоров дам, интриги и сплетни, борьба за наследство, разврат — все это с беспощадной правдивостью и злой иронией обнажается Лесковым.
«Дамам из общества» противостоит племянница хозяйки Лидия Павловна и служанка Феодора.
Феодора из «непротивленок». «Из нее торчит граф Толстой», — говорит о ней хозяйка. Феодора бескорыстна, она не умеет лгать и уже поэтому обвиняется хозяевами в «узости» взглядов. Автор, сочувственно изображая Феодору, в то же время не идеализирует «толстовцев». Героиня рассказа Лидия Павловна замечает по поводу «толстовцев»: «…все говорят, говорят и говорят, а дела с воробьиный нос не делают».
В Лидии Павловне соединены черты «нигилистов» 60-х годов и современных Лескову народовольцев. Она образованна, умна, ведет себя независимо, лишена светских предрассудков.
Чем занимается Лидия Павловна, в рассказе не показано. «Ах, ее ученьям несть конца, — жалуется тетка, — и гимназия, и педагогия, и высшие курсы — все пройдено, и серьги из ушей вынуты, и корсет снят, и ходит девица во всей простоте».
Восприняв многое от толстовства, Лидия Павловна уже не удовлетворяется «непротивленством». Лесков не раскрывает сущности общественных интересов героини. Освоение наук и «малые дела» в народе — такой представляется практическая программа Лидии Павловны. Но это уже попытка дать образ «идущей в народ» героини. «Везде и во всем сквозит красная нитка», — характеризует ее одна из приятельниц хозяйки дома.
Хотя автор не показывает деятельности новой молодежи, однако противопоставляет ее дворянским либералам, «сопротивленцам», которые «ни на черта не годны, кроме как с тарелок подачки лизать».
Одно из последних значительных произведений Лескова — сатирическая повесть «Заячий ремиз» (1894) при жизни писателя так и не увидела свет.
Речевая форма украинского сказа делает повесть похожей на рассказы пасечника в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя.
«В повести, — говорит автор, — есть „деликатная материя“, но все, что щекотливо, очень тщательно маскировано и умышленно запутано. Колорит малороссийский и сумасшедший».[20]