. Доктор Дарвин… А, да что тут! (Машет рукой, уходя.)
Кормилица провожает его. В комнату торопливо входит Б р о д и - И н е с.
Б р о д и - И н е с. Как удачно. Нет, как удачно это вышло, что я застал вас дома! Я только что из Лондона, пробыл там три месяца, гостил у сестры. Вы знаете, чему я был свидетелем?
Д а р в и н. Нет.
Б р о д и - И н е с. В первый же день я пошел в книжную лавку. Хотел купить каталог огородных семян на этот год. Вхожу в лавку, вижу — толпа. Думаю, что такое? Едва пробился к прилавку. «Будьте добры, говорю, дайте мне…» Не успел сказать, как мне отвечают: «Вы опоздали, сейчас продан последний экземпляр». — «Как, неужели у вас нет ни одного экземпляра каталога огородных семян?» — «Ах, говорят, извините, мы думали, вам тоже книгу Чарлза Дарвина». Слышите? (Торжествующе.) «Как, Чарлза Дарвина? Так это на нее такой большой спрос?» — «Да, она распродана в один день». Ах, вот что! Ну, тут я не утерпел, сообщил, что мы с вами соседи, и как я всегда говорил миссис Дарвин, что ваш труд не останется без награды… Нет, но какой успех! Конечно, вы станете сейчас же готовить для печати второе издание?
Д а р в и н (несколько ошеломлен словоизлиянием Броди-Инеса). Не знаю. Вряд ли это скоро понадобится…
Б р о д и - И н е с. Как! Я вам говорю, первое распродано у меня на глазах. Да вы просто обязаны выпустить второе, вы знаете, кому не хватило экземпляра вашей книги?
Д а р в и н. Вам?
Б р о д и - И н е с (выдержав паузу). Епископу Оксфордскому!
Д а р в и н (удивленно). В самом деле?
Б р о д и - И н е с. Я видел это собственными глазами.
Д а р в и н. Странно. Зачем епископу Оксфордскому понадобилась моя книга?
Б р о д и - И н е с. Это вас удивляет? А меня нисколько. Вы слишком скромны, мистер Дарвин.
Д а р в и н. Нет, но епископ…
Б р о д и - И н е с. Епископ был страшно огорчен, что книги не оказалось. Он, мне кажется, даже немного обиделся, что ваша книга была оставлена профессору Гексли, а не ему. По крайней мере, он так строго посмотрел на профессора Гексли. Ведь профессор Гексли намного моложе епископа Уилберфорса. Да, дорогой мистер Дарвин, вы уже снискали себе добрую славу и всеобщее уважение!
Д а р в и н. Рад, если это действительно так. Извините, я вас на минуту оставлю. Энни не очень здорова…
Б р о д и - И н е с. Что вы говорите? Моя любимица захворала? Нет, я пройду вместе с вами, если позволите…
Уходят во внутренние комнаты. С веранды в гостиную входят Л а й е л ь и Г у к е р.
Г у к е р. Я бы сравнил впечатление лишь с первым знакомством с химией. Попадаешь в новый мир, или, вернее, за кулисы мира! Теперь любой мой очерк покажется рядом с книгой Дарвина точно рваный носовой платок подле королевского знамени…
Л а й е л ь. А вы еще молоды, Гукер. Вы можете так увлекаться.
Г у к е р. А вы, Лайель?
Л а й е л ь. Нет, я уж так не могу…..
Г у к е р. Вы клевещете на себя. Я уверен, что вы увлечетесь книгой Дарвина.
Л а й е л ь. Книгой Дарвина…
Г у к е р. Вы же еще не читали ее?
Л а й е л ь (сдержанно). Я прочел.
Г у к е р (с гордостью). Что вы скажете?
Л а й е л ь. В мои годы уже не переучиваются.
Г у к е р (испуганно). Обещайте, что вы не скажете этого Дарвину…
Л а й е л ь (пожимая плечами). Дарвин самый прямой человек из всех, кого я знаю. И с ним надо говорить так же прямо…
Г у к е р. Это его вечное несчастье! Да вы знаете, какое влияние оказала когда-то на Дарвина в а ш а книга?
Л а й е л ь (неохотно). Он говорил мне.
Г у к е р. Вы были главным революционером в геологии, как теперь Дарвин в естествознании.
Лайель молчит.
И не всегда для этого нужна молодость.
Лайель молчит.
Я очень хорошо знаю, что никого бы так не хотел Дарвин обратить в свою веру, как именно вас.
Л а й е л ь (холодно). При всем моем хорошем отношении к Дарвину, я не могу доставить ему радость единоверца. Разве что путем «естественного отбора» во мне произойдут небывалые изменения!..
Гукер с опаской поглядывает на дверь кабинета.
(Не то грустно, не то насмешливо.) Но боюсь, что для этого уже не хватит остатка моей жизни.
Г у к е р (беспокойно). Очень жаль, но сегодня вам лучше бы не встречаться с Дарвином. Я люблю вас обоих, но я хотел бы…
Л а й е л ь. Вы хотите прогнать меня из чужого дома?
Г у к е р. Пусть это вас не обидит, это было бы к лучшему…
Пожилой, почтенный Лайель, пожимая плечами, уходит. Его на пороге застает возглас Д а р в и н а, вошедшего из другой двери.
Д а р в и н. Я вижу, вам надоело меня ждать? Пожалуйста, не уходите, дорогой Лайель.
Л а й е л ь (возвращаясь). Хорошо, я останусь. (Сразу объявляет.) Я прочитал вашу книгу. Вы писали ее двадцать лет. Дадите ли вы мне гораздо меньший, но все-таки порядочный, срок для того… вы сами знаете, для чего. Я скажу больше. (Обычно насмешливые, его глаза слишком часто моргают, видимо он собирается сказать что-то важное для него самого.) Вы можете справедливо считать меня сухим эгоистом, но таковы все старые ученые, и вы должны понять, каково после сорока лет пути в одном направлении вдруг повернуть кругом марш! Зачеркнуть половину привычных истин и обрести новые… Потерпите же еще немного… (Ирония возвращается к Лайелю.) Благо вы умеете это делать лучше чем кто-либо другой.
Д а р в и н. Хорошо, я подожду.
Л а й е л ь (воинственно). Вы не должны ожидать, что я когда-либо соглашусь с вами по всем пунктам.
Д а р в и н. А я и не думал, бросая монету, двадцать раз подряд получить ее вверх лицом.
Л а й е л ь. Вообще я советую вам не думать, что новое всегда побеждает старое.
Д а р в и н (спокойно). Всегда.
Л а й е л ь. Нет, не всегда. А если и побеждает, то часто не увлекая с собой, а просто ломая. (Он с ожесточением ломает карандаш.) Что в этом приятного для меня?
Д а р в и н. Я стану надеяться на лучший исход. И для меня и для вас.
Л а й е л ь. Я тоже. У меня вышло девять изданий моих «Основ геологии». Так что же, прикажете из-за одного издания вашей книги выбросить свои девять!
Д а р в и н. Зачем же? Можно выпустить десятое, переработанное издание.
Л а й е л ь (задыхаясь). Ах, вот что? Ну, до этого исполнится десять раз мое предсказание: на вас ополчатся священники!
Б р о д и - И н е с (входя). Священники?
Л а й е л ь (Дарвину). Вы знаете, что в пятницу состоится диспут в Оксфорде по поводу вашей книги? Епископ Уилберфорс намерен учинить вам форменный разгром.
Б р о д и - И н е с. Что вы говорите? Этого не может быть! Епископ Уилберфорс…
Л а й е л ь (Дарвину). Вам известны, вероятно, ораторские таланты епископа Уилберфорса?
Д а р в и н. Я слышал о нем как о выдающемся проповеднике.
Л а й е л ь. Хотите попробовать с ним поспорить?
Д а р в и н. Зачем? Все, что я хотел сказать, я сказал в книге. А спорить… Я в жизни своей никогда не спорил. Для меня легче поднять себя за уши!
Л а й е л ь. Очень хорошо! А что вы только что делали? Вы даже постарались, чтобы за вами осталось последнее слово.
Г у к е р (очень доволен). Конечно, Дарвин вас переспорил. Он переспорит всех, и знаете как? Своим свирепым желанием добиться истины. За этой дамой всегда остается последнее слово.
Л а й е л ь. В таком случае я возьму на себя роль глашатая этой честной дамы. (Дарвину.) Вы никогда не дождетесь, чтобы я изменил хоть одну строчку в моих «Основах геологии». Это такая же истина, как то, что земля не будет создана заново. Прощайте! Это мое последнее слово. (Уходит.)
Б р о д и - И н е с (бормочет). Пожалуй, я тоже лучше пойду. (Уходит.)
Дарвин тяжело сидит в кресле.
Г у к е р. Дорогой друг, я так много хотел бы сказать вам.
Д а р в и н. Спасибо, Гукер. (После паузы.) Скажите, у вас нет ощущения, что я вызвал духа из бутылки и тут-то мне и конец.
Г у к е р. Если бы мы могли заслонить вас!
Д а р в и н. Нет, нет, только не это. Главное, это выдержать самому. На днях меня посетил мой старый учитель Седжвик.
Г у к е р. Он был у вас?
Д а р в и н. Да. Он отказался сесть и произнес огромную обвинительную речь, оставаясь на ногах. Это очень крепкий английский старик. Ведь он лет на тридцать меня старше. Вот он и пришел, чтобы взять обратно свои слова, сказанные им почти тридцать лет назад. Он тогда предвещал, что я буду крупным ученым. А теперь он сказал, что я скатился к безумию. Он сказал, что может назвать себя моим бывшим другом и учителем, а ныне он всего только «потомок обезьяны». С этими словами он хотел торжественно удалиться, но не выдержал, вернулся с порога, чуть не плача обнял меня и быстро ушел. На меня, сказать правду, это произвело большое впечатление. А на другой день он напечатал клеветническую статью…
Г у к е р. Это странно. Седжвик ведь очень добрый и искренний человек.
Д а р в и н. Я это хорошо знаю. (Грустно.) Значит, человек может жечь другого и иметь такое славное и доброе сердце, как у Седжвика. Он сам, правда, не стал бы жечь меня, но принес бы хворосту к костру и указал черным бестиям, как меня поймать. Это подлая манера. Извините, должно быть я ожесточен и несправедлив.
Г у к е р. Несправедлив!
Д а р в и н. Мне не надо обращать внимания. Мне так много надо еще успеть сделать. А когда будет этот диспут в Оксфорде?
Г у к е р. В следующую пятницу. Вы не поедете?
Д а р в и н. Я бы не поехал, если бы даже хотел. Больна Энни.
Г у к е р. Больна ваша девочка? Что с ней?
Д а р в и н. Она очень, очень слаба.
Г у к е р. Бедная Энни! Всегда такая веселая… Ради бога, дорогой друг… (Поспешно встает.)