Е г о р ы ч. Гляди, гляди, бумажки выбросил…
Л и а н о з о в. Листовки, подлец, сбрасывает! Ну, была бы у меня винтовка!..
Рокочущий звук усиливается, затем удаляется, замирает.
Е г о р ы ч. Улетел.
Л и а н о з о в. Улетел, сволочь!
Е г о р ы ч. Скажи пожалуйста, и чего ему тут надо?
Падают листовки. Егорыч ковыляет за ними.
Л и а н о з о в (кричит). Не тронь — поганые!
Егорыч отдернул руку и наклонился над одной из листовок.
(Кричит.) Я говорю, не читай, ослепнешь!
Е г о р ы ч (поспешно протирает глаза и ковыляет обратно, шепчет). Беда, Лианозов, беда! Знаешь о чем написано?
Л и а н о з о в. И знать не хочу! (Затыкает уши.) Не хочу и знать! (Уходит.)
Е г о р ы ч (кричит вслед). Погоди, дай сказать! На душе тяжело, дай свалить! (С отчаянием оборачивается к Ченцову.) Ченцов, беда! Немцы завтра завод возьмут! Ченцов!
Ч е н ц о в (смотря в воду). А глубины здесь, граждане, полторы сажени. Грунт вязкий. И пузыри как все равно в пиве… Светленько так загорит и никогда не погаснет.
Егорыч убегает, хромая. Ченцов остается сидеть. Листовки падают в пруд.
Картина вторая
Кабинет директора завода. Панели красного дерева, роскошный письменный стол и два простых стула — другой мебели нет. На большом узле безучастно сидит В и к т о р и я. За столом — В е р е с о в. Он в сером истрепанном пиджачке, в мятой шляпе, что-то записывает. Дверь в кабинет открывается, заглядывают какие-то л ю д и, пробегают дальше по коридору. Поминутно звонит телефон.
В е р е с о в. Витя, закрой дверь.
В и к т о р и я (вяло встает, не вынимая рук из карманов пальто, носком сапога закрывает дверь и снова садится). Папа, я хочу тебя спросить…
В е р е с о в. Сейчас. (Снимает трубку.) Вокзал? Вересов говорит. Ершов, мы с тобой утром договорились о трех классных вагонах. Для женщин с детьми. Нет? А я говорю — есть. (Повысив голос.) А я говорю — есть! Ладно. Как только придет грузовик — отправляйте. (Вешает трубку.) Витя, беги ищи маму — и поезжайте.
В и к т о р и я (встает). А ты?
В е р е с о в. Что я? (Снимает трубку и ждет, пока дочь выйдет из кабинета.)
Виктория выходит.
Товарищ Пчелка? Вересов говорит. Сейчас посылаю последнюю машину. Всё подчистую. С Ершовым? Да ничего, ладим, за десять дней научился. А телеграммы нет относительно меня? То-то, что не передумал. Нет, семья не знает пока. (Смущенно смеется.) Ладно, в дороге простят. Ну, еще бы не рад, теперь я кум королю. Свободен, как ветер… Приходи на пепелище, товарищ Пчелка. Есть. (Вешает трубку.)
Быстро входит В е р е с о в а, поверх элегантного пальто подпоясанная солдатским ремнем, с планшеткой через плечо. В дверях видна В и к т о р и я. Вересов торопливо вскакивает.
В е р е с о в а (излишне громко и повелительно). Егор, что же ты не выносишь багаж? Я жду, грузовик ждет… Можно подумать, что это тебя не касается. Вчера чужие горшки таскал, а сегодня сидит, как директор. Виктория, бери что полегче. Ты бы оставила свой рюкзак в машине.
В и к т о р и я (оглядев себя). Н-нет, пусть при мне. А вообще… если существуют бесшумные двухтактные двигатели…
В е р е с о в а (приостановилась). Что такое?
В и к т о р и я. Ты, мама, наоборот: шумный бестактный двигатель.
В е р е с о в а. Виктория, не дерзи.
Вересовы берут и уносят багаж. Кабинет на минуту пустеет.
В дверь заглядывает Р е б р о в. Переступил порог, снял фуражку.
Р е б р о в. Выносят. (Осматривается.) Кажись, правда я один из начальства остался. (Подходит к столу.) Карандашик, что ли, на память взять? (Кладет в карман.) Вот этот подлиньше. (Берет другой.) Еще синий с красным, для резолюций. (Взял еще карандаш.)
Зазвонил телефон.
(Снял трубку.) Але, Ребров слушает. Помощник директора по рассыльной части. Кого? Сей минут позову. (Идет к двери, заглядывается на остатки багажа.) Хорошие чемоданы у инженерши, надо помочь. (Разматывает с шеи кашне, связывает им чемоданы, хочет их поднять на плечо.)
Возвращается В е р е с о в а.
В е р е с о в а. Ты что тут, Ребров? Оставь, оставь. (Бесцеремонно отнимает у него чемоданы.) Вечно суешься туда, где тебя не спрашивают. (Кричит в коридор.) Егор!
Входит В е р е с о в.
Бери чемоданы. (Забирает оставшуюся мелочь.) Посторонись, Ребров. (Уходит.)
В е р е с о в. Тебе что, Ребров? Можешь идти домой.
Р е б р о в. То есть как?
В е р е с о в. Сиди дома, отдыхай. (Идет с чемоданами к двери.)
Р е б р о в. Егор Афанасьевич, а если куда слетать?
В е р е с о в. Вот что: скажи караульщикам, чтобы ко мне собрались после смены.
Р е б р о в (протискиваясь, чтобы пошире открыть перед Вересовым дверь). Егор Афанасьевич, так это как же? Так вы сегодня не уезжаете?
Вересов, не отвечая, уходит.
Егор Афанасьевич, а к телефону-то вас ожидают…
Г о л о с В е р е с о в а (из коридора). Спроси кто, я потом позвоню.
Р е б р о в. Слушаюсь. (Кидается к телефону.)
Его опережает вошедшая в кабинет В и к т о р и я.
В и к т о р и я. Алло! (Трясет трубку.) Что там такое жужжит? Поняла… Ох, мне очень вас надо, товарищ Пчелка… Говорит дочь инженера Вересова. (Оглянулась на дверь.) Скажите мне правду, мой отец едет сегодня с нами? Вот и он ничего не говорит. Но я чувствую, чувствую… Нет, я не пристаю к нему. Телеграмма? Хорошо, я скажу. (Вешает трубку, замечает гримасничающего Реброва.) Вы мне?
Р е б р о в (снимает фуражку и троекратно взмахивает ею; слабеньким голосом). Ура, товарищи!
В и к т о р и я. Что это значит?
Р е б р о в. А вот что. (Значительно.) Ваш папаша назначил на сегодняшний вечер деловое торжественное собрание. Ясно?
В и к т о р и я. Вы ошибаетесь, мы сейчас уезжаем.
Р е б р о в (надевает фуражку). Ничего вы не знаете, барышня. Знаю-то я. Ваш папаша велел трубить общий сбор. Намечается важное заседание. Возможно, о том и секретарь звонил. Слышали — телеграмма? Не исключено: скоро завод вернется обратно.
В и к т о р и я. Бросьте шутить.
Р е б р о в (с достоинством). Не до шуток. Стар я шутить. Сказал — и к сему расписуюсь. (Подходит к столу, вынимает цветной карандаш и крупно расписывается на столе.) Ребров. (Уходит с достоинством.)
В и к т о р и я. Папа! (Выбегает в коридор.)
Дверь открыта. По коридору мерно прошел С у р о в ы й с т а р и к в тулупе. Заглянула в кабинет ж е н щ и н а, взяла со стола графин и, надев на руку два стула, вышла. Входят В е р е с о в и В и к т о р и я.
В е р е с о в (обнял ее за плечи). Доченька, зачем же плакать? Не уеду с вами — уеду завтра или послезавтра.
В и к т о р и я (сморкаясь). Не ври. Можешь врать маме, а мне-то зачем?
В е р е с о в. Как — зачем? Успокойся, выпей воды. (Ищет графин.) Кто-то воду унес… Давай посидим спокойно, поговорим… Фу, черт, и стульев нет! (Усаживает дочь на стол.) Решили, что я уезжаю, значит, надо все унести. (Неожиданно.) А как же я уеду, Витя? Мне и здесь дело найдется.
В и к т о р и я. Тебе, а маме? Зачем же мы едем?
В е р е с о в (наставительно). Мама как раз там нужна. Мама хороший инженер.
В и к т о р и я. А ты плохой?
В е р е с о в. Как бы тебе сказать… (Взглянув на часы.) Витя, машину, наверно, уже заправили.
В и к т о р и я (решительно). Я останусь с тобой.
В е р е с о в. Что ты, Витя! Нет, придется позвать маму…
В и к т о р и я. А ей ты сказал?
В е р е с о в. Знаешь что? Скажи ты. Сядете в вагон — и скажи.
Обнялись. Входит В е р е с о в а.
В е р е с о в а. Нежности продолжаются. Егор, тебе ничего не надо мне сообщить?
В е р е с о в. Ничего. А что?
В е р е с о в а. Ты не ждал телеграммы?
В е р е с о в (радостно). Телеграмма?
В и к т о р и я. Папа, прости, я забыла, Пчелка тебе звонил о телеграмме. Скорей позвони ему.
В е р е с о в а. Не нужно. (Передает телеграмму Вересову и внимательно смотрит, как тот читает.) Выплакал разрешение остаться.
В е р е с о в. Видишь ли, Саша…
В е р е с о в а. Егор, брось вилять. Ты не едешь?
В е р е с о в. Видишь ли… (Твердо.) Да, я не еду, Саша.
В е р е с о в а. Отлично. Старшим сторожем остаешься? Ну, чего кривишься? Так и сказано в телеграмме: «Назначаетесь временно начальником территории завода». (С сожалением.) Недомыслие это у тебя или слепая привязанность к месту, как у кошки?
В и к т о р и я. Мама!
В е р е с о в а. Не суйся, Виктория. Понравилось управлять пустым заводом? Не боишься, что тебя здесь крысы съедят?
Из коридора заглядывает Р е б р о в.
Р е б р о в. Александра Васильевна, ежели насчет крыс…
В е р е с о в а (кричит). Этот болтун, этот бездельник, этот нахал!..
Ребров исчезает.
(Успокаивается.) Вот что, Егор, ты свое дело сделал — люди и достояние отправлены; если хочешь, как капитан корабля, сойти последним — подожди до завтра и на машине догоняй нас.
Гудок машины.
В е р е с о в (встрепенувшись). Саша, грузовик ждет.
В е р е с о в а. Слышу, Егор. Сделаешь так?
В е р е с о в. Сделаю, Саша.
В е р е с о в а. Думаешь, я хоть на грош тебе верю! Ох, Егор, много ты мне и себе насолил в жизни… (Покосилась на Викторию.) Как будто смирный, а упрямый как козел!