Милош внимательно рассмотрел форму на охранниках: не федеральная и не муниципальная, а какой-то частной фирмы. Это открытие породило еще одну идею, когда он отметил, что один из охранников довольно высок и очень широк в плечах и в поясе. Попытка не пытка. Своей огневой позиции он уже достиг, но насколько большее удовлетворение он получит, расправившись с изменником с близкого расстояния, ничего не оставляя на волю случая.
Варак беспечно зашагал по асфальту к внушительному входу в ангар. Охранник, куривший сигарету, бросил ее на пол и раздавил каблуком, после чего оба стража двинулись навстречу незнакомцу.
— Что вы здесь делаете? — рявкнул верзила, оказавшийся справа от чеха.
— Дело есть, — любезно ответил Варак. — И довольно конфиденциальное дело, насколько мне известно.
— Что это значит? — спросил охранник пониже, стоявший слева.
— Боюсь, вам придется спросить мистера Гринелла. Я всего лишь посыльный, и мне приказали разговаривать только с одним человеком, который, в свою очередь, передаст сведения мистеру Гринеллу, когда тот появится.
— Опять это дерьмо, — буркнул низкий своему напарнику. — Если у вас с собой ценные бумаги или деньги, дуйте на таможню. Если они находят чего-то, насчет чего их не предупредили, то дело не выгорает, а мистер Гринелл откручивает нам головы, до вас дошло?
— Куда уж доходчивее, друг мой. У меня только слова, которые должны быть точно повторены. До вас дошло?
— Давай говори.
— Только с одним человеком, — повторил Варак. — И я выбираю его, — Милош указал на здоровяка.
— Да он чурбан. Выберите меня.
— Мне сказали, кого выбрать.
— Черт!
— Пожалуйста, идемте со мной, — продолжал Милош. — Мне нужно записать наш разговор, но без посторонних ушей.
— А почему бы вам не сказать это лично боссу? — воспротивился обойденный охранник. — Он будет здесь через пару минут.
— Потому что мы не должны встречаться с ним лицом к лицу — ни при каких условиях. Может быть, желаете его самого расспросить об этом?
— Вот дерьмо.
Как только они очутились за углом ангара, Варак протянул ладонь левой руки к охраннику и снова очень любезно предложил:
— Не могли бы вы говорить прямо вот сюда?
— Конечно, мистер.
Это были последние слова охранника, прежде чем он погрузился в глубокий мрак беспамятства. Чех нанес удар правой в плечо охраннику, за этим последовали три удара ребром ладони по горлу и, наконец, двумя руками одновременно по глазам.
Охранник свалился, и Варак принялся поспешно стаскивать с него одежду. Через одну минуту двадцать секунд он уже был облачен, поверх своей одежды, в просторную форму верзилы. Ему пришлось подвернуть штанины и закатать рукава. Он был готов.
Спустя сорок секунд по асфальту вырулил черный лимузин и остановился у начала асфальтной дорожки, ведущей к ангару. Чех вышел из тени и не спеша появился в свете прожекторов. Из огромного автомобиля вылез мужчина, и хотя Милошу ни разу не приходилось встречаться с этим человеком, он знал, что перед ним Крэйтон Гринелл.
— Салют, босс, — завопил охранник слева от ангара, когда серый человечек в пальто быстрыми, сердитыми шагами направился к ангару. — Мы получили ваше сообщение, Бенни что-то записывает на магнитофон…
— Какого дьявола самолет еще не на взлетной полосе? — зарычал Гринелл. — Все формальности уже пройдены, вы, идиоты!
— Бенни разговаривал, босс, я тут ни при чем! Ему сказали: пять-десять минут. Все было бы по-другому, если бы я звонил! Черт, я бы не стал мириться со всякой чертовщиной, вы ведь меня знаете. Вам бы сказать тому парню, что говорить надо со мной, что Бенни…
— Заткнись! Возьми моего шофера и вели ему раскочегарить эту дьявольщину! Если они не могут управиться с самолетом, так это может мой шофер!
— Конечно, босс. Все, что прикажете, босс!.. Они уже заводят моторы!
Как только охранник, что-то выкрикивая, потрусил к шоферу лимузина, чех побежал к огромному автомобилю.
— Вот спасибо! — воскликнул шофер, проходя мимо Варака и увидев его форму. — Вылез в последнюю минуту!
Милош бегом обогнул багажник машины со стороны улицы, распахнул заднюю дверцу и прыгнул на сиденье. Некоторое время он сидел, не шевелясь, уставившись на одутловатую физиономию потрясенного Эрика Сандстрома.
— Добрый вечер, профессор, — наконец вкрадчиво сказал он.
— Так это была ловушка, вы устроили мне ловушку! — взвизгнул ученый. Ночь за окнами, казалось, содрогнулась от воя реактивных двигателей. — Но вы же просто не отдаете себе отчета в том, что вы делаете, Варак! Мы на грани революции в космической технике! Нас ждет столько потрясающих открытий! Мы ошибались — Инвер Брасс ошибается! Мы обязаны продолжать!
— Даже если для этого придется взорвать полпланеты?
— Не будьте ослом! — умоляюще воскликнул Сандстром. — Никто ничего не собирается взрывать! Мы же цивилизованные люди — с обеих сторон, цивилизованные и достаточно напуганные. Чем больше мы строим, тем больше внушаем страха. Это ведь последняя защита, на которую может надеяться мир, неужели вы не видите?
— И это вы называете цивилизованностью?
— Я называю это прогрессом. Научным прогрессом! Вам этого не понять, но чем больше мы строим, тем больше узнаем.
— Посредством орудий уничтожения?
— Орудий?.. Вы просто до смешного наивны! «Оружие» — всего лишь ярлык. Так же, как «рыба» или «овощи». Это предлоги, которые мы используем, чтобы финансировать научный прогресс в таком масштабе, какой иначе был бы немыслим! Теория: чем больше бомба, тем мы смелее — отстала от жизни, бомб у нас больше, чем нужно. Теперь — это системы транспортировки: вывоз на орбиту и стыковка; прицельные лазеры, которые можно так сфокусировать в космосе, что возможно попасть точно в мышиную норку с расстояния в тысячи миль.
— И сбросить бомбу?
— Только если кто-то попытается нас остановить, — заявил ученый; голос его стал напряженным, словно одного такого предположения было достаточно, чтобы привести его в бешенство. А затем это бешенство прорвалось наружу. Его пухлое личико херувима вдруг словно распалось на отдельные куски и стало похожим на облик какой-то жуткой химеры. — Исследования, исследования, исследования! — Его голос звучал, будто визг разъяренной свиньи. — Пусть никто не смеет вставать у нас на пути! Мы движемся к новому миру, где наука будет управлять цивилизацией! Вы мешаете политической фракции, которая понимает наши нужды! Вам нельзя позволять действовать! Кендрик опасен! Вы же его видели, вы слушали его… он проводит слушания, задает глупые вопросы, путается у нас под ногами!
— Да, я так и думал, что вы это скажете, — Варак медленно полез под свою форму, в складки пиджака. — Вам известна общепринятая кара за измену, профессор?
— Что вы мелете? — Сандстром стал ерзать на сиденьи, подвигаясь ближе к двери. Руки у него дрожали, со лба крупными каплями катился пот. — Я никого не предавал… Я пытаюсь предотвратить ужасное зло, чудовищную ошибку, допущенную ослепленными своим безумием недоумками! Вас нужно остановить, вас всех! Вы не смеете вмешиваться в работу величайшего научного механизма!
На темном заднем сиденьи Варак вытащил свой пистолет; блик света, отразившийся от дула, ударил Сандстрому в глаза.
— В вашем распоряжении были месяцы, когда вы могли сказать все это вслух, а вы молчали… Из-за вашей измены погибли люди… Вы мерзавец, профессор.
— Нет! — завопил Сандстром, бросаясь всем телом на дверь; его трясущиеся пальцы нашли ручку, дверь распахнулась, через нее выкатилось шарообразное тело ученого. Милош выстрелил, пуля попала Сандстрому в спину, и предатель рухнул на асфальт, взвизгивая: — Помогите! Помогите! Он убивает меня! О Боже мой, он в меня выстрелил!.. Убейте его! Убейте его!
Варак снова выстрелил, рука его на сей раз была тверже, и пуля вошла точно в затылок.
В это время из ангара наконец открыли огонь. Чеха ранило в грудь и левое плечо, он выскочил со стороны дверцы, ведущей на улицу, и перекатился по земле. Он катился, прикрытый лимузином, до тех пор, пока не достиг края противоположного тротуара. Превозмогая боль, Милош полуползком перебрался через асфальт к спасительной темноте высокой травы, окаймлявшей вспомогательную взлетную полосу. Ему едва-едва это удалось. Со всех сторон теперь завывали сирены, слышался рев моторов. Вся служба безопасности слетелась к ангару номер семь, в то время как охранник и шофер Гринелла взяли в клещи лимузин, без остановки паля по машине. В Варака снова попали. Пуля, пущенная наугад, обожгла ему живот. Ему необходимо выбраться отсюда! Его дело еще не закончено!
Милош повернулся и побежал через высокую траву, срывая на ходу форменную куртку, затем он на минуту остановился, чтобы снять брюки. По его рубашке расползалась кровь, ноги подкашивались. Ему нужно беречь силы! Ему нужно пересечь поле, дойти до дороги и найти телефон. Ему непременно нужно это сделать!
Лучи прожекторов с вышки за его спиной! Он снова в Чехословакии, в тюрьме, бежит через тюремный двор к забору и свободе. Рядом с ним скользнул луч прожектора. Чех бросился на землю и лежал, не двигаясь, пока луч не прошел над ним. Вновь поднялся на ноги, чувствуя, как уходят силы. Он знал, что останавливаться нельзя. Вдали огни — уличные огни! И еще один забор! Свобода, свобода.
Напрягая каждый мускул, он дотянулся до края забора и наткнулся на колючую проволоку, прикрывавшую его верх. Не важно. Последним, казалось, усилием он перебросил свое тело через забор, разрывая в падении в клочья одежду и кожу. И вот он лежит на земле, судорожно глотая воздух и хватаясь то за грудь, то за живот. Вставай же! Иди!
Милош добрался до дороги. Это было одно из тех неухоженных узких шоссе, которые часто встречаются вокруг аэродромов. Жилищное строительство здесь хиреет — всех отпугивает шум. И все же машины в этом месте проезжали довольно часто: местные жители срезают угол. С мучительным трудом, покачиваясь, он вышел на шоссе, поднимая руки навстречу мчавшемуся автомобилю. Водитель, однако, даже не взглянув на него, резко вывернул влево и промчался мимо. Мгновение