— Простите, пожалуйста. Я знаю — вы спите. Но снова понадобилось побеспокоить вас. Идите тотчас же за ограду. Амаль Бахруди собирается уйти. С уловом…
Он повесил телефонную трубку.
— Что случилось? — заволновалась молодая жена султана и сделала несколько быстрых шагов вперед.
— Пожалуйста, — проговорил Ахмет, наблюдая за неловкой походкой супруги. — Не торопись так. Тебе ведь осталось ходить всего шесть недель, Бобби.
— Он сможет выдержать любые испытания.
— Королевское семя, Бобби, — улыбнулась Калехла.
— Пеленка всех равняет, — недовольно взглянула на нее жена. — Подумаешь, один ребенок. У моей матери появилось четверо за шесть лет. Дорогой, что-то случилось?
— Наш конгрессмен сумел наладить контакты в камере. Нам показали нос.
— Но это должно было сработать! — воскликнула Калехла, приближаясь к столу.
— Это была твоя идея, — сказал Ахмет.
— Пожалуйста, забудь об этом. Я все исправлю.
— Все должно идти по плану, — сказал султан твердо. — Сейчас мы, как никогда, нуждаемся в помощи и делом, и советом. Прости, Калехла, что я вытащил тебя из постели в такую рань, но я знал, что ты не откажешься прийти сюда.
— Естественно.
— Как ты не побоялась покинуть отель в четыре часа утра?
— Не думаю, что ее репутация от этого сильно пострадала, — с язвительной усмешкой сказала жена султана.
— К чему ты это? — Султан с недоумением взглянул на нее.
— Господи! — с чувством произнесла она с сильным бостонским акцентом. — Все знают, что эта милая леди — каирская куртизанка. Обстоятельства складываются таким образом, что я какое-то время вне игры. — Она провела руками по округлому животу и продолжила: — Высокое положение имеет свои преимущества. Ну что же, Генрих VIII Английский называл это «вскочить в седло». Это случилось, когда несчастная Анна Болейн оказалась не в состоянии приспособиться к своему монарху.
— Бога ради, Роберта, я не Юл Бриннер.
— Нет, друг мой, ты теперь выступаешь именно в этом качестве, — засмеявшись, жена Ахмета взглянула на Калехлу. — Будь уверена, если ты прикоснешься к нему, я тебе глаза выцарапаю.
— Я не очень боязливая, — парировала Калехла с раздражающей серьезностью. — Даже после того, что ты сказала мне…
— Ладно вам, — прервал перебранку Ахмет. В его взгляде чувствовалась искренняя симпатия к обеим женщинам.
— Мы не должны терять чувство юмора ни сейчас, ни в будущем, — заметила жена. — Это единственный способ не обезуметь полностью.
— Разумеется, — согласился Ахмет и обратился к женщине из Каира: — Как там твой дружок, бизнесмен из Англии?
— Пьянствует, — коротко отвечала Калехла. — Последний раз его видели на положении риз в американском баре отеля. Он все еще бормотал мое имя.
— А как там наши суперпатриоты, почтенные коммерсанты? Они все еще верят, что ты работаешь с ними?
— Да. Мой «друг» рассказывал на рынке Сабат Айнуб, что они убедились в твоей встрече с Кендриком. Его логика была такова, что пришлось согласиться с ним, когда он говорил в твой адрес нелестные комплименты.
— Какова же его логика?
— Они знают, что гарнизонная машина подобрала американца в нескольких кварталах от отеля. Я не могла возражать против этого, так как присутствовала при этом сама.
— Они следили за этой машиной… Но машины гарнизона мотаются по всему Маскату.
— Еще раз прошу прощения, Ахмет, что не сообщила о проколе раньше. Увы, не было связи. В плане появилась трещинка. Они знают, что Кендрик был здесь.
— Мустафа, — сердито прервал ее молодой султан. — Жаль, что он умер, но у него оказался слишком длинный язык.
— Может, это его вина, а может, и нет, — заметила Калехла. — Не исключено, что тут замешан Вашингтон. Слишком много людей оказались причастными к прибытию Кендрика, я наблюдала за этим. Насколько мне известно, операцию проводит Госдепартамент; там есть довольно ловкие люди.
— Мы не знаем, кто враг и где его искать! — Ахмет сжал кулаки, постучал костяшками по зубам. — Им может оказаться кто угодно; он может находиться где угодно, и даже совсем рядом. Что же делать?
— Выполнить просьбу американца, — сказала Калехла. — Дадим ему возможность действовать с солидным прикрытием. Пусть наладит контакты. Затем будем ждать момента, когда он выйдет на связь.
— И это все, что я должен сейчас делать? Просто ждать?
— Не только. Сообщи мне точный маршрут и предоставь самую скоростную машину. Я притащу оборудование, оно у меня в чемодане в холле, и пока я буду переодеваться, согласуй детали с кузиной и доктором, которого ты называешь старым другом.
— Погоди-ка, — запротестовал Ахмет. — Я не могу позволить тебе подвергать свою жизнь риску.
— Речь идет не о моей жизни, — холодно возразила Калехла, пристально взглянув на султана карими глазами, — и не о твоей, честно говоря. Речь идет о терроризме как о таковом и о спасении Юго-Западной Азии. Может, ничего и не произойдет этой ночью, но я должна действовать, а ты должен мне это позволить. Не к этому ли готовились мы оба?
— И дай ей номер, по которому она могла бы связаться с тобой или с нами, — спокойно сказала Роберта Яменни.
Султан Омана кивнул и прикрыл глаза.
— Иди переодевайся.
— Спасибо, Ахмет. Я буду спешить, но прежде мне надо связаться с моими людьми. Это не займет много времени.
Абсолютно пьяный лысый мужчина в растрепанной одежде был выведен из лифта двумя соотечественниками. Его спутникам с трудом удавалось поддерживать сраженного алкоголем толстяка.
— Чертов придурок, вот кто он! — выпалил сопровождающий слева, рассматривая ключи, позванивающие в его правой руке, в той самой, которой он поддерживал пьяницу.
— Хватит, Дик, — возразил его компаньон. — Мы все глотнули больше нормы.
— Черт бы побрал эту страну. Он мог бы ввязаться в кровавую драку, и нас бы подвесили за шею на ближайших фонарных столбах. Где его распроклятый номер?
— Надо еще пройти немного. Тяжелый парниша, правда?
— Готовый. По-моему, он наглотался чистого виски.
— Не знаю. Он показался мне нормальным парнем, который собирается подцепить на короткое время шлюшку.
— Кем он работает, не знаешь?
— В какой-то текстильной фирме в Манчестере. Она называется то ли Твилингейм, то ли Барлингейм.
— Никогда не слышал о такой, — проговорил мужчина справа, удивленно подняв брови. — Давай ключи. Кажется, добрались.
— Мы просто сбросим его на постель. Конечно, это не слишком вежливо, но…
— Как ты думаешь, тот парень не закроет бар, пока мы выполняем наш христианский долг?
— Этот сукин сын лучше бы не делал этого! — воскликнул Дик, когда все трое ввалились в комнату, освещаемую только светом из коридора. — Я оставил ему двадцать фунтов, чтобы он подождал нас. В темпе!
— Спокойной ночи, толстяк, — сказал компаньон Дика. — Пусть все черти унесут тебя подальше.
Полный мужчина в полосатом костюме оторвал голову от подушки и повернулся к двери. Шаги в коридоре стихли. Он перевернулся и встал на ноги. Комната тускло освещалась светом уличных фонарей. Толстяк снял пиджак и повесил, аккуратно разгладив складки. Потом развязал галстук и снял его с шеи. Затем расстегнул рубаху, пропитанную виски, и выбросил ее в мусорное ведро. Он вошел в ванную, открыл сразу оба крана и вымылся до пояса. Закончился туалет тем, что хозяин номера вытерся насухо и протер кожу одеколоном. Закончив процедуру, вернулся в комнату и направился к багажу, лежащему в углу. Он открыл чемодан, вынул черную шелковую рубаху и надел, заправив под пояс, охватывающий его объемистое брюхо. После этого подошел к окну, достал коробку спичек из кармана брюк, зажег спичку, дал пламени разгореться и сделал три круговых движения перед стеклом. Выждав секунд десять, владелец номера направился к левой стене и включил свет. Затем он открыл дверной замок, вернулся к постели, аккуратно взбил ее, уложил рядышком две подушки и накрыл их одеялом. Взглянув на часы, он приготовился ждать.
В дверь три раза поскреблись, затем — тишина. Тот, кто находился за дверью, прислушивался.
— Входите, — пригласил толстяк, сидящий на постели.
Темнокожий араб нерешительно вошел в номер, он чувствовал благоговейный страх перед окружающим великолепием и человеком, которого все это окружало. Его одежда была не просто чистой, но «с иголочки», головной убор не имел ни единого пятнышка. Он говорил спокойно, уважительным тоном:
— Вы показали священный знак полумесяца — и вот я здесь.
— Премного благодарен, — кивнул англичанин. — Войдите и закройте за собой дверь.
— О, разумеется, эфенди!
— Вы принесли мне то, в чем я нуждаюсь?
— Да, сэр. Со мной и оружие, и информация.
— Вначале оружие, пожалуйста.
— Конечно! — Араб достал откуда-то из-под одежды большой пистолет. Ствол его был снабжен глушителем. Другой рукой посетитель протянул маленькую серую коробку, в которой находилось двадцать семь патронов. Он подошел к постели и рукояткой вперед протянул оружие.
— Пистолет заряжен. Он девятизарядный. У вас всего тридцать шесть патронов.
— Спасибо, — поблагодарил англичанин, принимая пистолет. Араб подобострастно улыбнулся и отступил. — Теперь, если не возражаете, информация. Женщина, за которой ведется наблюдение, выезжала из дворца.
— Что?! — в изумлении воскликнул британский бизнесмен. — Вы уверены?
— Да, сэр. Она села в лимузин султана.
— Когда?
— Около десяти минут назад. Я проинформировал о событии немедленно.
— Как там старые коммерсанты? — Голос англичанина был напряженным, будто он с трудом сдерживал себя. — Она была с ними в контакте?
— Да, сэр, — ответил араб дрожащим голосом, словно боялся неудачным ответом навлечь на себя гнев. — Она пила кофе с нашим импортером Хайази. Потом много позже встречалась с ним на рынке Сабат Айнуб. Еще она фотографировала кого-то.
— Кого?
— Не знаю, сэр. Рынок был заполнен людьми, и ей удалось ускользнуть. Я не смог последовать за ней.