— Быстро! — скомандовал Эван, повернувшись к Азре. — Помоги мне. Сними с него ключи.
Палестинец прыгнул вперед следом за кандидатом в лидеры. Они забрали у лежащего автомат и сняли ключи с пояса.
— Теперь я убью его! — вскричал террорист с заячьей губой, целясь из автомата в голову лежащего без сознания человека.
— Остановите глупца! — приказал Азра.
— Идиот! — проревел кандидат в начальники, отбирая оружие у юного фанатика. — Водитель услышит выстрелы!
— Он наш враг! Заклятый враг!
— Он наш единственный путь выйти отсюда, ты, несчастный глупец! — прикрикнул на него Азра, снимая с Кендрика наручники и протягивая ему ключ.
Конгрессмен из Колорадо разомкнул наручники Азры, затем они освободили кандидата в лидеры.
— Меня зовут Йозеф, — сказал старик. — Это еврейское имя, ведь мать моя была еврейкой, но мы никогда не были частью иудеев Израиля. Ты храбрый человек, Амаль Бахруди.
— Это была вынужденная мера — впереди нас ожидали более чем крупные неприятности, — заметил Кендрик, сбрасывая наручники на пол и поворачиваясь к террористу, который хотел убить охранника. — Не знаю, освобождать его или нет?
— Почему? — заорал парень. — Потому что я буду убивать в нашей священной войне, ради наших идеалов?
— Не потому, молодой человек, а потому что из-за тебя могут пострадать люди, более ценные, чем ты.
— Амаль! — воскликнул Азра, хватая Эвана за руку, чтобы привлечь внимание. — Я согласен, что он идиот, но его непримиримость очень нам понятна. Поселенцы на Западном Берегу взорвали дом его предков и магазин одежды его отца. Отец его скончался после взрыва, и Опекунская Комиссия Израиля продала недвижимость новым поселенцам за бесценок.
Голубой заговорил тише, в самое ухо Кендрика.
— Йозеф и я присмотрим за ним. Освободите его.
— Смотрите, чтобы вам потом не икалось, поэт, — грубо прервал его Эван, поворачивая ключ в наручниках террориста.
— Почему ты решил, что нас должны прикончить в этой местности? — спросил Йозеф.
— А ну-ка, взгляни на эти пески, — сказал Кендрик, который знал заранее о предстоящем маршруте. — Нас бы тут сожгли и захоронили, и следов не осталось бы.
— Но почему? — поинтересовался старый террорист.
— Попытаюсь пояснить… Они не знали, что со мной делать, поэтому нашли самый простой способ разрешить проблему — убить меня. Если я опасен или имею какое-то влияние, то и опасность уйдет вместе со мной. — Эван умолк и покачал головой. — Подумайте вот еще над чем: Йозеф и парнишка кричали громче всех, и их узнали по голосу. Обнаружить их обоих оказалось легко.
— А меня почему? — спросил Азра, глядя на Кендрика в упор.
— Думаю, что ты можешь ответить на этот вопрос без моей помощи, — парировал Кендрик с презрением во взгляде. — Во время столкновения в туалете я пытался отбежать от тебя подальше, чтобы они не подумали, что мы заодно. Ты оказался слишком медлительным.
— Ты имеешь в виду, что они видели нас вместе, когда мы отделились от всех остальных и уединились?
— Машина начинает спускаться вниз! — воскликнул Йозеф, когда фургон наклонился вперед.
— Пора действовать! — скомандовал Эван. — Прямо сейчас. Там внизу, в домике, полно солдат. Быстро! Если не действовать оперативно, никогда не выберемся отсюда.
— Дверь! — крикнул Азра. — Снаружи может быть висячий замок.
— Понятия не имею, — соврал Кендрик, следуя сценарию, созданному в лаборатории. — Меня не перевозили в таких машинах. Но это не имеет значения. Металл здесь дерьмовый, в местах швов прочность никудышная. Вместе мы можем выбить панель. В центре самое слабое место. — Эван толкнул террориста с заячьей губой влево. — Вот так, парень. Бей дверь, будто это твой злейший враг. Итак, все четверо вместе! Раз!
— Погодите! — Азра пересек фургон. — Оружие! — Он поднял автомат и перебросил ремень через плечо. — Теперь все в порядке, — заявил он, присоединяясь к товарищам.
— Вперед! — крикнул Кендрик.
Четверо заключенных ударили в дверь, когда машина снова накренилась на одном из поворотов, ведущем вниз. Дверная панель треснула по шву, и в щель проник лунный свет.
— Еще раз! — проревел Йозеф. Глаза его горели.
— Помните, — скомандовал человек, в котором все уже признали Амаля Бахруди, — когда мы выпрыгнем, то сгибайте ноги в коленях, как только коснетесь земли. Мне не нужны травмы!
Они снова обрушились на наполовину выбитую панель. Заклепки были сорваны, дверь вылетела, и четверка оказалась на петляющей дороге, ведущей в пустынную долину. Внутри качающегося фургончика охранник перекатился, чтобы оказаться ближе к кабине. Лицо его покрывала испарина страха смерти. Он прополз на коленях к кабине и постучал. В ответ раздался глухой стук. Их работа этой ночью была наполовину закончена.
Беглецы несколько раз перевернулись, вывалившись из фургона. Азра и Йозеф поднялись на ноги первыми. Они повращали головой, дабы убедиться в том, что приземление прошло удачно, ощупали тело. Кендрик чувствовал, что плечо его будто в огне, ноги свела судорога. Палестинец с заячьей губой пострадал больше других. Он лежал на каменистой почве, стонал и корчился от бессильной ярости. На ноги он подняться не мог. Йозеф подбежал к нему. Эван и Азра рассматривали долину внизу.
Старик объявил:
— Малыш сломал ногу.
— Тогда пристрелите меня! — заорал молодой человек. — Я уйду к Аллаху, а вы будете сражаться.
— Заткнись, — оборвал его Азра, вместе с Кендриком направляясь к парнишке.
— Твое желание умереть утомляет. Разорвите ему рубаху на лоскуты, Йозеф. Свяжите ему руки и ноги и положите на дорогу; машина с минуты на минуту доберется до лагеря, и эти болваны обнаружат, что же случилось, — сказал Кендрик.
— Вы хотите выдать меня врагам? — завопил юнец.
— Успокойся! — сердито рявкнул Азра, вскидывая автомат на плечо. — Мы отправляем тебя в госпиталь, где о тебе будут заботиться. Детей не расстреливают.
— Я ничего не выдам!
— Потому что ничего не знаешь, — заметил парень, прозванный Голубым. — Связывай его, Йозеф, только осторожнее с ногой. — Это, молодой человек, путь к дальнейшей борьбе, а не к бесславной гибели. Пусть враги излечат нас для дальнейшей борьбы. Ты нам нужен!
— Йозеф, поторопись.
Старый террорист выполнил приказ. Азра и Кендрик шли по дороге вдоль скалы; далеко внизу расстилались бесконечные белые пески. В лунном свете они казались алебастровым полом, темное небо заменяло крышу. В отдалении на белом покрывале пустыни пульсировал огонек. Это был огонек, обозначавший место встречи, которое являлось существенной частью «бегства». Он горел слишком далеко, чтобы можно было хоть что-то различить, но фигуры у огня вполне могли принадлежать полицейским или солдатам.
— Вы лучше меня знаете эту местность. Далеко ли до лагеря? — спросил Амаль Бахруди.
— Километров десять, может быть, двенадцать. Но не больше. Дорога прямая как стрела. Они доберутся скоро.
— Тогда пошли. — Кендрик повернулся, наблюдая, как старый Йозеф укладывает юнца на дороге.
Азра не двигался.
— Куда, Амаль Бахруди? — крикнул он. — Куда мы уйдем?
Амаль мотнул головой.
— Куда? — переспросил он презрительно. — Для начала подальше отсюда. Скоро рассветет, и, если не ошибаюсь, скоро здесь появится целая дюжина вертолетов, которые будут мотаться как можно ниже, разыскивая нас. Мы можем затеряться в городе. Но не здесь.
— В таком случае, что делать? Куда идти?
В тусклом лунном свете Кендрик видел неясно. Он ощущал на себе напряженные, вопрошающие взгляды.
— Мы пойдем в посольство. К твоей сестре Ятим или к человеку по имени Ахбияд. Нужно остановить зарвавшихся фотографов.
— Как мы сделаем это? Как пронесем послание в посольство? Ваши люди сообщили вам об этом, Амаль Бахруди?
Эван был готов к такому вопросу; он был неизбежен.
— Честно говоря, они не были уверены, что проход будет именно там, где оговорено раньше. Мои люди полагали: если у вас есть хоть капля мозгов, месторасположение прохода будет меняться. Предполагалось, что я пройду через ворота, ведущие в ваш оперативный Совет через проход, который тогда находился в этом месте.
— Многие из посланий оказывались простыми ловушками. По какой такой причине это послание должно быть истинным, а тебе надо доверять больше, чем другим?
Кендрик помолчал, прежде чем ответить; голос его звучал тихо, спокойно, но хлестко.
— Потому что это — указание Махди.
Глаза Азры расширились. Он медленно кивнул и протянул руку.
— Где послание?
— Конверт был запечатан воском, имелась печать. Сначала было обидно — вроде бы какое-то недоверие ко мне. Но я принял условия тех, кто отправлял послание. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Давай послание, — коротко потребовал Азра.
— Идиот! — раздраженно вскричал конгрессмен из Девятого округа Колорадо. — Когда я увидел, что меня преследует полиция, то разорвал конверт в клочья и разбросал по Вади эль-Кабир. Вы бы поступили по-другому?
Палестинец оставался неподвижным.
— Точно так же, — согласился он наконец. — Во всяком случае это можно понять. Я проведу тебя в посольство. Проход, как ты его назвал, хорошо контролируется с обеих сторон.
— Настолько хорошо, что фотографии ускользнули из-под носа хорошо контролирующих охранников. Передай эти слова сестре. Надо проверить каждого из них; начинайте незамедлительно поиски камеры. Убейте того, кому она принадлежит, даже если он окажется вашим другом. Убейте его!
— При таком поверхностном расследовании, — запротестовал Азра, — мы рискуем наказать невиновного, ценного бойца.
— Не будем лицемерить, — рассмеялся Амаль Бахруди. — У нас не должно быть колебаний по отношению к врагу. Мы не убиваем «ценных бойцов». Мы убиваем невинных людей, чтобы мир услышал о нас; мир, который глух, слеп и безразличен к нашей борьбе за выживание.
— Во имя Всемогущего Аллаха! Теперь ты один из тех, кто слеп и глух! — фыркнул Азра. — Вы все верите западной прессе, это бесспорно. Из «одиннадцати трупов» четверо были уже мертвы. Одна из женщин покончила жизнь самоубийством — она была шизофреничкой, одержимой маниакальной идеей, что ее изнасиловал араб. Вторая сама набросилась на Нассира. Один из молодых идиотов только и ждал момента, чтобы разрядить пистолет. Двое мужчин были старыми и немощными людьми; они скончались от сердечного приступа. Это, конечно, не освобождает нас от ответственности за смерть невинных, но никто никого не убивал. Все это поведала им Зайа, но никто не пожелал поверить. Они никогда не поверят нам!