— Лгун! Самозванец! Ты работаешь с Калехлой — шлюхой и врагом! Рано утром она собиралась встретиться с тобой!
— О чем ты говоришь? — Кендрик посмотрел на Азру и Йозефа. — Я никогда не слышал о Калехле, а на рассвете вместе с друзьями спасал свою жизнь. Уверяю тебя, нам некогда было флиртовать.
— Говорю вам, он врет! Я был там и видел ее! Я видел вас всех!
— Так ты нас видел? — спросил Эван, вопросительно подняв брови. — И где же, если не секрет?
— На дороге. Я ехал по обочине…
— Ты видел нас — и пальцем не шевельнул, чтобы помочь нам? — в сердцах прервал его Кендрик. — И после этого ты смеешь утверждать, что ты человек Махди?
— А ведь он прав, англичанин, — сказала Зайа. — Почему ты не помог им?
— Нужно было кое в чем разобраться, вот почему! А сейчас мне все ясно. Калехла и он…
— Ты обладаешь чересчур бурным воображением, вот и все, человек, имени которого я не знаю. Правда, мы очень легко можем его проверить, поскольку как раз собираемся отправиться в Бахрейн, чтобы встретиться с Махди. И поэтому возьмем тебя с собой. Большой человек несомненно придет в восторг, увидев тебя.
— Согласен, — решительно сказал Азра.
— Бахрейн? — заорал Мак-Дональд. — И как же, черт побери, вы собираетесь туда попасть?
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, как это сделать? — спросил Кендрик.
Эммануэль Уэйнграсс, худая грудь которого с шумом поднималась и опускалась, все еще ощущал боль после недавнего приступа кашля. Выйдя из лимузина, он остановился перед кладбищем в Джейбель Саали. Повернувшись к шоферу, придерживавшему дверь, он заговорил почтительно и с сильным британским акцентом:
— Я поклонюсь своим английским предкам. Немногие в наше время это делают… Приезжайте через час.
— Час? — переспросил мужчина, показывая один палец.
— Да, мой мусульманский друг. Я совершаю это паломничество каждый год, чтобы отдать дань уважения своим предкам. Можете вы понять это?
— Да, да! — ответил водитель, быстро кивая головой и восхваляя Аллаха. У него в руке были деньги — значительно больше, чем он ожидал. Он прекрасно понимал, что получит еще больше, возвратившись через час.
— А теперь оставьте меня, — попросил Уэйнграсс, — я хочу остаться один.
— Да, да! — Захлопнув дверцу, водитель тут же уехал прочь.
У Менни опять начался приступ кашля. Откашлявшись, он осмотрелся вокруг, чтобы правильно сориентироваться, и направился через кладбище прямо к кирпичному дому, который стоял на поле в нескольких сотнях ярдов от кладбища. Через десять минут он уже спускался вниз — в подвал, где находилась штаб-квартира израильской разведки.
— Уэйнграсс, — крикнул офицер Моссада, — рад видеть вас снова!
— Ну, это не совсем так. Вас никогда не радовали встречи со мной или наши разговоры по телефону. Вы совершенный профан в работе, которую выполняете. Вы обыкновенный бухгалтер и к тому же скупой.
— Послушайте, Менни, не начинайте…
— А я говорю, мы начнем, и сейчас же, — перебил его Уэйнграсс, посмотрев на Бен-Ами и пятерых членов подразделения Моссада. — Эй вы, лопухи, у кого-нибудь из вас есть виски? Я знаю, что у этого зохлаха нет, — прибавил он, весьма прозрачно намекая на то, что офицер скупердяй.
— Нет даже вина, — вздохнул Бен-Ами. — Оно не вошло в наш паек.
— Неудивительно, так как его составлял именно он. Ладно, бухгалтер, расскажи мне все, что тебе известно. Где мой сын, Эван Кендрик?
— Здесь, но больше нам ничего неизвестно.
— Весьма типично для вас. Вы всегда отставали от Саббата на три дня.
— Менни!..
— Успокойся. А то тебя хватит кондрашка, а мне не хотелось бы, чтобы Израиль потерял самого зажимистого бухгалтера. Кто может рассказать мне больше?
— Я могу рассказать тебе больше! — крикнул Яков, по кличке Голубой. — К этому времени мы должны были вот уже несколько часов заниматься планом посольства. У нас дело, к которому ты, американец, не имеешь никакого отношения!
— Оказывается, кроме бухгалтера, у вас есть еще и горячая голова, — молниеносно отреагировал Уэйнграсс. — Кто еще будет говорить?
— Кендрик здесь без поддержки, — сказал Бен-Ами. — Он был переброшен под прикрытием, но сейчас предоставлен самому себе. Если его поймают, то его имя останется тайной.
— Откуда у вас эти сведения?
— От нашего человека из Вашингтона. Не знаю, правда, кто он и из какого отдела или агентства.
— Насколько безопасно звонить по этому телефону? — спросил Уэйнграсс, усаживаясь за стол.
— Никаких гарантий, — ответил офицер Моссада. — Он устанавливался в спешке.
— И, уверен, за наименьшую сумму шекелей.
— Менни!
— Да заткнись ты! — Вынув из кармана записную книжку, Уэйнграсс пробежал глазами страницы, затем остановил свой взгляд на каком-то имени и номере. Он снял трубку, — набрал номер и спустя несколько секунд заговорил:
— Благодарю, мой дорогой друг из дворца. Вы так любезны. Меня зовут Уэйнграсс. Вам мое имя, конечно же, ничего не говорит. Но великому султану Ахмету оно знакомо. Естественно, мне бы не хотелось беспокоить такую знаменитость, но если бы вы оказали любезность и передали ему, что я звонил, возможно, он проявил бы благосклонность. Так вам можно дать свой номер? — Менни назвал номер, поглядывая на диск телефона. — Благодарю, мой любезный друг. Учитывая, что это безотлагательное дело, султан похвалит вас за усердие. Еще раз благодарю вас.
Некогда известный архитектор положил телефонную трубку и, откинувшись на спинку стула, начал глубоко дышать, пытаясь задержать хрип, вырывающийся из его груди.
— А теперь нам придется подождать, — произнес он, посмотрев на офицера. — Будем надеяться, что султан умнее и богаче вас… Боже мой, он возвратился! Бог услышал меня, и спустя четыре года мой сын возвратился!
— Зачем? — спросил Яков.
— Чтобы встретиться с Махди, — ответил спокойно Уэйнграсс, уставившись в пол.
— С кем?
— Скоро узнаешь, горячая голова.
— Он же не твой сын, Менни.
— Это единственный сын, о котором я когда-либо мечтал.
Зазвонил телефон. Схватив трубку, Уэйнграсс приложил ее к уху.
— Алло?
— Эммануэль?
— В те времена, когда мы были с тобой в Лос-Анджелесе, ты был менее официален.
— Клянусь Аллахом, я никогда этого не забуду. С тех пор, как я возвратился обратно, мне приходится постоянно контролировать себя.
— Скажи мне, юный гаденыш, тебе удалось сдать курсовую по политической экономии на третьем курсе?
— Лишь второй раздел, Менни. Мне следовало прислушаться к твоим советам, когда ты рекомендовал мне сделать ее более трудной для понимания, так как они любят сложности.
— Ты можешь говорить? — спросил Уэйнграсс, голос которого вдруг стал серьезным.
— Могу. А вот тебе нельзя. С этой стороны все установки стационарные. Понятно?
— Да. Наш общий знакомый, где он?
— Направляется в Бахрейн. С двумя из посольства. Предполагалось, что вместе с ним будет лишь один человек, но в последний момент все переиграли. И я не знаю почему.
— Возможно, это связано с кем-то еще. Это все?
Ахмет сделал небольшую паузу.
— Нет, Менни, — сказал он спокойно. — Есть один человек, в дела которого ты не должен вмешиваться ни при каких обстоятельствах. Это женщина — и зовут ее Калехла. Я сказал это тебе только потому, что доверяю тебе и ты должен знать, что она там. Но больше об этом не должен знать никто. Ее присутствие здесь должно храниться в такой же тайне, как и присутствие наших друзей. Ее разоблачение было бы катастрофой.
— Потрясающе, дружище! И как же я узнаю эту женщину, создающую вам проблемы?
— Надеюсь, тебе это не понадобится. Она спряталась в кабине пилота, и пока они не прилетят в Бахрейн, эта кабина будет закрыта.
— Ну что же, мне нужно улететь. Что ты можешь для меня сделать?
— Отправить тебя на другом самолете. При первой же возможности наш друг позвонит мне и расскажет о происходящем. Если ты доберешься туда, дай мне знать. — И Ахмет продиктовал Уэйнграссу зашифрованный номер частного телефона.
— Должно быть, новый коммутатор, — сказал Менни.
— Нет, не новый, — ответил молодой султан. — Тебя можно будет найти по этому номеру?
— Да.
— Я позвоню тебе, как только утрясу дела. Если в ту сторону будет лететь гражданский самолет, мне будет легче устроить тебя на его борту;
— Сожалею, но этот вариант отпадает.
— Почему?
— Все вокруг должны быть слепыми и глухими. Со мной семь павлинов.
— Семь?..
— Да, и эти чересчур смышленые птицы украшены голубыми и белыми перьями.
Султан Омана поперхнулся.
— Моссад? — прошептал он.
— Что-то в этом роде.
— Ну и дерьмо! — воскликнул Ахмет.
Пролетев на северо-запад на высоте тридцати четырех тысяч футов над Объединенными Арабскими Эмиратами, небольшой, рассчитанный на шестерых пассажиров реактивный самолет со скоростью восьмисот миль в час направился к Персидскому заливу, взяв курс на Бахрейн. На удивление спокойный и самонадеянный, Энтони Мак-Дональд сидел один в первом ряду двойных сидений. Азра и Кендрик устроились в последнем ряду. Дверь в кабину пилота была закрыта и, судя по словам человека, который встретил их в «угнанном» гарнизонном автомобиле и, проводив через грузовую площадку в отдаленный конец аэродрома Маската, усадил в самолет, эта дверь будет закрыта до тех пор, пока пассажиры не покинут самолет. В Мухарраке — международном аэропорту Бахрейна — их встретит человек и проводит через иммиграционную службу.
Самолет с Эваном и Азрой сильно опаздывал, и так как террорист никогда не был в Бахрейне, он делал заметки в своей записной книжке, записывая явки и их произношение. Кендрику во что бы то ни стало нужно было расстаться с Азрой хотя бы на час. Причиной тому был Мак-Дональд — самый неподходящий из агентов Махди. Вполне вероятно, что англичанин был приближенным Махди, и если это так, то Эвану придется оставить короля террористов.
— Не забывай, что мы сбежали из Джейбель Шема. Интерпол, не говоря уже об объединенных под