— Что касается вашего пистолета, ножа, часов, бумажника, пояса с деньгами, в котором около пятидесяти тысяч американских долларов, золотой зажигалки и раздавленной пачки отечественных американских сигарет, что было очень глупо с вашей стороны, то все это вы получите, если докажете мне, что в результате ваших действий не будут вырезаны двести тридцать шесть американцев, которые находятся в Маскате. Мы, арабы, не можем допустить такого поворота событий. Нас и так достаточно презирают за те ужасы, которые мы не можем контролировать. Что касается вопроса, на кого я работаю, то почему это интересует вас больше, чем нашего общего друга Ахмета? Вы ему доверяете, а он в свою очередь доверяет мне. Поэтому вы также можете мне доверять. А равно В, а В равно С. Поэтому А равно С. Ваша одежда, между прочим, обработана паром, выстирана и выглажена. Она находится в первом шкафу слева.
Эван, неуклюже сидевший на краю кровати, изумленно уставился на энергичную молодую женщину.
— Это чертовски важно, мадам. Я должен подумать о вашей алфавитной логике.
— Я не знакома с вашим графиком, но предполагаю, что у вас мало времени.
— Между 11.30 и полночью сегодня, — сказал Кендрик, не собираясь ничего сообщать, кроме отрезка времени. — Со мной в самолете был молодой человек. Это террорист из посольства в Маскате.
— Он остановился на Вади эль-Ахд, в отеле «Арадус». Зарегистрировался как Т. Фарух.
— Откуда?..
— Еще один «сотрудничающий» водитель, — улыбнувшись еще шире, сказала Калехла. — Скажем так, — прибавила она.
— Тот, на кого вы работаете, имеет большой потенциал в разных местах.
— Как ни странно, но те люди, на которых я работаю, не имеют к этому никакого отношения. Они так далеко не заходят.
— А вот вы зашли.
— Мне пришлось — по личным мотивам. А личные мотивы, скажу я вам, очень большая сила.
— А в вас что-то есть, Каули.
— Калехла — Ка-ле-хла. Почему бы вам не позвонить вашему другу в «Арадус»? Он купил в отеле одежду, а также постригся. Полагаю, таковы были ваши инструкции. Позвоните же ему, успокойте его.
— Вы чересчур уж проявляете готовность к сотрудничеству — как водители.
— Потому что я вам не враг и хочу сотрудничать с вами. Если хотите, можете позвонить Ахмету. Он повторит вам то же. Между прочим, у меня есть такой же номер, что и у вас. Три пятерки…
У него было такое ощущение, как будто с лица арабской женщины убрали невидимую вуаль. «Поразительно красивое лицо», — подумал Эван, пока смотрел в большие карие глаза, в которых было такое участие, а еще любопытство. Тут же он выругал себя за то, что был дилетантом и не смог распознать, кто настоящий, а кто нет. Между 11.30 и полночью. Это был решающий час, отрезок времени в тридцать минут. Время, когда он мог выйти на связь, связь с Махди. Можно ли верить этой эффектной женщине? И еще — может ли он сделать это сам? У нее номер, состоящий из трех пятерок… как ей удалось его заполучить? Вдруг у него все поплыло перед глазами, начала кружиться комната, проникающие через окна лучи солнца превратились в яркую вспышку оранжевых брызг. Куда подевались окна?
— Нет, Кендрик, — закричала Калехла, — не сейчас! Не теряйте сознание сейчас! Позвоните, я вам помогу! Ваш друг должен знать, что все в порядке! Ему некуда идти — вы должны позвонить!
Эван чувствовал, как его бьют по лицу, нанося сильные удары, чтобы к голове прилила кровь. К его голове, которая вдруг склонилась к правой руке Калехлы, в то время как левой рукой она потянулась к стакану на столе у кровати.
— Выпейте это! — приказала она, придерживая стакан у его губ. Он повиновался. И поперхнулся жидкостью.
— Боже! — взревел он.
— Смесь водки с бренди, — улыбнулась Калехла, все еще придерживая его. — Мне ее дал британец из МИ-6, которого зовут Мелвин. «Заставьте кого-либо сделать три глотка этой смеси, и вы сможете продать ему оптом все, что у вас имеется». Вот что сказал мне Мелвин. Можно вам что-нибудь продать, конгрессмен? Ну, скажем, телефонный звонок?
— Я не покупаю. У меня нет денег. Они у вас.
— Позвоните, пожалуйста, — настаивала Калехла, отпустив своего пленника и отступая к стоявшему у туалетного столика стулу с золотой окантовкой. — Я думаю, это чрезвычайно важно.
Кендрик тряхнул головой, пытаясь сконцентрироваться на телефоне.
— Я не знаю номера.
— У меня есть. — Калехла засунула руку в карман летной куртки и достала оттуда листик бумаги. — Номер такой: 5-9-5-9-1.
— Благодарю вас, мадам секретарь. — Эван потянулся к телефону, почувствовав покалывание во всем теле, как только наклонился над ним, затем поднял трубку и поднес ее к уху. Он был так слаб, что с трудом дышал и едва смог набрать номер. — Азра? — спросил он, услышав голос террориста. — Ты изучил карту Манамы? Хорошо, я зайду к тебе в отель в десять часов. — Кендрик сделал паузу, устремив взгляд на Калехлу. — Если по какой-либо причине я задержусь, встретимся на улице, в северной части Джума Моск, в том месте, где она соединяется с Калиф-Роуд. Я найду тебя. Понял? Ладно. — Дрожащей рукой Кендрик повесил трубку.
— Вам нужно позвонить еще в одно место, конгрессмен.
— Дайте мне пару минут. — Кендрик опять облокотился на подушки. Боже, как он устал!
— Нет, откладывать нельзя. Вы должны сообщить Ахмету, где находитесь, что уже сделали, что вообще происходит. Он ждет вашего звонка и заслуживает того, чтобы ему позвонили именно вы, а не я.
— Ладно, ладно. — Невероятным усилием Эван подвинулся вперед и снял трубку с аппарата, который все еще был на кровати. — Отсюда, из Бахрейна, прямая связь. Я и забыл. Какой код Маската?
— 9-6-8, — ответила Калехла. — Сначала наберите 0-0-1.
— Не мешало бы уменьшить нагрузки на мой бедный организм, — заметил он, набирая номер, едва различая при этом цифры.
— Когда вы в последний раз спали? — поинтересовалась Калехла.
— Два или три дня тому назад.
— А когда вы в последний раз ели?
— Не могу вспомнить… А сами-то вы когда? Ведь вы тоже были слишком заняты, мадам.
— Хм, не могу вспомнить. Ах, да, я ела. Уехав из Шари эль-Мишквис, я остановилась возле отвратительной булочной на площади и взяла несколько оранжевых баклава. Скорее затем, чтобы обнаружить, кто там был, нежели…
Эван остановил ее жестом руки, так как ответил закодированный личный телефон султана.
— Ивах?
— Ахмет, это Кендрик.
— Слава Богу, теперь я спокоен.
— А меня облажали.
— Что? О чем ты говоришь?
— Почему ты мне о ней ничего не сказал?
— О ней? О ком это?
Эван передал трубку ошеломленной Калехле.
— Это я, Ахмет, — растерянно пробормотала она. Восемь секунд спустя, когда голос ошарашенного молодого султана снова раздался в трубке, Калехла продолжила: — У меня не было выбора. Нужно было либо поступить таким образом, либо позволить прессе узнать, что американский конгрессмен, минуя таможню, прилетел в Бахрейн, прихватив с собой пятьдесят тысяч долларов. А сколько времени понадобилось бы им на то, чтобы узнать, что он прилетел на самолете, заказанном королевским домом из Омана? И как быстро после этого начались бы рассуждения по поводу его миссии в Маскате?.. Я воспользовалась вашим именем и обратилась к брату эмира, которого знаю давно. Он и устроил нас здесь… Спасибо, Ахмет. Передаю трубку ему.
Кендрик взял трубку.
— Она сухарь, мой старый-юный друг, но полагаю, лучше уж быть здесь, чем там, где я мог оказаться. Просто избавь меня в дальнейшем от сюрпризов, о’кей?.. Почему ты такой спокойный?.. Не обращай внимания, у меня есть план. И запомни — никакого вмешательства, пока я сам не попрошу об этом! Наш парень, которого я привез из посольства, находится в гостинице «Арадус»; еще возникли осложнения с Мак-Дональдом, о которых, вероятно, ты знаешь. — Калехла кивнула, и Эван быстро продолжил: — Как я понял, ты знаешь. В «Тилосе» за ним следят. Нам предоставят список владельцев номеров телефонов, по которым он звонил, как только он прекратит звонить. Между прочим, оба вооружены…
Затем измученный Кендрик описал особенности места встречи в таком виде, как они были переданы агентам Махди.
— Нам нужен лишь один, один человек, Ахмет. Человек, который приведет нас к нему. Лично я вылезу вон из кожи, лишь бы получить информацию, потому что другим способом нам ее не раздобыть.
Положив трубку, Кендрик упал на подушки.
— Вам нужно поесть, — сказала Калехла.
— Пошлите за чем-нибудь. Желательно из китайской кухни. Презренные тысячи у вас, а не у меня.
— Я велю приготовить вам что-нибудь на кухне.
— Мне? — Из-под полуопущенных век Кендрик наблюдал за женщиной с оливковой кожей, сидевшей на нелепом, окантованном золотом стульчике в стиле рококо. Белки ее темно-карих глаз были налиты кровью, глазные впадины посинели от усталости. Черты ее изумительного лица обострились, и она наверняка выглядела старше, чем на самом деле. — А как же вы?
— Не обращайте на меня внимания. Главное вы.
— Да вы вот-вот свалитесь со своего трона для лилипутов, королева-мать.
— Я буду держаться за него руками, благодарю вас, — ответила Калехла и вдруг озорно подмигнула ему.
— Поскольку вы не собираетесь возвращать мои часы, скажите, пожалуйста, который час?
— Шестнадцать десять.
— Порядок, — сказал Эван, опуская прикрытые простыней ноги на пол. — Уверен, что это ужасно цивилизованное заведение может оказать услугу и разбудить меня. «Отдых — это оружие», — прочитал я однажды. Сражения выигрывали и проигрывали большей частью из-за сна и недосыпания, нежели благодаря военному потенциалу… Если вы скромно отведете взгляд, я схвачу полотенце, размеры которого убеждают меня в том, что здесь самая большая ванная комната в Бахрейне, и найду другую кровать.
— Мы не можем выйти из комнаты, разве что покинем этот дом.
— Почему?
— Таковы здешние порядки. Эмиру безразлична молодая жена его кузена, тем не менее вашей персоне позволено осквернить территорию лишь этой комнаты. За этим следят часовые.