И снова он смотрел на бутылку, на белую жидкость, которая могла бы избавить его от всех мучений. Сам того не замечая, он медленно качал головой, словно сожалея о содеянном. Махди сказал, что его жесты такие же жалкие, как и его слова. Ничего, когда он будет лететь на самолете над мелководьем Катара, все будет иначе…
Каждый солдат был готов ко всему с самого начала. Все проверили наличие пластмассовой ленточки вокруг левого запястья, чтобы удостовериться, что крошечная капсула с цианистым калием была на месте. Ни у одного из них не было документов или каких-либо предметов, по которым можно было бы установить их личность. Их «рабочая» одежда вплоть до дешевых пуговиц из раковин была приобретена агентами Моссада в Бенгази, в центре, где проходили подготовку террористы-новобранцы. В эти дни ни один из членов подразделения Моссада не должен был быть пойман живым там, где его действия могли хотя бы отдаленно связать с событиями в Омане. Израиль не мог допустить, чтобы на него свалили ответственность за убийство двухсот тридцати шести американских заложников. Нужно было избавиться от израильского призрака вмешательства даже ценой жуткого самоубийства людей, которых послали в Юго-Западную Азию. Все это осознавали, и на аэродроме в Хеброне каждый из них протянул свою руку врачу, чтобы тот закрепил рифленую ленточку из пластика. Достаточно прокусить мягкую ампулу, как тут же последует мгновенная смерть.
Тужжар-Роуд была пустынной, улицу и фонари окутали клубы тумана, ползущего из Персидского залива. В здании, известном как Сахалхуддин, были освещены лишь офисы на верхнем этаже, да еще был виден слабый свет, отбрасываемый неоновыми лампами, в фойе. Там, за стеклянными входными дверями, за столом сидел скучающий человек и читал газету. Небольшой голубой седан и черный лимузин были припаркованы на обочине. Два охранника в форме стояли перед дверями, за зданием тоже была охрана. Серый, Черный и Красный возвратились к разбитому такси на углу эль-Монтанна-Роуд. В машине на заднем сидении устроился раненый Яков, впереди сидели Бен-Ами с Эммануэлем Уэйнграссом, который при свете приборной доски все еще изучал план здания. Серый через открытое окно машины доложил обстановку. Яков тут же инструктировал их:
— Черный и Красный, снимите охрану и войдите в здание. Серый и Бен-Ами пойдут за вами и перережут провода.
— Не спеши, орел-разведчик! — повернувшись на переднем сиденьи, сказал Уэйнграсс. — Эта моссадовская реликвия, которая сидит рядом со мной, ни черта не смыслит в сигнализации, разве что может привести ее в действие.
— Это не совсем так, Менни, — запротестовал Бен-Ами.
— Ты же наверняка найдешь провода, которые ведут к поддельным патронам, рассчитанным на олухов наподобие вас. Вы устроите здесь итальянский фестиваль! Я собираюсь пойти вместе с ними.
— Мистер Уэйнграсс, — произнес Голубой с заднего сиденья, — а вдруг у вас начнется очередной приступ кашля, который мы все, к сожалению, неоднократно слышали.
— Не начнется, — просто ответил архитектор. — Я уже говорил вам, что там находится мой сын.
— Я ему верю, — сказал стоявший у окна Серый. — Хотя мне придется поплатиться жизнью, если я ошибаюсь.
— Ты ходишь вокруг да около, Пустозвон.
— Ну знаете, это уже переходит…
— Замолчи! Пойдемте.
Если бы в это время на Тужжар-Роуд находился бесстрастный наблюдатель, последующие минуты представились бы ему как сложный ход больших часов. Каждое зубчатое колесико вращало другое, которое в свою очередь передавало движение дальше, приводя в действие механизм. И никаких сбоев, нарушения последовательности или неверного движения.
Агенты Красный и Черный сняли двух охранников, стоявших перед дверью, прежде чем те поняли, что в сотне метров от них находится враг Красный сбросил свою куртку, натянул на себя форму одного из охранников, застегнул ее, надел кепку с козырьком, надвинул ее на лоб и устремился к стеклянным дверям. Затем легонько постучал, держась рукой за ягодицы и при помощи забавных жестов умоляя пустить его внутрь в туалет. Расстройство желудка здесь всеобщее бедствие; сидевший внутри мужчина рассмеялся, отложил газету и нажал кнопку, находившуюся на столе. Был включен автоматический прерыватель. Красный и Черный ворвались в помещение, и не успел ночной вахтер понять, какую он оплошность допустил, как, отключившись, свалился на мраморный пол. Далее появился Серый, волочивший прихрамывающего охранника через левую дверь, которую он придержал, прежде чем та успела закрыться, за ними — Эммануэль Уэйнграсс. В руках у него была куртка, которую снял Красный. По сигналу Черный выбежал за вторым охранником, пока Уэйнграсс придерживал дверь. Когда все собрались внутри, Красный и Серый связали и воткнули кляпы троим охранникам, сидевшим за широким столом приемной. Черный достал из кармана длинный шприц, снял пластмассовую упаковку, проверил наличие содержимого и сделал укол каждому находившемуся без сознания арабу. Затем трое десантников оттащили троих неподвижных служащих Сахалхуддина в самые отдаленные места огромного вестибюля.
— Отступите в тень! — шепотом велел Красный Уэйнграссу. — Поднимитесь в коридор лифтом.
— Что?..
— Я слышу чьи-то шаги снаружи!
— Правда?
— Вероятно, два или три человека. Быстрее!
Тишина. А за толстой стеклянной дверью появилось двое совершенно пьяных американцев, которые, покачиваясь, шли по мостовой. Донеслась знакомая мелодия, впрочем, слова скорее произносили, нежели напевали: «К столам, накрытым в Мори, туда, где нам так нравится…»
— Сукин сын, как это ты их услышал? — удивленно спросил Уэйнграсс.
— Направляйся за здание, — сказал Черному Серый. — Знаешь, как туда добраться?
— Я ознакомился с планом. Буду ждать твоего сигнала и сниму последнего охранника. У меня еще полшприца волшебного эликсира.
Черный исчез в южном коридоре, а Серый в это время уже бежал через вестибюль Сахалхуддина. Сейчас Уэйнграсс был впереди него и направлялся к стальной двери, ведущей в подвал здания.
— Черт побери, — воскликнул Менни, — она закрыта.
— Этого следовало ожидать, — хмыкнул Серый, доставая из кармана небольшой черный тюбик и открывая его. — Это не проблема. — Десантник выдавил из тюбика похожий на замазку гель, обмазал им вокруг замка и вставил туда бикфордов шнур длиной в один дюйм. — Отойдите назад, пожалуйста. Взрыва не последует, но будет очень жарко.
Уэйнграсс наблюдал, как горевший гель стал ярко-красным, а затем ярко-голубым. Такого цвета он никогда не видел. Прямо у него на глазах сталь расплавилась и весь замок вывалился.
— А ты ничего, Пусто…
— Не говорите так.
— Пойдем, — улыбнулся Менни.
Они нашли систему сигнализации, которая была вмонтирована в огромную стальную панель в северном конце подземного комплекса Сахалхуддина.
— Это страж более высокой квалификации, — пробормотал архитектор, доставая кусачки из левого кармана. — Для каждых шести проводов есть две фальшивые коробки, каждый вывод охватывает площадь от пятнадцати до двадцати тысяч квадратных футов. Принимая во внимание размер сооружения, здесь не более восемнадцати проводов.
— Восемнадцать проводов, — нерешительно повторил Серый. — Это означает шесть фальшивых коробок.
— Вот именно, Пустозвон. Не обращай на меня внимания. Кстати, как только мы перережем один из них, на улице раздастся рок-музыка в исполнении ревущего оркестра. Любишь рок-музыку?
— А как вам удастся их различить? Вы же сами сказали, что предварительно закодированные провода предназначены для дилетантов наподобие Бен-Ами. Как вы сможете их узнать?
— Благодаря механикам, мой друг. Неряшливые евреи, которые работают над этим оборудованием, терпеть не могут читать схемы, поэтому они упрощают их для себя и тех, кто будет обслуживать эти системы. На каждом фальшивом проводе ближе к главной клемме они делают отметку, обычно при помощи плоскогубцев. Ну а после ввода системы в действие они требуют деньги и говорят, что потратили целый час на определение фальшивых коробок, так как схемы были нечеткие — а они всегда нечеткие.
— А что если вы ошибаетесь, мистер Уэйнграсс? Представим себе, что здесь работал честный механик.
— Исключено. Я-то уж знаю евреев, — ответил Менни, доставая из правого кармана небольшой электрический фонарь и стамеску. — Живее взломай панель. У нас есть приблизительно восемьдесят-девяносто секунд на то, чтобы перерезать двенадцать проводов. Представляешь? Эта дешевка Хасан сказал, что гальванические элементы слабые. Продолжай!
— Я могу использовать гель, — сказал Серый.
— И запустишь всю сигнализацию, включая и противопожарную систему. Мещуга! А не пошел бы ты…
— Вы меня очень огорчаете, мистер…
— Заткнись и займись работой. — Архитектор вручил Серому долото, которое взял у Хасана, зная, что оно им понадобится, судя по планам охраны Сахалхуддина. — Только делай все быстро и осторожно, такие вещи очень чувствительны.
Десантник вогнал стамеску под замок панели и с силой, равной силе трех обычных мужчин, нажал, после чего панель с треском отскочила.
— Дайте мне фонарь, а сами ищите провода, — сказал израильтянин.
Двигаясь справа налево, Уэйнграсс озабоченно переходил от одного провода к другому Восемь, девять, десять… одиннадцать.
— Где же двенадцатый? — прошипел Менни. — Должен быть еще один.
— Вот он. На нем отметка. — Серый прикоснулся к седьмому проводу. — Он рядом с третьим фальшивым проводом. Вы его пропустили.
— Готово, я добрался до него, — промолвил Уэйнграсс и вдруг закашлялся. Скорчившись пополам на полу, он изо всех сил старался унять страшный кашель.
— Продолжайте, мистер Уэйнграсс, — ласково сказал Серый, тронув старика за плечо. — Не сдерживайтесь. Вас никто не слышит.
— Я ведь обещал, что не буду.
— Есть обещания, выполнение которых от нас не зависит, сэр.
— Перестань быть таким чертовски вежливым!
Кашлянув в последний раз, Менни с трудом встал на ноги. Десантник специально не предложил свою помощь.