— Конгрессмен? — удивился Джекоб Мендель; на экране сейчас была фотография Кендрика, стоявшего на ступеньках Капитолия. — Я никогда о нем не слышал, хотя думал, что знаю всех, кто там находится. Конечно, по имени, а не лично.
— Он там относительно недавно, и о его избрании не сильно распространялись. Он пробился в президентское окружение потому, что в этом округе не существует оппозиции, и первичная победа равносильна избранию. Я упомянул об этом потому, что в философском смысле конгрессмен не очень хорошо сочетается с политикой Белого Дома. Во время первичных выборов он не затрагивал важных национальных вопросов.
— Ближе к теме, — проворчал Гидеон Логан. — Так вы полагаете, что он такой же независимый, как, скажем, Лоувел Вейкер?
— Да, сэр.
— Спокойный, уверенный в себе новичок, не слишком влиятельные избиратели, — как бы резюмируя, промолвил Сандстром. — С этой точки зрения ваш аноним в безопасности. Возможно, даже слишком. Нет ничего более мало запоминающегося в политических кругах, чем только что избранный конгрессмен из неизвестного района, о котором никто ничего не слышал. Денвер в Первом округе, Боуведер — во Втором, Спрингс — в Пятом… А где этот Девятый округ?
— На юго-запад от Теллурида возле границы Утаха, — ответил Джекоб Мендель и пожал плечами, как бы извиняясь за свою осведомленность. — У них были акции горнодобывающих компаний, довольно спекулятивные, к которым мы присматривались несколько лет тому назад. Но человек на экране — не тот конгрессмен, которого мы там встретили и который отчаянно пытался убедить нас гарантировать размещение выпуска акций на рынке.
— Вы подписали, сэр? — спросил Варак.
— Нет, — ответил Мендель. — Честно говоря, риск превышал рассчитанный риск вложенного капитала.
— То, что вы в Америке называете «возможным жульничеством».
— У нас не было доказательств, Милош. Мы просто отказались.
— Но представитель Конгресса от этого округа сделал все возможное, чтобы заручиться вашей поддержкой?
— Да, действительно, так оно и было.
— Вот почему Эван Кендрик сейчас конгрессмен, сэр.
— О?
— Эрик, — перебил Гидеон Логан, наклонив большую голову, чтобы увидеть лицо Сандстрома. — Вы сказали, что знаете его, по крайней мере, вам знакомо его лицо?
— Знаю. Уверен, что знаю. Сейчас, когда Варак рассказал нам, кто он есть, думаю, что именно его я встречал на одном из этих бесконечных вечеров с коктейлем в Вашингтоне или Джорджтауне, и четко припоминаю, как кто-то рассказывал, что он замешан в какой-то истории… Впрочем, самой истории я не слышал.
— Но Милош сказал, что история, о которой вы подумали, совсем не та, о которой собирался рассказать он, — сказала Маргарет Лоувел. — Не так ли? — посмотрела она на Варака.
— Да, мадам. То, что я сказал профессору Сандстрому, несомненно относилось к тому, как Кендрика избирали. Он буквально купил выборы. Разозлившись, он похоронил своего оппонента, обрушив на него лавину местных публикаций и серию дорогостоящих собраний и митингов, которые скорее напоминали цирк, нежели политические ассамблеи. Говорили, что когда занимающий в то время пост конгрессмен жаловался на нарушение процедуры выборов, Кендрик сталкивал его со своими адвокатами, но не для того, чтобы обсудить избирательную кампанию, а наоборот, чтобы выставить на всеобщее обозрение поступки своего оппонента в его кабинете. Жалобы мгновенно прекращались, и Кендрик выигрывал.
— Можно сказать, что он пускает в ход свои деньги, когда его разозлят, — спокойно заметил Уинтерс. — Однако у вас есть гораздо более удивительная информация, мистер Варак. Чрезвычайно интересная информация! Продолжайте, пожалуйста.
— Да, сэр.
Чех нажал кнопку дистанционного управления, и на экране появилась следующая картинка. Кендрик и ступеньки к ротонде исчезли, а вместо них предстала снятая сверху истерическая толпа, бегущая по узкой улице, по обеим сторонам которой стояли здания явно мусульманского типа, мимо магазинов с арабскими вывесками.
— Оман. Год назад, — сказал Эрик Сандстром, посмотрев на Уинтерса. Представитель исторической науки кивнул.
Слайды быстро сменяли друг друга: хаос и кровавая бойня, трупы с многочисленными пулевыми ранениями и усеянные пулевыми отверстиями стены, вывороченные ворота посольства и ряды опустившихся на колени напуганных заложников за решетчатой конструкцией на верху крыши; крупным планом были показаны кричавшие молодые люди, угрожающе размахивающие оружием, широко разинутые рты, дикие фанатичные глаза. Вдруг на экране появилась фотография, явно выпадавшая из предыдущего ряда, но она тут же приковала внимание Инвер Брасса. Высокий темнокожий человек в длинной белой одежде и с головой, прикрытой готрой, был сфотографирован в тот самый момент, когда он выходил из отеля: затем экран разделили пополам, на нем появилась вторая фотография, на которой был запечатлен тот же человек, мчавшийся через арабский рынок, расположенный перед фонтаном. Фотографии остались на экране. Молчание недоумевавших людей прервал Милош Варак.
— Этот человек и есть Эван Кендрик, — сказал он просто.
На смену недоумению пришло изумление. Все, за исключением Сэмюэля Уинтерса, наклонились вперед, пытаясь получше рассмотреть увеличенную фигуру, находившуюся на экране. Варак тем временем продолжал:
— Эти снимки были сделаны офицером ЦРУ, имевшим свободу действий в соответствии с циркуляром 4–0: ее заданием было вести наблюдение за Кендриком, где бы он ни находился. Она проделала огромную работу.
— Она? — с одобрением подняла брови Маргарет Лоувел.
— Специалист по Среднему Востоку. Ее отец — египтянин, мать — американка из Калифорнии. Свободно владеет арабским, поэтому ее в критических ситуациях там постоянно использует ЦРУ.
— Там? — прошептал ошеломленный Мендель. — Что он делал там?
— Одну минутку, — произнес Логан, буравя темными глазами Варака. — Если я не прав, остановите меня, молодой человек, но я точно помню, что в прошлом году в «Вашингтон пост» была статья, в которой шла речь о неизвестном американце, способствовавшем примирению в Маскате в то время. Многие люди думали, что это был техасский Росс Перот, но больше в печати о нем не появилось ни слова. Об этой истории забыли.
— Вы не ошибаетесь, сэр. Эван Кендрик и есть тот неизвестный американец, но под давлением Белого Дома эту историю замяли.
— Почему? На этом он мог бы нажить огромный политический капитал, если он действительно внес свой вклад в урегулирование конфликта.
— Вопрос действительно был урегулирован только благодаря его вмешательству.
— В таком случае я ничего не могу понять. — Логан перевел взгляд на Сэмюэля Уинтерса.
— И никто этого не понимает, — развел руками Уинтерс. — Не существует никакого объяснения. Просто есть спрятанный в архивах файл, который Милошу удалось заполучить. Кроме этого документа, нет ничего, что свидетельствовало бы о связи Кендрика с событиями, имевшими место в Маскате.
— Госсекретарь даже получил памятную записку, где совершенно дезавуируется такая связь, — дополнил Варак. — Она бросает тень на конгрессмена, поскольку можно предположить, что он-де оппортунист-одиночка, политик, который хотел бы продвинуться, используя для этой цели кризис с заложниками; мол, он работал в Арабских Эмиратах, в основном в Омане, и теперь старается туда проникнуть с целью саморекламы. Было рекомендовано не привлекать его к операции в целях безопасности заложников.
— Но ведь совершенно очевидно, что они его привлекли! — воскликнул Сандстром. — Привлекли и использовали! Он бы туда не попал, если бы не они, ведь были приостановлены все гражданские рейсы. Боже праведный, должно быть, он вылетел под чужим именем.
— И это так же очевидно, как и то, что он не оппортунист-одиночка, — прибавила Маргарет Лоувел. — Перед нашими глазами человек, при содействии которого удалось урегулировать кризис. И этот человек ни разу даже не заикнулся о своем участии в этом деле. Почему?
— А действительно — почему? — обернулся к Вараку Гидеон Логан.
— Чтобы понять это, я и обратился к источнику.
— К Белому Дому? — спросил Мендель.
— Нет, к человеку, который должен был знать все о своем новобранце. Он руководит психологическим центром здесь, в Вашингтоне. Его зовут Френк Сван.
— Как вам удалось его найти?
— Нашел не я. Это сделал Кендрик.
— Но как вам удалось отыскать Кендрика? — не унималась Маргарет Лоувел.
— Как и мистер Логан, я вспомнил эту историю о пребывании американца в Маскате, которую пресса так быстро замяла. Сам не могу объяснить почему, но я решил провести расследование, полагая, что здесь замешан кто-нибудь из высокопоставленных лиц, некто, к кому нам необходимо присмотреться, если вообще можно было верить этой истории. — Варак замолчал, на его губах промелькнула легкая, не свойственная ему улыбка. — Часто сами меры предосторожности становятся ловушкой для тех, кто их применяет. В данном случае это были журналы регистрации прихода и ухода в Государственный Департамент. Со времени убийств, имевших место несколько лет назад, все без исключения посетители должны были отмечаться при входе и при выходе, проходя через металлические детекторы. Среди тех, кто проходил туда во время кризиса с заложниками, неизвестно почему вдруг появилось имя новоизбранного конгрессмена из Колорадо, который встречался с мистером Сваном. Ни то, ни другое имя мне ничего не говорило, но наши компьютеры были проинформированы лучше. Мистер Сван — известнейший эксперт по Юго-Западной Азии в Госдепартаменте, а конгрессмен — человек, сколотивший свой капитал в Эмиратах, Бахрейне и Саудовской Аравии. Поскольку во время кризиса царила паника, кто-то забыл убрать имя Кендрика из журналов.
— Итак, вы отправились на встречу с этим Сваном, — сказал Мендель, снимая очки.
— Да, сэр.
— И что вы узнали?
— Что я полностью заблуждаюсь. Что они отказались от предложения Кендрика помочь, так как он просто не мог быть полезен. Сван прибавил, что Кендрик был лишь одним из многих, кто работал в Арабских Эмиратах и точно так же предлагал свою помощь.