— Кто это?
— Все в порядке, я друг Френка. Я только хотел сказать ему, что, возможно, сегодня днем будет созвано заседание отделов.
— Еще одно? Ему это не нужно.
— Как у него с расписанием?
— Все забито. Он на конференции до четырех часов.
— Если он не хочет, чтобы его опять допрашивали, ему следует по возможности укоротить свой рабочий день и пораньше уехать на автомобиле домой.
— На машине? Ему? Он спустится на парашюте в джунгли Никарагуа, но не будет рисковать при таком движении, как в Вашингтоне.
— Вы знаете, что я имею в виду. Здесь ситуация несколько нервная. Он может попасть на вертел.
— Он уже на нем находится с шести часов сегодняшнего утра.
— Я всего лишь хочу выручить приятеля.
— Вообще-то он сейчас пойдет на прием к врачу, — неожиданно сказала секретарша.
— Да?
— Да, сейчас. Спасибо за предупреждение, Ральф.
— Я вам не звонил.
— Конечно, нет, дорогуша. Кто-то из отдела разведки просто проверял расписание.
Эван стоял в толпе, ожидая автобус, на углу Двадцать первой улицы, откуда был прекрасно виден вход в Государственный Департамент. Поговорив с секретаршей Свана, он оставил домик и быстро поехал в Вашингтон, сделав короткую остановку в Александрии в аллее с магазинчиками, где купил темные очки, широкополую парусиновую рыбацкую шляпу и мягкую матерчатую куртку. Было три сорок восемь; если секретарша не соврала, Френк Сван, полномочный директор Консульского Отдела, в течение следующих пятнадцати-двадцати минут непременно выйдет из огромной стеклянной двери.
Так и произошло. В четыре ноль три он выбежал из здания и повернул налево по тротуару от автобусной остановки. Кендрик выскочил из толпы и бросился за человеком из Государственного Департамента, стараясь сохранять расстояние между ним и собой не менее тридцати футов, недоумевая, какое же средство передвижения выберет не умеющий водить машину Сван. Если он собирается идти пешком, Кендрик остановит его перед входом в миниатюрный парк или где-нибудь еще, где они спокойно смогут поговорить.
Сван не собирался идти пешком; он был готов сесть на автобус, направляющийся на восток по Виргиния-авеню, который, громыхая, уже приближался к остановке. Эван не мог позволить директору Консульского Отдела сесть на этот автобус. Он приблизился к Свану и коснулся его плеча.
— Привет, Френк, — дружелюбно сказал Кендрик, снимая темные очки.
— Вы?! — воскликнул удивленный Сван, испугав других пассажиров, когда дверь автобуса со скрипом открылась.
— Я, — спокойно согласился Эван. — Думаю, нам нужно поговорить.
— Боже праведный! Вы, наверно, сошли с ума!
— Если и так, то вы довели меня до этого…
Их короткая беседа дошла только до этого пункта, потому что неожиданно чей-то мощный голос наполнил улицу, отдаваясь эхом от стенки автобуса.
— Это он! — ревел неопрятный человек странного вида с вылезающими из орбит глазами и длинными растрепанными волосами. — Видите? Глядите! Это он. Десантник Кендрик! Я смотрел на него целый день по телевизору — у меня в квартире семь телевизоров! Не происходит ничего, о чем бы я не знал! Это он!
Не успел Эван среагировать, как человек сорвал с него рыбацкую шляпу.
— Глядите! Смотрите! Он!
— Надо убираться отсюда! — закричал Сван.
Они бросились бежать по улице, человек странного вида погнался за ними, его мешковатые с пузырями на коленях брюки хлопали на ветру, который он сам создавал при беге, в руках он держал шляпу Эвана.
— Он гонится за нами! — крикнул директор Консульского Отдела, оглядываясь назад.
— У него моя шляпа!
За два квартала впереди они увидели, как из машины, опираясь на палочку, выбирается трясущаяся леди с голубыми волосами.
— Туда! — завопил Сван. — В такси!
Лавируя в потоке машин, они бегом пересекли широкую авеню. Эван забрался в ближайшую дверь, а человек из Госдепартамента обежал вокруг автомобиля и помог пожилой пассажирке выйти, при этом он неумышленно подбил ногой ее палочку. Она упала на тротуар, а за ней и голубоволосая леди.
— Простите, дорогая, — сказал Сван, запрыгивая на заднее сиденье.
— Поехали! — завопил Кендрик. — Быстрее! Убираемся отсюда!
— Вы, парни, взяли банк, что ли? — спросил водитель, включая передачу.
— Вы станете богаче, если просто поторопитесь, — буркнул Эван.
— Я тороплюсь, тороплюсь. Но у меня же нет прав летчика. Я обязан держаться земли. Понимаете, к чему я веду?
Кендрик и Сван одновременно обернулись и посмотрели в заднее стекло. На углу они увидели человека с растрепанными волосами и пузырящимися брюками, что-то записывающего на газете. На голове у него была шляпа Эвана.
— Название компании и номер такси, — спокойно сказал директор Консульского Отдела. — Куда бы мы ни направлялись, нам нужно поменять машину, по крайней мере, за квартал от этой.
— Почему? Не почему менять, а почему за квартал?
— Чтобы наш водитель не видел, в какое такси мы сели.
— Вы говорите так, как будто знаете, что делаете.
— Надеюсь, вы тоже знаете, — задыхаясь ответил Сван, вынимая носовой платок и вытирая покрытое потом лицо.
Через двадцать восемь минут, оставив второе такси, конгрессмен и человек из Госдепартамента быстро шли по улице в захудалом районе Вашингтона. Они обратили внимание на появившуюся вверху красноватую неоновую надпись с отсутствующими тремя буквами. Это был убогий бар, который полностью соответствовал своему окружению. Они согласно кивнули друг другу и вошли внутрь, несколько испуганные чрезмерно темным интерьером, наверно, по контрасту с ярким октябрьским днем на улице. Единственным мерцающим источником света был телевизор, укрепленный на стене над стойкой бара. Несколько сгорбившихся неопрятных, с затуманенным взором постоянных клиентов подтверждали статус заведения. Кендрик и Сван двинулись в самый темный угол, нашли захудалую кабинку и, проскользнув в нее, устроились один напротив другого.
— Вы действительно настаиваете на необходимости нашего разговора? — спросил седоволосый Сван, тяжело дыша. Лицо его пылало и все еще было потным.
— Я категорически настаиваю и готов сделать вас кандидатом в морг, если вы откажетесь.
— Осторожно, у меня черный пояс.
— Где? Не вижу, — начал осматривать его Эван.
Сван нахмурился.
— Не паясничайте. Мне нужно выпить.
— Позовите официанта, — посоветовал Кендрик. — Я буду держаться в тени.
— В тени? — хмыкнул Сван, поднимая руку, чтобы подозвать полную темнокожую официантку с огненно-рыжими волосами. — А где здесь свет?
— Спрашивать буду я, — процедил сквозь зубы Кендрик. — Как вы могли, черт побери, вы, лжец?
— Какого хрена вы думаете, что это сделал я? — закричал человек из Госдепартамента и тут же замолчал, так как у стола, подбоченившись, остановилась официантка.
— Вы что будете? — спросил Сван Эвана.
— Ничего.
— Здесь это не годится. Может не поздоровиться. Две пшеничные водки, двойные, пожалуйста. Канадской, если у вас есть.
— Забудьте об этом, — ответила официантка.
— Забыто, — согласился Сван и, когда официантка отошла, опять перевел глаза на Кендрика. — Вы смешной человек, мистер конгрессмен, то есть я хочу сказать, у вас слишком развито воображение. К вашему сведению, госсекретарь издал директиву, из которой ясно, что он не знает, кем я, нерешительный ученый, проститутка, являюсь. Израильтяне подняли крик, так как они считают, что их драгоценный Моссад может быть скомпрометирован, если кто-нибудь начнет докапываться до истины, да и арабы, которым мы платим, сучатся, потому что им, видите ли, не отдают должного. А в три тридцать сегодня днем президент — чертов президент — будет пилить меня за неисполнение долга. Позвольте вам сказать, что он произносит эти слова так, будто знает, о чем говорит… Вы правите, мистер президент? Это я правлю. Уже почти тридцать проклятых лет я в этой паршивой политике.
— Именно так и я ее называю, — быстро, но спокойно перебил его Эван. — Извините.
— На вас это похоже, — сказал Сван, не пропуская удара. — Потому что кто же еще станет заниматься этим дерьмом, кроме нас — кретинов, более глупых, чем сама система? Мы нужны вам, и не забывайте об этом. Проблема заключается в том, что мы от этого почти не имеем никакой выгоды. Я имею в виду, что мне нет надобности нестись домой, чтобы удостовериться, что бассейн у меня на заднем дворе не зарос из-за жары водорослями… Главным образом потому, что у меня нет бассейна, а моя жена получила дом по условиям развода, так как устала от того, что я выхожу за буханкой хлеба и возвращаюсь три месяца спустя, а в ушах у меня все еще афганская грязь! О нет, мистер секретный конгрессмен, я на вас не насвистел. Наоборот, я делал все возможное, чтобы остановить свист. Мне не много осталось, но я хочу быть чистым и уйти таким, каким пришел.
— Вы пытались остановить свист?
— Осторожненько, без шума, очень профессионально. Я даже показал ему копию записки, которую послал наверх, с предложением отклонить вашу кандидатуру.
— Ему?
Сван с несчастным видом смотрел на Кендрика. Официантка, подав им выпивку, стояла рядом, постукивая пальцами по столу. Человек из Госдепартамента засунул руку в карман и, взглянув на счет, оплатил его. Приняв чаевые, женщина пожала плечами и отошла.
— Ему? — повторил Эван.
— Вперед, — сказал Сван скучным голосом, отхлебнув изрядную порцию виски. — Ну давай, еще удар, доводи дело до конца, какая разница? Осталось не так уж много крови.
— Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что не знаете, кто он. Кто этот «он».
— Да нет, у меня есть имя, должность и даже первоклассная рекомендация.
— Ну и?
— Он не существует.
— Что?
— Вы что, глухой?
— Он не существует… — повторил обреченно Кендрик.
— Ну, один из них существует, но не тот, который приходил ко мне, — Сван прикончил свой первый стакан.
— Я этому не верю.
— Так же, как и Айви раньше. Айви — это моя секретарша. Айви — грозная личность.