Эван протянул руку, но не опустил ее на руку Калехлы, а взял ее и сжал в своей.
— Если ты этому веришь, почему бы тебе мне не помочь?
— Помочь тебе?
— Я должен знать, кто все это со мной делает, а ты должна узнать, кто там вверху или внизу делает это возможным. Я бы сказал, что наши цели совпадают, а ты как считаешь? Я так зажал Дэнисона, что он не сможет открутиться, я смогу организовать тебе тайное предписание Белого Дома остаться здесь. Дэнисон пойдет на все, лишь бы найти место утечки, у него это стало навязчивой идеей.
Калехла нахмурилась.
— Это так не делается. Кроме того, я буду не в своей среде. Я очень хороша там, где я есть, но вне своей стихии, своей арабской стихии, я не смогу показывать высший класс.
— Во-первых, — твердо начал перечислять Кендрик, — я считаю тебя первоклассным специалистом, потому что ты спасла мне жизнь, а я считаю свою жизнь относительно важной. Во-вторых, как я уже сказал, ты имеешь опыт в областях, о которых я не имею ни малейшего понятия. «Технологические процессы и скрытые подступы к источнику» — я услышал об этом, будучи членом специального комитета по разведке, но я не имею никакого понятия, что это значит. Черт побери, леди, вы даже знаете, что такое «подвалы», тогда как я всегда считал, что это подвальные этажи городских кварталов, которые, слава Богу, мне никогда не нужно было строить. Пожалуйста, ведь ты сказала мне в Бахрейне, что хочешь мне помочь. Помоги мне сейчас! Помоги себе.
Эдриен Рашад ответила:
— Я могу помочь, но могут возникнуть ситуации, когда тебе придется делать то, что я тебе велю. Ты сможешь так поступать? — ее холодные темные глаза изучающе смотрели на него.
— Я не слишком большой поклонник прыжков с мостов или небоскребов.
— Нет, речь идет о том, что именно ты должен будешь сказать и каким людям. Может также случиться так, что я не все смогу тебе объяснить. Ты способен это принять?
— Да. Потому что я наблюдал за тобой, слушал тебя, и я тебе доверяю.
— Спасибо, — она сжала его руку и отпустила. — Я должна взять кое-кого с собой.
— Зачем?
— Прежде всего это необходимо. Мне необходимо временное перемещение, и этот человек может мне все организовать без каких-либо объяснений — забудь Белый Дом, это слишком опасно, слишком ненадежно. Кроме того, он может оказаться полезным в тех сферах, которые вне досягаемости для меня.
— Кто он?
— Митчел Пэйтон. Он директор Отдела особых проектов — это эвфемизм, означающий «не спрашивай».
— Ты можешь ему доверять? Я имею в виду абсолютно, без всяких сомнений?
— Без всяких сомнений. Он меня оформил в ЦРУ.
— Это не причина.
— Причина в том, что я называю его «дядей Митчем» с шести лет, когда мы оба жили в Каире. Он был молодым офицером оперативной службы, работавшим преподавателем в университете. Он стал другом моих родителей — мой отец был там профессором, а моя мать — американка из Калифорнии, как и Митч.
— Он организует тебе перевод?
— Да, конечно.
— Ты в этом уверена?
— У него нет выбора. Я только что тебе сказала, что кто-то выдал часть нашей души, которая не предназначалась на продажу. Сейчас это ты. А кто будет в следующий раз?
25
Митчел Джарвис Пэйтон был подтянутым шестидесятитрехлетним человеком, которого втянули в ЦРУ тридцать четыре года назад, потому что он подходил под описание, которое кто-то дал в то время отделу подбора кадров. Этот кто-то занялся чем-то другим, и для Пэйтона не было определено никаких обязанностей — только рассмотрение бумаг с отметкой «срочно». Однако к тому времени, когда его предполагаемые работодатели сообразили, что у них нет секретной работы на перспективу, было уже слишком поздно. Его наняли на работу напористые вербовщики управления в Лос-Анджелесе и послали в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, для обучения. Возникла щекотливая ситуация, когда доктор Пэйтон в своем патриотическом рвении подал в Государственное правление университетов заявление об отставке, которое было немедленно принято. Это было неудачное начало для человека, чья карьера будет развиваться так удачно.
Эм Джи (так его называли с тех пор, как он себя помнил) был двадцатидевятилетним младшим профессором с докторской степенью в области арабоведения из Калифорнийского университета, в котором он впоследствии преподавал. Как-то ясным утром его посетили два джентльмена из правительства и убедили его, что стране срочно потребовались его таланты. Что конкретно, они, конечно, не могли раскрыть, но так как эти люди представляли наиболее таинственную сферу правительственной службы, они лишь туманно намекали, что место это должно находиться где-то за морем, в том районе, знатоком которого он является. Молодой и неженатый парень с воодушевлением ухватился за эту возможность и когда предстал перед лицом озадаченных начальников Лэнгли, которые задавали себе вопрос, что же с ним делать, непреклонно заявил, что порвал все свои связи в Лос-Анджелесе, так как, насколько он понял, будет послан в Египет. Таким образом Эм Джи был направлен в Каир («Мы не можем обеспечить достаточное количество наблюдателей в Египте, которые бы понимали этот проклятый язык»). На последнем курсе Пэйтон выбрал для изучения американскую литературу, так как считал, что ее не так уж много. Именно по этой причине агентство по найму персонала в Риме, которое в действительности подчинялось ЦРУ, назначило его в Каирский университет в качестве говорящего на арабском языке преподавателя американской литературы.
Там он познакомился с Рашадами, прекрасной супружеской парой, которая стала важной частью его жизни. Во время первого для Пэйтона заседания факультета он сидел рядом со знаменитым профессором Рашадом, и из нескольких фраз, которыми они обменялись перед конференцией, он узнал, что Рашад не только окончил школу в Калифорнии, но и женился на однокласснице Эм Джи. Между ними завязалась крепкая дружба. Между тем авторитет Эм Джи в Центральном разведывательном управлении очень быстро вырос. Пэйтон вдруг открыл для себя, что обладает огромным талантом, о котором даже и не подозревал и который временами его просто пугал — он может исключительно убедительно врать. Это были дни смятения и беспорядков быстро сменяющихся союзов, которые нужно было контролировать, при этом тщательно скрывая расширяющееся американское проникновение. Ему удавалось благодаря свободному владению арабским и пониманию, что поступки людей можно направлять добрыми словами, подкрепляя их деньгами, организовывать различные группы противоборствующих клик, которые сообщали о каждом шаге друг друга. В ответ он давал им денежные суммы для их дела — незначительные расходы для тогда священного ЦРУ, но основной вклад в тощую казну фанатиков. В результате приложенных им в Каире усилий Вашингтон предотвратил достаточно много потенциально взрывоопасных ситуаций. Поэтому совершенно заслуженно Эм Джи сменил на посту директора Отдела особых проектов Джезуса Энглитона, гения секретных операций. И он никогда не забывал того, что сказал его друг Рашад, когда он достиг своего высокого положения:
— Ты никогда не смог бы этого достичь, Эм Джи, если бы ты женился. Ты обладаешь самонадеянностью человека, которым никогда не манипулировали.
Возможно.
Однако он прошел настоящее испытание на способность сопротивляться манипулированию, когда в Вашингтон прибыла упрямая дочь его дорогих друзей, настолько непреклонная в своем решении, что даже его удивила. В Кэмбридже, штат Массачусетс, произошло ужасное событие, и она твердо решила посвятить свою жизнь, по крайней мере часть своей жизни, тушению пожара ненависти и насилия, уничтожавшего ее родной мир Средиземноморья. Она никогда не говорила «дяде Митчу» о том, что с ней произошло, да ей и не нужно было этого делать, но она и слышать не хотела об отказе. Она была подготовлена: так же бегло говорила по-английски и по-французски, как и по-арабски, и в настоящее время изучала еврейский и древнееврейский. Эм Джи предложил ей Корпус Мира, а она швырнула свою сумочку на пол перед его столом.
— Нет! Я не ребенок, дядя Митч, у меня нет подобных благородных импульсов. Меня беспокоит только тот район, где мои корни, где я родилась. Если вы не хотите меня использовать, я найду других, которые захотят!
— Это могут быть не те другие, Эдриен.
— Тогда остановите меня. Завербуйте меня!
— Мне нужно поговорить с твоими родителями.
— Нет, нельзя! Он на пенсии, она на пенсии. Они только будут за меня беспокоиться и этим создавать проблемы. Найдите мне должность переводчика или свободного консультанта при экспортерах — уверена, вы можете это сделать!
— Хорошо! — уступил Эм Джи Пэйтон. — Но знай, молодая леди, тебе придется пройти концентрированный курс в Фейрфаксе в Виргинии в лагере, которого нет ни на одной карте. Если ты его провалишь, я ничем не смогу помочь.
— Согласна, — улыбаясь, ответила Эдриен Калехла Рашад. — Не хотите заключить пари?
— Не с тобой, молодая тигрица. Ну, ладно, пошли обедать. Ты ведь не пьешь, верно?
— Да в общем нет.
— А я пью и буду пить, но пари заключать не буду.
И кошельку Пэйтона повезло, что он не стал заключать пари. Кандидат № 1344 закончила мучительный десятинедельный курс в Фейрфаксе, штат Виргиния, впереди всего класса. Она оказалась лучшей, чем двадцать шесть мужчин, черт побери эту женскую эмансипацию! Хотя у нее ведь был мотив, думал «дядя Митч», которого не было у других: она наполовину была арабкой.
Все это происходило более девяти лет назад. Но сегодня, в эту пятницу, почти десять лет спустя, Митчел Джарвис Пэйтон просто остолбенел! Полевой агент Эдриен Рашад, в настоящее время работающая в секторе западного Средиземноморья, позиция Каир, только что позвонила ему по платному телефону из отеля «Хилтон» в Вашингтоне! Что, во имя Аллаха, она делает там? По чьему приказу ее убрали с ее позиции? Все офицеры, приписанные к Отделу специальных проектов, особенно этот офицер, должны получать приказы только через него. Это невероятно! И тот факт, что она не захотела появиться в Лэнгли, а вместо этого настояла на встрече в отдаленном ресторане в Арлингтоне, не успокоил Эм Джи. Особенно после того, как она ему сказала: