Он нашел две ловушки из трех, одна из которых была настолько серьезна, что это кое о чем ему сказало: в этом автомобиле были секреты более ценные, чем одежда, драгоценности или даже очень важные деловые бумаги. Вдоль нижней кромки окон был высверлен ряд крошечных отверстий; это были инжекторы, через которые выходил газ, способный обездвижить на значительное время непрошеного гостя, но не приводящий к смертельному исходу. Первоначально такие инжекторы были задуманы и доведены до совершенства для дипломатов, работающих в «горячих точках». В таких странах одинаково важно было не только допросить противника, но и сохранить ему жизнь. Они включались водителями во время нападения или сторожевым устройством, когда в автомобиле никого не было. Сейчас их продавали по всему миру богатым. Поговаривали, что поставщики механизмов не могли обеспечить нарастающий спрос.
Варак оглянулся, быстро подошел к задней части седана, засунул руку в карман и опустился на землю возле выхлопной трубы. Он заполз под машину и немедленно принялся за работу; менее чем через девяносто секунд он вылез из-под машины, встал и бегом бросился в рощу. Началась охота, и началось ожидание.
Через сорок одну минуту он увидел на дороге высокую худощавую фигуру. Мужчина был одет в темный костюм, пиджак распахнут, видна жилетка; волосы аккуратно расчесаны, их цвет — скорее красный, чем коричневый.
«Кое-кому ответственному, — подумал Милош, — нужно дать урок по основам косметики и грима. Нельзя разрешать сотруднику выходить на дело с рыжими волосами; это просто глупо».
Мужчина сначала открыл правую переднюю дверь, затем обошел капот и открыл дверь водителя. Однако перед тем, как ее открыть, он присел, скрывшись из виду, вероятно, в том месте, где находился третий выключатель, затем встал и забрался в машину. Она двинулась с места.
Мощный двигатель закашлялся, затем неожиданно из-под ходовой части послышалось громкое скрежетание, вырвался дым, за этим последовал треск разрушающегося металла. Глушитель и выхлопная труба разорвались на части. Варак пригнулся, приложил носовой платок к лицу и подождал, пока рассеются тучи дыма; поднимаясь в небо, они клубились у верхушек деревьев. Затем он медленно поднялся.
Водитель с пистолетом в руках тоже наблюдал за рассеивающимися клубами, беспрестанно поворачиваясь на сиденьи, проверяя все направления в ожидании нападения. Но его не последовало, и недоумение его было очевидным. Он снял трубку автомобильного телефона, но заколебался, и Милош его понимал. Если все дело только в технической неисправности, то когда он доберется до своего руководства через тридцать, триста или три тысячи миль, его как следует пропесочат. Он повесил трубку и включил зажигание, но грохот был таким оглушающим, что он немедленно повернул ключ. К такому автомобилю нигде и никогда нельзя привлекать внимание; нужно выбирать другой вариант, например, добраться до гаража и отбуксировать машину туда для простой наружной починки. Однако же… И вот начался еще один период ожидания, длившийся почти двадцать минут; несмотря на свои рыжие волосы, этот человек был профессионалом. Явно убежденный, что никакого нападения не последует, он осторожно выбрался из машины и подошел к багажнику. С пистолетом в одной руке и фонариком в другой он продолжал осматриваться по сторонам, а Варак тем временем молча полз по кустарнику. Рыжеволосый неожиданно присел и направил луч света под машину. Милош знал, что у него есть всего несколько секунд, чтобы добежать до края дороги, прежде чем водитель седана обнаружит расширяющийся от тепла пластик, вставленный в дымовую трубу глушителя, или заметит царапины на глушителе, сделанные маленьким ножом с алмазным лезвием. Момент наступил, и Варак на короткое время отделился от кустарника в восьми футах от заглядывающего под машину человека.
— Боже! — воскликнул худощавый хорошо одетый рыжеволосый мужчина, отпрыгивая в сторону и поворачиваясь то вправо, то влево.
Он держал пистолет в поднятой руке и стоял к Милошу спиной. Чех поднял третий предмет, который он вытащил из своего дипломата; это был пистолет, стреляющий дротиками с наркотическими веществами. Он опять отделился от дерева и быстро выстрелил. Наркотический дротик попал в цель, вонзившись в затылок мужчины. Рыжеволосый беспорядочно замахал руками и уронил фонарик, отчаянно пытаясь повернуться и вырвать назойливую иглу. Чем безумнее были его движения, тем быстрее текла к голове, ускоряя циркуляцию, сыворотка. Прошло восемь секунд, он упал на землю, все еще борясь с неизбежным воздействием лекарства, и наконец остался лежать без движения на проселочной дороге. Варак вышел из рощи и быстро затащил в нее рыжеволосого, затем вернулся за пистолетом и фонариком агента. Он стал обыскивать его, не сомневаясь, что обнаружит фальшивые идентификационные карточки.
Они оказались настоящими. Неподвижное тело у его ног принадлежало особому агенту Федерального бюро расследований. Среди удостоверяющих его документов находился один, принадлежавший группе, куда он был назначен два месяца и десять дней назад — через день после заседания Инвер Брасс в Синвид Холлоу, Мэриленд.
Милош выдернул дротик, вытащил мужчину на дорогу и положил у колес голубого седана. Затем спрятал фонарик и пистолет под сиденьем, закрыл дверь и вернулся к своей арендованной машине за поворотом. Ему нужно было найти телефон и связаться с человеком из ФБР в Вашингтоне.
— Об этой группе у меня нет никакой информации, — ответил человек Варака из ФБР. — Она возникла в административных кругах Калифорнии, в Сан-Диего, я думаю.
— Но в Калифорнии нет Белого Дома, — запротестовал Милош.
— Но есть другой «Дом».
— Что?
— Перед тем как я стану продолжать, мистер Контролер, нам нужны некоторые сведения от вас. Они касаются операции за пределами Праги, которая имела свои последствия здесь. Это малозначительный, но раздражающий случай. Вы нам поможете?
— Без сомнения. Я выясню все, что смогу. Так что это еще за «Дом» в Сан-Диего в Калифорнии, который является причиной создания специальной группы в ФБР?
— Очень просто, мистер Проверяющий. Он принадлежит вице-президенту Соединенных Штатов.
Значит, это решено. Конгрессмен Эван Кендрик будет следующим вице-президентом Соединенных Штатов. Он станет президентом через одиннадцать месяцев после перевыборов нынешнего.
Молча Варак повесил трубку.
26
Прошло пять недель после злополучной церемонии в Голубом зале Белого Дома. Началось все с назойливых попыток управляющего манежем Дэнисона сфокусировать все внимание на вручающем медаль Свободы, а не получающем ее. Руководитель морского оркестра неправильно истолковал его инструкции. Вместо того чтобы сыграть запоминающееся пианиссимо «Америка прекрасна» под разглагольствования президента, он выдал свою версию фортиссимо марша «Звезды и полосы», полностью заглушившего главу государства. Только когда конгрессмен Кендрик поднялся, чтобы получить награду и выразить свою благодарность, оркестр перешел к мелодии в пианиссимо, что эмоционально подчеркнуло слова награждаемого, уменьшающие значение его участия в операции. К ярости управляющего манежем, Кендрик отказался прочитать короткую речь, врученную ему Дэнисоном за десять минут до церемонии, и поэтому вместо того, чтобы превознести скрытую, но бесценную помощь президента, он поблагодарил всех, кого он не может назвать по имени, за спасение его жизни и участие в разрешении кризиса в Маскате. Именно этот момент был, ко всеобщему смущению, отмечен донесшимся из рядов помощников Лэнгфорда Дженнингса, стоявших на сцене, громким шепотом: «Черт возьми!»
Последнее оскорбление управляющему манежем было нанесено им самим. Во время короткой паузы для фотографирования Герберт Дэнисон рассеянно вытащил из кармана маленькую бутылку Маалокса и хлебнул из нее. Неожиданно на него были направлены фотоаппараты, засверкали вспышки, президент Соединенных Штатов повернулся и посмотрел. Это было уж слишком для склонного к повышенной кислотности начальника штаба. От растерянности он выплеснул белую, как мел, жидкость на темный пиджак костюма.
В конце Лэнгфорд Дженнингс, обняв Эвана за плечи, вышел из зала в устланный коврами холл.
— Все прошло прекрасно! — воскликнул президент. — Не считая некоего идиота, который не умеет управлять такими вещами.
— Он находился под слишком большим давлением. Я бы не стал его винить.
— Под давлением? — спокойно и доверительно спросил Дженнингс. — Ну-ну… Как я понял, он дал вам кое-что прочитать, а вы отказались.
— Увы, это так.
— Вот и отлично! Нам не нужны дешевые спектакли. Спасибо, Эван, я это ценю.
— Пожалуйста, — ответил Кендрик этому большому обаятельному человеку, который не переставал его удивлять.
Последующие пять недель прошли так, как и предполагал Эван. Средства массовой информации шумно добивались его внимания. Но он держал слово, данное Герберту Дэнисону, и собирался держать его и дальше. Он отказывался от всех интервью, объясняя это просто: согласившись на одно, он будет обязан согласиться на все, а это будет значить, что он не может соответствующим образом служить своим избирателям, представителем которых он все еще является. Ноябрьские выборы в Девятом округе Колорадо были просто формальностью; при существующих обстоятельствах оппозиция не смогла даже выдвинуть кандидата.
— Вы большой сукин сын, — донимал Эвана резкий Эрнест Фоксли, автор Фоксли-шоу. — Я дал вам первый шанс, обеспечил вам первый приличный выход на публику, благодаря мне вас узнал народ.
— Все это так, — отвечал Кендрик, — но мне не нужны были ни шансы, ни всенародная известность.
После короткой паузы комментатор сказал:
— Знаете что? А я вам верю. Почему бы это?
— Потому что я говорю вам правду, а вы хорошо делаете то, что должны делать.
— Спасибо, молодой человек. Я замолвлю словечко и отзову гончих, но не преподносите нам больше сюрпризов, о’кей?
«Никто никому не собирался преподносить сюрпризы», — сердито думал Кендрик, декабрьским днем ведя машину по сельской местности Виргинии. Его дом в Фейрфаксе в сущности стал базой действий для Калехлы; владения конгрессмена были значительно модернизированы Митчелом Пэйтоном из Центрального разведывательного управления. Директор Отдела особых проектов вначале приказал установить высокую кирпичную стену, которая располагалась перед парком. Попасть на территорию можно было лишь через широкие белые кованые железные ворота, которые управлялись электроникой. Земли поместья окружала такая же высокая изгородь, зеленый металл был настолько толстым, что нужна была взрывчатка, паяльная лампа или мощная ножовка, чтобы прорваться через изгородь, к тому же начеку была группа охранников. Затем Пэйтон установил постоянно «дребезжащий» телефон в кабинете Эвана с подсоединенными к нему лампами в других комнатах, которые сигнализировали всем, кто их видел, что нужно быстрее бежать к аппарату. Вместе с телефоном был установлен и подсоединен к модему, связывающему его только с личным кабинетом директора, коммуникационный компьютер. Когда директор получал информацию и хотел, чтобы ее оценили Калехла или конгрессмен, она немедленно передавалась, затем все распечатки измельчались и сжигались.