В соответствии с публично высказанными инструкциями президента Отдел особых проектов быстро выдвинулся на первое место и взял на себя ответственность за принятие всех мер безопасности, необходимых для защиты героя Омана от репрессий террористов. Кендрика поразили прежде всего мероприятия по безопасности. В течение часа, после того как президентский лимузин увез его из поместья в Мэриленде, Митчел Пэйтон полностью контролировал все его передвижения. Оборудование связи появилось позже, гораздо позже, отсрочка объяснялась упрямством Калехлы. Она сопротивлялась предложению переехать в дом Кендрика, но, после восемнадцати дней жизни в отеле и бесчисленных неудобных встреч с Эваном и дядюшкой Митчем где-то на стороне, последний не выдержал и топнул ногой. Произошло это в отдельном кабинете ресторана, расположенного на границе с Мэрилендом.
— Черт побери, моя дорогая, я никоим образом не могу оправдать стоимость «стерильного дома» только для одного из моих людей, я также не внесу в список причину, даже если бы и смог, и, конечно, я не могу установить в отеле оборудование, которое нам крайне необходимо. Кроме того, я передал официальное сообщение из Каира в округ Колумбия, что ты ушла из управления. Мы не можем позволить тебе продолжать находиться в этом секторе. Поэтому я действительно не думаю, что у тебя есть выбор.
— Я пытался ее убедить, — подлил масла в огонь Кендрик. — Если она беспокоится о том, как это будет выглядеть, я помещу объявление в «Конгрешнл рекорд», что моя дорогая тетушка прозябает в городе, а я хочу забрать ее к себе. Как насчет старой тетушки с подтянутой кожей лица?
— Ты полный идиот. Хорошо, я это сделаю.
— Какое именно оборудование необходимо? — спросил Эван, поворачиваясь к Пэйтону. — Что вам нужно?
— Ничего такого, что вы сможете купить, — ответил директор из ЦРУ. — Приборы, которые можем установить только мы.
На следующее утро грузовик по ремонту телефонов подъехал к дому. Патруль из управления жестами указал дорогу, и он въехал на территорию. Люди в форме телефонной компании принялись за работу. Более двадцати каменщиков заканчивали возводить стену, а десять других — непроницаемую ограду. Линейные монтеры ловко вскарабкивались на каждый последующий столб с кабельным шкафом, протягивая провод от одного столба к другому. Отдельный кабель был протянут к крыше дома Кендрика. Другие люди по подъездной дороге с тыла провели второй грузовик в гараж, где они распаковали ящик с компьютером и занесли его в кабинет под лестницей. Через три часа и двадцать минут оборудование Митчела Пэйтона было установлено и работало. После обеда Эван подобрал Калехлу у отеля на Небраска-авеню.
— Привет, тетушка!
— Я требую установить мертвый засов на дверях комнаты для гостей, — засмеялась она, бросила мягкую нейлоновую сумку в сетку за сиденьем и забралась в машину.
— Не волнуйтесь, я никогда не связываюсь с престарелыми родственниками.
— Однако поползновения имели место.
Она повернулась к нему и добавила уже серьезно:
— Послушай, Эван, это не Бахрейн; мы вместе в деле, но не в постели. О’кей?
— Именно поэтому ты не переехала раньше?
— Конечно.
— Ты не слишком хорошо меня знаешь, — сказал Кендрик после нескольких секунд молчания.
— Частично и это.
— Я подошел к вопросу, который хотел тебе задать, но боялся, что ты можешь неправильно меня понять.
— Давай.
— Когда ты вошла в тот дом в Мэриленде в прошлом месяце, первое, о чем ты заговорила, был Бахрейн. Однако позже ты сказала, что дом полон подслушивающих устройств, и о чем бы мы ни заговорили, все будет услышано. Почему ты тогда это сказала?
— Потому что я как можно скорее хотела покончить с этой темой.
— Имея в виду, что другие — люди, которым предписано читать запись — поймут или догадаются, что случилось?
— Да, и я хотела прояснить свою позицию, которая отнюдь не была пассивной. Следующие мои заявления этому не противоречили.
— Вопрос закрыт, — произнес Эван, направляясь по Белтвей в Виргинию.
— Благодарю.
— Кстати, я все о тебе рассказал Хасанам. Ох, прошу прощения, не все, естественно. Они с нетерпением ожидают встречи с тобой.
— Это твоя чета из Дубай, не так ли?
— Гораздо больше, чем «чета». Старые преданные друзья.
— Я не собиралась преуменьшать их значение для тебя. Он профессор, да?
— Если повезет, следующей весной он получит должность в Джорджтауне или Принстоне; возникли некоторые затруднения с документами, но нам удалось с ними разобраться. Между прочим, старик боготворит твоего отца. Он однажды встречал его в Каире, поэтому будь готова к проявлению по отношению к тебе большего почтения.
— Это пройдет, — засмеялась Калехла. — Он скоро поймет, что я не принадлежу ни к его, ни к отцовской лиге.
— Однако ты умеешь пользоваться компьютером, не так ли?
— Ну да, умею. Мне часто приходилось это делать.
— А вот я не умею. И жена Сабри, Каши, не умеет, так что ты явно засиделась в низшей лиге.
— Лесть тебе не идет, Эван. Вспомни о мертвом засове в дверях.
Они прибыли в дом, где Калехлу тепло приветствовала Каши Хасан; между женой профессора и агентом из Каира мгновенно установились дружеские отношения, что соответствовало обычаям арабских женщин.
— Где Сабри? — поинтересовался Кендрик. — Я хочу его познакомить с нашей гостьей.
— Он в вашем кабинете, дорогой Эван. Обучает джентльмена из Центрального разведывательного управления, как работать с компьютером в случае чрезвычайных обстоятельств.
Прошло более трех недель с того времени, как на полную силу заработала ось Калехла — Лэнгли, а они так и не стали ближе к новым сведениям, чем в «стерильном доме» в Мэриленде. Сотни людей, которые имели хоть малейший доступ к оманскому файлу, прошли через микроскоп Пэйтона. Каждый шаг в совершенно секретной процедуре изучался на предмет «проколов» с персоналом, но ничего не было обнаружено. Сам файл был записан Френком Сваном из Государственного Департамента в тандеме с Лестером Кроуфордом из ЦРУ, механика включала единственный словарный процессор, печатание производилось сменами по тысячу слов на машинистку, все собственные имена были пропущены и вставлены позже лично Сваном и Кроуфордом.
Решение перевести материалы в степень совершенной секретности было достигнуто в результате беглого обзора, краткого изложения без упоминания деталей, но с высокой рекомендации Центрального разведывательного управления, Госдепартамента, министерства обороны и Генерального штаба. Все было завершено без упоминания имени Кендрика, а также личностей и национальностей других индивидуумов или армейских формирований. Основная информация была представлена особым комитетам Сената, и Палаты для одобрения через пятнадцать месяцев после завершения кризиса. Последовало немедленное одобрение двух палат Конгресса, также пришли к выводу, что появление информации в «Вашингтон пост» касательно неизвестного американца в Маскате вызвано длинным языком некоторых членов этих комитетов.
Кто? Как? Почему?
Они опять оказались там, откуда начали: по всем законам логики и теории вероятности оманский файл был вне досягаемости, и, однако же, к нему добрались.
— Есть что-то, не соответствующее логике, — объявил Пэйтон. — Дыра в системе, а мы ее пропускаем.
Решение Пэйтона, касающееся неожиданного назначения Эвана в комитет Партриджа и особый подкомитет по разведке, поставило Кендрика в тупик. Ни к Партриджу, ни к спикеру Палаты нельзя подобраться напрямую. Почему нет? Эван возражал. Если именно его программировали, он имел полное право встретиться лицом к лицу с теми, кто являлся добровольным соучастником.
— Нет, конгрессмен, — сказал Пэйтон. — Если их шантажировали, чтобы назначить вас, можете быть уверены, они перейдут в оборону и поднимут тревогу. Тогда наш блондинистый европеец и те, на кого он работает, непременно уйдут в глубокое подполье. Мы их не остановим, мы просто не сможем их найти. Хочу вам напомнить, что главная наша забота — почему? Почему именно вас — относительно аполитичного представителя, новичка из малоизвестного округа в Колорадо — настойчиво проталкивают в политический центр?
— Все уже вроде бы утихло…
— Ты мало смотришь телевизор, — сказала Калехла. — Две кабельные сети на прошлой неделе сделали о тебе ретроспективный показ.
— Что?!
— Я тебе не говорила. Не имело смысла. Это бы тебя только разозлило…
Кендрик опустил окно мерседеса и выставил руку. Правительственная группа слежения позади него была новой, и они могли проскочить поворот на проселочную дорогу. Он предупреждал своих охранников и полагал, что в этом есть какая-то ирония… Его мысли вернулись к «паршивой загадке», как стали называть он и Калехла всю эту ускользающую путаницу, которая испоганила ему жизнь. Митч Пэйтон — теперь они звали друг друга «Митч» и «Эван» — приехал вчера вечером из Лэнгли.
— Мы сейчас разрабатываем еще одно направление, — сообщил в кабинете директор Отдела особых проектов. — Предположительно европеец Свана должен связаться со многими людьми, чтобы собрать факты для подтверждения информации, которая у него есть на тебя. Мы сами также подбираем некоторые данные. Это может оскорбить тебя, но мы тоже рассматриваем твое прошлое.
— За сколько лет?
— Мы начали исследование с того времени, когда тебе было восемнадцать, — маловероятно, что что-то, происшедшее до этого, имеет отношение к настоящему.
— Восемнадцать?! Боже правый, неужели у вас нет ничего святого?
— Ты хочешь, чтобы было? Если да, я все отменю.
— Нет, конечно, нет. Просто это нечто вроде шока. И как же добывается информация подобного рода?
— Это вовсе не так сложно, как кажется некоторым людям. Кредитные бюро, личные досье и обычные проверки данных — этим постоянно занимаются.
— Какой в этом смысл?
— Несколько возможностей — фактически, я полагаю, две. Как я уже сказал, первая — это наш настойчивый любопытный европеец. Если бы нам удалось составить список людей, с которыми ему нужно связаться, чтобы узнать о тебе, мы были бы ближе к тому, чтобы найти его, а ведь все мы согласны с тем, что он — стержень. Вторая возможность — это то, что мы еще не пытались сделать. Стараясь раскопать исчезающего блондинистого парня и тех, кто стоит за ним, мы все внимание сосредоточили на Омане и самом файле. Мы ограничили наши микроскопы на правительственных сферах.