— К которому мы никогда не притрагивались, потому что это было мошенничество, — резко перебил Эван.
— Здесь сказано: «Пропусти это».
— Что?
— Я это записала. Именно это ты говорил раньше. «Пропусти это». Что такое «Морские инвестиции, лтд.»?
— Что это было, — поправил Кендрик. — Это была высококлассная стереотипная операция на международном уровне. Создайте компанию с огромными счетами в швейцарском банке и пустой болтовней, затем продайте, переведите имущество и оставьте покупателей с воздушным шаром, наполненным гелием.
— И ты замешан в чем-то подобном?
— Тогда я не знал, что это «что-то подобное». Я был намного моложе и находился под впечатлением того, что они хотят зарегистрировать нас как часть своей структуры… А еще большее впечатление на меня произвели деньги, которые они положили на наш счет в банке Цюриха. Но вот как-то Менни сказал мне: «Давай попробуем взять немного, просто для смеха». Он точно знал, что будет: мы не смогли получить даже двух франков. Подписавшие «Морские инвестиции» контролировали все изъятия, все ассигнования.
— Бутафорская структура, а вы в роли декорации.
— Вот именно.
— Как вас в это вовлекли?
— Мы были в Эр-Рияде, когда Монтре удалось надуть меня.
— Ардис Монтре. Ардис… Странное имя для мужчины.
— Потому что это не мужчина.
— Женщина?
— Да уж не особь среднего рода.
— Если принять во внимание присущий тебе скептицизм, она, вероятно, была очень убедительной.
— Да, она хорошо владела словом. А еще эта дама хотела снять нам головы, когда мы вышли из организации: она уверяла, что мы стоили им миллионов. Уэйнграсс резонно спросил ее, чьих миллионов.
— Может быть, нам нужно…
— Пропусти ее, — твердо заявил Эван. — Она вышла замуж за английского банкира и живет в Лондоне. Она ушла от дел.
— Откуда ты знаешь?
Несколько смутившись, Кендрик ответил быстро и спокойно:
— Она звонила мне пару раз… между прочим, чтобы извиниться. Пропусти это.
— Конечно, — Калехла перешла к следующей фирме на распечатке. Читая ее название, она написала напротив «Морских инвестиций, лтд.»: «Проверить».
Ардис Монтре Фрэзьер-Пайк Ванфландерен, урожденная Ардисольда Войак в Питсбурге, штат Пенсильвания, вошла в мраморное фойе номера люкс в отеле «Вестлэйк» в Сан-Диего. Она бросила свою соболью накидку на спинку обитого велюром кресла и громко позвала:
— Энди, мальчик мой, я дома! У нас осталось меньше часа, чтобы добраться в Ла-Джолла, поэтому поторапливайся, дорогуша.
Речь ее отнюдь не отличалась аристократичной изысканностью.
Эндрю Ванфландерен, мужчина крупного телосложения с жесткими седыми вьющимися волосами, одетый в смокинг, вышел из спальни с бокалом в руке.
— Я готов раньше тебя, крошка.
— Я буду готова через десять минут, — сказала Ардис, заглядывая в зеркало в фойе и расправляя локоны своих идеально уложенных тронутых сединой каштановых волос. Ее возраст приближался к пятидесяти, она была среднего роста и производила впечатление более молодой и высокой благодаря прямой осанке, стройной фигуре, которую совсем не портила внушительных размеров грудь. На миловидном лице светились большие проницательные зеленые глаза.
— Почему бы нам не вызвать машину, мой мальчик?
— Машина может подождать. А также и Ла-Джолла. Нам нужно поговорить.
— Да? — начальник штаба вице-президента внимательно взглянула на своего мужа. — Похоже, ты говоришь серьезно.
— Так и есть. Мне позвонил твой старый приятель.
— Который из тысячи, дорогой?
— Единственный, кто имеет сейчас значение.
— Боже праведный, он позвонил сюда?
— Я сказал ему…
— Это было глупо, Энди, мой мальчик. Просто глупо! — Ардис Ванфландерен сердито вышла из фойе и проследовала в жилую комнату. Она уселась в кресло, обитое красным шелком, и быстро закинула одну ногу за другую, ее большие глаза впились в мужа.
— Можешь рисковать деньгами, тратя их на товары, на заблаговременную их скупку или на твоих глупых лошадей, короче, на все, что взбредет тебе в голову, но не там, где это касается меня! Это понятно, дорогой?
— Послушай, Драконова Сука! При тех деньгах, что я вкладываю, если меня интересует какая-либо информация, я ее получу. Ясно?
— Хорошо, хорошо. Остынь, Энди.
— Ты затеяла спор, а теперь предлагаешь мне остыть?
— Прости, — Ардис откинула голову назад, громко дыша через открытый рот, глаза ее закрылись. Через секунду она их открыла, подняла голову и продолжила: — Правда, прости. У меня был особенно паршивый день с Орсоном.
— Что сейчас делает Випер? — спросил Ванфландерен, отхлебывая из бокала.
— Будь осторожен с этими кличками, — сказала она, тихо смеясь. — Мы бы не хотели, чтобы наши американские гориллы узнали, что их прослушивают.
— Какая проблема у Болингера?
— Он опять чувствует себя в опасности. Он требует письменных твердых гарантий, что будет в списках в следующем июле, или же мы переводим на его счет в швейцарский банк десять миллионов.
Ванфландерен поперхнулся и выплюнул в бокал глоток виски.
— Десять миллионов? — ахнул он. — Кем себя воображает этот паршивый комедиант?!
— Вице-президентом Соединенных Штатов, у которого в башке хранится несколько секретов, — ответила Ардис. — Я сказала ему, что мы делаем ставку только на него, но этого оказалось недостаточно. Я думаю, он чувствует, что Дженнингс не считает его выдающимся человеком и предпочел бы, чтобы он ушел…
— Орсон прав? Наш любимый телегеничный чародей Лэнгфорд Дженнингс действительно его недолюбливает?
— Недолюбливает — это не совсем точно. Он его просто освобождает, так я слышала от Дэнисона.
— Кстати, и Герб должен уйти. В ближайшие дни он может оказаться более любопытным, чем нам это нужно.
— Забудь о нем, — перебила миссис Ванфландерен. — Забудь о Дэнисоне и Болингере и даже о своих глупых лошадях. Что такое важное хотел сказать мой старый приятель, что заставило его позвонить сюда?
— Расслабься. Он позвонил из офиса моего вашингтонского поверенного, мы там имеем общую фирму, помнишь? Но сначала давай все-таки не будем забывать об Орсоне. Дай ему гарантии. Одно-два предложения, и я их подпишу. Это его осчастливит, а счастливые нам больше подходят.
— Ты с ума сошел? — закричала Ардис, рванувшись с кресла.
— Вовсе нет. Надо начать с того, что он будет в списках или просто исчезнет, как всегда происходило с предыдущими вице-президентами.
— Вот это да-а! — сказала Ардис, растягивая в восхищении слово «да». — Ты — парень моего типа, Энди! Ты рассуждаешь так ясно, так кратко, без лишних слов.
— Долгие годы учебы, крошка.
— Ну а сейчас скажи, что этот запутавшийся старик Рябой хотел? Кто теперь ухаживает за его чувствительной кожей?
— Не его, нашей…
— Которая и его, и не забывай об этом. Именно поэтому я здесь, возлюбленный, поэтому он познакомил нас и свел вместе.
— Он хочет, чтобы мы знали, что небольшая группа введенных в заблуждение людей высокого ранга движется на большой скорости к весьма определенной цели. В течение следующих трех месяцев их конгрессмену посвятят передовицы ведущие газеты. Их темой будет «исследование и проверка его позиций», и он пройдет все проверки. Смысл в том, чтобы создать знаменитость во всех отношениях и подготовить почву. Наш Купидон обеспокоен, очень обеспокоен. И если говорить правду, я сам обливаюсь холодным потом. Эти великодушные безумцы знают, что делают, вся эта ситуация может выйти из-под контроля. Ардис, следующие пять лет мы будем распоряжаться миллионами! Я чертовски беспокоюсь!
— Абсолютно без причины, — категорично заверила его идеально причесанная жена, поднимаясь с кресла. Она постояла минутку, глядя на Ванфландерена, и вдруг заявила: — Поскольку тебе удалось неким способом сэкономить десять миллионов на Болингере — а мой способ лучше и, уж конечно, безопаснее, чем любая другая альтернатива, — я думаю, будет благоразумно открыть счет в банке на равноценную сумму для меня. Ты согласен, дорогой?
— Я что-то не совсем понимаю, какова причина для проявления этой благоразумности.
— Это может быть твоя неумирающая любовь ко мне… или один из невероятных взлетов моей карьеры, которая привела меня в общество богатых, красивых, могущественных, с политическими амбициями людей, особенно в сфере правительственных кругов.
— А это что значит?
— Я не буду читать литанию, почему мы делаем то, что мы делаем, или почему я трачу свои не такие уж скромные способности на тебя, но сейчас я раскрою тебе один маленький секрет, который я хранила — подумать только! — так много недель.
— Я заинтригован, — произнес Ванфландерен, ставя бокал на мраморный столик и внимательно наблюдая за своей четвертой женой. — Ну и что же это за секрет?
— Я знаю Эвана Кендрика.
— Что?
— Наша короткая связь имела место несколько лет назад. Несколько недель в тот период между нами было что-то, что нас объединяло.
— Ты имеешь в виду и…
— О, секс был приятным, но несущественным… для нас обоих. Мы были торопливыми молодыми людьми, у нас не было времени для привязанности. Ты помнишь «Морские инвестиции»?
— Если он был частью того предприятия, мы можем его арестовать за мошенничество. Совершенно достаточно, чтобы его убрать, если он взойдет на борт. Так был или нет?
— Был, но ты ничего не сможешь ему сделать. Он ушел с громким негодованием, что было началом краха этого карточного домика. И я бы не слишком стремилась накрывать руководство «Морских инвестиций», если ты только не устал от меня, дорогуша.
— От тебя?
— Я была главным миссионером. Я набирала членов.
— Будь я проклят! — Ванфландерен засмеялся, схватил бокал и отсалютовал им жене. — Эти жулики, черт их возьми, знают, кого нанимать на нужные должности… Подожди минутку. Ты настолько хорошо знала Кендрика, что даже спала с этим сукиным сыном, и ни слова не проронила?
— У меня были на это причины.