— Надеюсь, они были достаточно уважительными! — взорвался богатый инвестор президента. — Потому что если нет, я могу просто разбить тебе башку, слышишь, ты, сука! Предположим, он видел тебя, узнал тебя, вспомнил «Морские инвестиции», сложил два и два и получил четыре! Нет, я не иду на такой риск.
— Теперь моя очередь сказать: расслабься, Энди, — успокаивающе произнесла Ардис. — Люди вокруг вице-президента не являются новостью и не стоят того, чтобы ею быть. Когда последний раз ты вспоминал имя какого-нибудь индивидуума из штаба вице-президента? Они — это серая аморфная группа, президенты другое и не позволяют. Кроме того, я не думаю, что мое имя когда-либо появлялось в газете иначе как в сочетании «мистер и миссис Ванфландерен, гости Белого Дома». Кендрик все еще считает, что я Фрэзьер-Пайк — жена банкира, живущего в Лондоне, и если ты помнишь, когда мы оба были приглашены на церемонию вручения медали Свободы, ты пошел туда один. Я отпросилась.
— Это не причина! Почему ты мне не сказала?
— Потому что я знала, как ты отреагируешь: уберешь меня со сцены, тогда как я понимала, что смогу быть тебе гораздо полезнее.
— Каким образом, Боже мой?
— Потому что я его знала. Я также знала, что мне нужно получить о нем сведения, но не при помощи какой-нибудь частной детективной фирмы, которая позже может нас продать. Я обратилась в официальную государственную службу. Федеральное бюро расследований.
— А угрозы против Болингера?
— Завтра они прекратятся. Не считая одного человека, который останется работать здесь со специальным заданием, группа будет отозвана в Вашингтон. Эти мнимые угрозы были параноидальными бреднями безвредного психа, которого я придумала. Предполагается, что он покинул страну. Понимаешь, дорогуша, я выяснила то, что мне нужно было выяснить.
— И что же это?
— Существует старый израильский еврей по имени Уэйнграсс, которого Кендрик обожает. Кендрик считает его своим отцом, а в бытность группы Кендрика его называли «секретным оружием» компании.
— Запасное снаряжение?
— Вряд ли, милый, — засмеялась Ардис Ванфландерен. — Он был архитектором и очень хорошим, выполнил исключительно талантливую работу для арабов.
— Ну и что о нем?
— Предполагается, что он находится в Париже, но его там нет. Он живет в доме Кендрика в Колорадо, без паспортной регистрационной визы или какого-либо иммиграционного статуса.
— Ну?
— Назначенный на помазание конгрессмен привез старика с собой в благодарность за операцию, в результате которой была спасена его жизнь.
— Ну?
— У Эммануэля Уэйнграсса должен случиться рецидив болезни, что его и убьет. Кендрик не покинет его, а когда все закончится, будет слишком поздно. Я хочу десять миллионов, Энди, мой мальчик.
27
Варак изучал членов группы Инвер Брасс: каждое лицо сидящих вокруг стола освещалось медной лампой, стоящей перед ним или перед ней. Сосредоточенность чеха достигла наивысших пределов, потому что ему приходилось концентрировать внимание на двух уровнях.
Первый — информация, которую он передавал; второй — это немедленная реакция, которую проявлял каждый в отношении определенных фактов этой информации. Ему нужно было найти пару подозрительных глаз, а он не в состоянии был этого сделать. То есть не было мгновенных вспышек удивления или страха на лицах людей, когда он постепенно, логически рассуждая, приближался к определенной личности — настоящему вице-президенту Соединенных Штатов и его персоналу, слегка касаясь «безобидных» деталей, которые он узнал у представителя секретной службы. Не было ничего, только пустые, прикованные к нему взгляды. Поэтому пока Милош убежденно говорил, излагая примерно восемьдесят процентов правды, он продолжал наблюдать за их глазами, и второй уровень его мозга вызывал в памяти наиболее заметные факты из жизни людей, сидящих за столом.
Вглядываясь в искаженные, увеличившиеся под влиянием светотеней от ламп черты каждого лица, он чувствовал, что рядом с ним присутствовали гиганты. Однако один из них таковым не являлся, один из них открыл факт нахождения Эммануэля Уэйнграсса в Меса Верде, штат Колорадо, — тайну, неизвестную большинству секретных отделов в Вашингтоне. Лицо одного из этих людей, освещаемых лампой, которая находилась перед ними, принадлежало предателю Инвер Брасса. Кто он?
Сэмюэль Уинтерс? Деньги старой американской династии, начало которым было положено в результате функционирования железных дорог, а также нефтяной промышленности в конце девятнадцатого столетия. Почтенный ученый был удовлетворен своей привилегированной жизнью советника президентов независимо от их принадлежности к какой-либо партии. Великий человек был в мире с самим собой. Или нет?
Джекоб Мендель? Вызывающий благоговение финансовый гений, задумавший и осуществивший реформы, которые оживили деятельность Комиссии по безопасности казны и превратили ее в жизнеспособную и почетную организацию на Уолл-стрит. Нищий ист-сайдский еврей проник в залы торговых магнатов; утверждали, что ни один приличный человек, который знал Менделя, не мог назвать его своим врагом. Как и Уинтерс, он с достоинством нес свои почести, и оставалось совсем немного таких, которых он еще не получил. Или были какие-то другие, к которым он втайне стремился?
Маргарет Лоувел? Опять деньги аристократов с орбиты Нью-Йорк — Палм-Бич. Она была прекрасным юристом, который избегал наград за работы по защите имущественного и общего права. Эта женщина с энтузиазмом работала на ниве отстаивания интересов угнетенных, лишенных права собственности и гражданских прав. Одновременно теоретик и практик, она, по слухам, была вторым человеком в Верховном Суде. Или же адвокатство было продуманным шагом для прикрытия совершенно противоположных дел?
Эрик Сандстром? Вундеркинд-ученый, творец земной и космической технологии, владелец более двадцати исключительно выгодных патентов, большая часть дохода от которых была передана инженерным и медицинским организациям для развития этих наук. Его неистовый интеллект скрывался под маской херувима с взъерошенными рыжими волосами, проказливой улыбкой и чувством юмора, который он всегда был готов проявить; создавалось впечатление, будто он смущается своего таланта и даже несколько недоумевает, когда он проявляется. Или все это было притворно-обманное простодушие?
Гидеон Логан? Вероятно, самая сложная личность из этого квинтета, что вполне можно понять, так как он был чернокожим. Он никогда не забывал, откуда пришел, и всегда помогал фирмам чернокожих. Говорили, что он без шума делал для гражданских прав больше, чем любая корпорация в стране. Настоящая администрация, так же как и ее предшественники, предлагала ему различные посты в кабинете, но он неизменно отказывался, веря, что в качестве уважаемой независимой силы в приватном секторе сможет достигнуть большего, чем если его имя будет ассоциироваться с какой-то политической партией и ее деятельностью. Непрерывно работая, он, казалось, смог позволить себе только одну слабость: роскошное поместье на побережье океана на Багамах, где проводил вместе с женой, которая была с ним уже двенадцать лет, почти все выходные, занимаясь рыбной ловлей на своем сорокашестифутовом «Бертраме». Или легенда, которую собой представлял Гидеон Логан, была неполной. Ответ напрашивался положительный — да. Несколько лет его суматошной метеорной жизни были просто неизвестны, как будто он вовсе не существовал.
— Милош, — обратилась Маргарет Лоувел; локти ее были выставлены вперед и упирались в стол, голова покоилась на вытянутых пальцах рук, — каким образом администрации удалось удержать в секрете угрозы Болингеру? Особенно с группой из ФБР, специально созданной для него?
Удар Маргарет Лоувел? Она открывала настоящую консервную банку с червями, в которой был обнаружен начальник штаба вице-президента.
— Я должен предположить, что благодаря руководству миссис Ванфландерен, ее профессиональному опыту и знаниям. — (Наблюдай за глазами. За мышцами лица, челюстями… Ничего. Они ничего не выражали! Однако один из них знает! Кто?)
— Насколько я понимаю, она жена Эндрю Ванфландерена, — сказал Гидеон Логан. — А Энди — мой мальчик, как его называют — чертовски искусный добытчик денег. Так почему же назначили ее?
Удар Гидеона Логана? Он ворошил червей.
— Вероятно, я могу ответить на этот вопрос, — отозвался Джекоб Мендель. — Перед тем как выйти замуж за Ванфландерена, она была мечтой охотника за головами. Эта женщина вытащила две компании, которые я знал, из банкротства и превратила их в приносящие прибыль объединения. Мне говорили, что она отвратительно агрессивна, но никто не может отрицать ее талант руководителя. Она, вне сомнения, хороша в этой должности и наверняка держит в страхе политических блюдолизов.
Удар Джекоба Менделя? Он что-то уж больно охотно расхваливал ее.
— Я однажды сталкивался с ней, — с нажимом сказал Эрик Сандстром. — И, говоря простыми словами, она была сукой. Я передал патент «Джонс Хопкинс Медикал», а она хотела продать эту проклятую штуку!
— Что там можно было продавать? — спросила юрист Лоувел.
— Абсолютно ничего, — ответил Сандстром. — Они пыталась убедить меня, что такие большие субсидии требуют дополнительного наблюдения, чтобы деньги пошли туда, куда предполагалось, а не были пущены на ветер.
— Наверно, она была в чем-то права, — сказала Лоувел, задумчиво кивая.
— Мне так не казалось. К тому же президент медшколы — мой хороший друг. Она так часто к нему подкатывалась, что он уже был готов вернуть патент. Она — сука, настоящая сука.
Удар Эрика Сандстрома? Он без тени сомнения проклинал ее.
— Я ее никогда не встречал, — вступил в разговор Сэмюэль Уинтерс, — но она была замужем за Эмори Фрэзьер-Пайком, преуспевающим лондонским банкиром. Ты помнишь Эмори, не так ли, Джекоб?
— Конечно. Он играл в поло, а ты представил меня как молчаливого отпрыска Ротшильдов, во что он, я думаю, к несчастью, поверил.