связаться. — Это не похоже на него, Пэдди.
— Позвони в службу безопасности Конгресса, — твердо сказал детектив.
— Черта с два. Только шепни на ухо этим парням из службы безопасности его имя, как загремят все колокола, а ты знаешь, что он думает об этих колоколах. Он сунет меня головой в корзинку, если объяснение не будет хоть мало-мальски удовлетворительным.
— Что ты хочешь от меня?
— Ты не можешь тихонько сделать осмотр в Фейрфаксе, дорогой?
— Конечно. Я позвоню Кернзу в Арлингтон и попрошу послать туда машину с радиосвязью. Какой адрес?
— Нет, Пэдди, — быстро сказала миссис О’Рейли. — Я уже слышу колокола. На этот раз полицейские.
— А чем, черт побери, ты думаешь, я зарабатываю себе на жизнь? Балетом?
— Я не хочу вмешивать сюда полицию с докладами и тому подобным. У ЦРУ там своя охрана, и мне может влететь за это. Я имею в виду тебя, любимый. Ты их хороший знакомый, который случайно оказался полицейским, делающим услугу своей жене, которая случайно оказалась секретарем Кендрика.
— Что-то слишком много «случайно оказалось», тигра… Черт возьми! Я так люблю тушеную говядину!
— С картофелем, Пэдди.
— И луком; побольше лука.
— Да уж не поскуплюсь.
— Я уже в пути.
— Кстати, Пэдди, если этот парень снял трубки с обоих телефонных аппаратов, скажи ему, что я знаю о его подружке из Египта, и если он не позвонит, я могу проболтаться.
— Какая еще подружка из…
— Молчать! — приказала миссис О’Рейли. — Менни вчера проговорился, когда был слегка под газом и не мог найти своего драгоценного мальчика. А сейчас поспеши. Я буду здесь ждать звонка.
— А как насчет моей тушеной говядины?
— Она уже размораживается, — солгала урожденная Энн Мэри Малкэйи.
Через тридцать восемь минут после этого разговора, сделав два неверных поворота по погруженной в темноту сельской местности Виргинии, детектив первого класса О’Рейли нашел дорогу, которая вела к дому Кендрика. По этой дороге он проезжал уже ровно четыре раза, но никогда не делал этого ночью. Каждая поездка осуществлялась с целью повидать старого Уэйнграсса, когда тот вышел из госпиталя, и привезти ему бутылку настоянного на мяте листерина, так как его сиделки надежно спрятали шотландское виски. Пэдди справедливо считал, что если Менни, которому было уже около восьмидесяти лет и который мог загнуться на операционном столе, захочет немножко выпить, это не будет большим грехом. Христос в сиянии своей славы обращал воду в вино, почему же несчастный грешник по имени О’Рейли не может превратить пинту эликсира для рта в шотландское виски. И то и другое делалось ради благородных целей, и он всего лишь следовал священному примеру.
На проселочной дороге не было фонарей, и если бы не свет передних фар, Пэдди пропустил бы кирпичную стену и белые железные кованые ворота. Затем он понял почему: в доме за стеной был выключен весь свет. Каковы бы ни были причины, дом был закрыт, пустынен, фрамуги опущены, его владельцы отсутствовали. Однако была ведь еще эта арабская супружеская пара из Дубай, которая держала дом открытым и готовым к возвращению хозяина. О любом изменении этого заведенного порядка или роспуске охранников ЦРУ обязательно было бы сообщено Энни О’Рейли, первому человеку в кабинете конгрессмена. Пэдди остановил автомобиль у обочины, распахнул крышку бардачка, вытащил фонарик и вышел. Инстинктивно его рука потянулась под куртку, и он нащупал рукоятку револьвера в плечевой кобуре. Он приблизился к воротам, в любой момент ожидая потока света, направляемого на него, или воющих звуков многоголосых сирен, резко пронизывающих тихую ночь. Такова была тактика работы ЦРУ, методы всеобщей защиты.
Ничего.
О’Рейли медленно просунул руку сквозь прутья белого кованого забора… Ничего. Затем положил руку на центральную пластину между двумя створками ворот и толкнул. Обе открылись — и все равно ничего.
Он вошел внутрь, нажимая большим пальцем левой руки на кнопку фонарика. Правая рука находилась под курткой. То, что он увидел через секунду в свете блуждающего луча, заставило его отскочить к стене и выхватить из кобуры оружие.
— Матерь Божья, святая Мэри, прости мне мои грехи! — прошептал он.
За десять футов от него лежало мертвое тело молодого, одетого в пиджачную пару охранника из Центрального разведывательного управления; из разрезанного горла сочилась кровь, голова его была почти полностью отделена от тела. О’Рейли прижался спиной к кирпичной стене, немедленно потушил фонарик и постарался успокоить свои закаленные нервы. Он был уверен, что впереди его ждут новые находки.
Он нашел еще три изуродованных трупа. Все эти люди явно были захвачены врасплох, все свидетельствовало о том, что самооборона отсутствовала. Боже! Как?! Он нагнулся и исследовал тело четвертого человека; то, что он обнаружил, было из ряда вон выходящим. В шее охранника застряла отломанная игла; это был обломок стрелы. Патруль был обезврежен наркотическим средством, а затем без сопротивления убит. Они все так и не узнали, что случилось. Ни один из них.
Патрик О’Рейли крадучись приблизился к парадному входу в дом, хотя и понимал, что осторожность уже была неуместной. Ужасные поступки совершены; оставалось только подсчитывать потери.
Погибших было шестеро. Горло каждого перерезано, каждый труп покрыт застывающей кровью, на лицах застыло выражение муки. Однако самый ошеломляющий вид имели обнаженные тела супружеской пары — друзей Кендрика из Дубай. Муж находился сверху на своей жене в положении совокупления, оба залитых кровью лица прижаты одно к другому… А на стене кровью были написаны следующие слова:
«Смерть божьим предателям! Смерть прелюбодеям Сатаны!»
Где же Кендрик? Матерь Божья! Где он? О’Рейли метался по дому, от подвала до чердака, из комнаты в комнату, нажимая на кнопку каждого выключателя, который ему попадался по пути, пока все поместье не оказалось залито светом. Никаких следов присутствия конгрессмена он не обнаружил. Пэдди выскочил из дома через прилегающий к нему гараж, отметив, что мерседес Эвана исчез, а кадиллак был пуст. Он опять начал осматривать владения конгрессмена. Ничего. Никаких следов борьбы, кустарник не примят, не было проломов в циклонной изгороди и царапин на вновь возведенной кирпичной стене. О’Рейли бегом вернулся к белым железным кованым воротам, сейчас залитым светом, и бросился к машине. Он вскочил внутрь, выхватил полицейский телефон с кнопочным набором из углубления под панельной доской, набрал номер и только в этот момент осознал, что, несмотря на холодный ночной воздух, его лицо залито потом, а рубашка совершенно мокрая.
— Офис конгрессмена Кендрика.
— Энни, слушай меня, — поспешно заговорил детектив, — и не задавай вопросы.
— Эта интонация мне знакома, Пэдди, поэтому я все же задам один. С ним все в порядке?
— Его здесь нет и в помине. Машина тоже исчезла!
— Но другие…
— Больше ни о чем не спрашивай, тигра. Зато у меня для тебя есть один вопрос. И, ради всех святых, постарайся на него ответить.
— Что?
— С кем контактирует Эван в ЦРУ?
— Он напрямую связан с группой.
— Нет. Есть кто-то еще. Выше. Должен быть кто-то.
— Подожди минутку! — голос Энни зазвенел. — Конечно, есть. Он просто не говорит о нем… Человек по имени Пэйтон. Месяц назад он сказал мне, что если когда-нибудь позвонит Пэйтон, я должна немедленно его соединить. А если Эван будет отсутствовать, я должна немедленно его разыскать.
— Ты уверена, что он из ЦРУ?
— Да, да, абсолютно, — задумчиво произнесла миссис О’Рейли. — Однажды утром он позвонил мне из Колорадо и сказал, что ему необходим номер телефона этого Пэйтона, и я могу его найти в столе — в нижнем ящике стола под чековой книжкой. Это был коммутатор Лэнгли.
— Может, он и сейчас там?
— Я посмотрю. Не клади трубку. — Не более чем двадцатисекундное ожидание было для детектива почти невыносимым, и к тому же ситуация усугублялась видом большого ярко освещенного дома за открытыми воротами. Для кого-то О’Рейли мог бы быть сейчас прекрасной мишенью.
— Пэдди?
— Да!
— Я нашла его.
— Диктуй мне, быстро!
Она так и сделала, и О’Рейли выдал приказ, который нельзя было нарушить:
— Оставайся в офисе до тех пор, пока я не позвоню или не заберу тебя. Понятно?
— На это есть причины?
— Скажем так: я не знаю, как далеко вверх, вниз или в сторону это может повернуть, а я пока что еще люблю тушеную говядину.
— О Господи, — прошептала Энни.
О’Рейли уже не слышал своей жены: он набирал номер, который ему дала Энни. После восьми гудков в трубке раздался женский голос:
— Центральное разведывательное управление, офис мистера Пэйтона.
— Вы его секретарь?
— Нет, сэр, это приемная. Мистера Пэйтона не будет весь день.
— Послушайте меня, пожалуйста, — сказал вашингтонский детектив, выделяя каждое слово. — Мне совершенно необходимо связаться с мистером Пэйтоном. Немедленно! Каковы бы ни были правила, их можно нарушить, вы понимаете меня, девушка? Это непредвиденный случай.
— Пожалуйста, назовите себя, сэр.
— Черт побери, мне бы не хотелось, но придется. Я — лейтенант Патрик О’Рейли, детектив первого класса, округ Колумбия, департамент полиции. Вы должны его найти для меня.
Внезапно в трубке раздался мужской голос.
— О’Рейли? — переспросил мужчина. — Как и Энни О’Рейли, секретарша некоего конгрессмена?
— Точно так, сэр. Вы не отвечаете по своему проклятому телефону, извините за резкость.
— Эта магистральная линия связана прямо с моим домом, мистер О’Рейли… Мы сейчас одни…
— Я — нет. Я в компании шести трупов, находящихся в тридцати ярдах от моей машины.
— Что?
— Приезжайте немедленно, мистер Пэйтон. Дом Кендрика. И если вы не хотите броских заголовков в газетах, отзовите любой сменный отряд, который может сюда направляться.
— Все в порядке, — ответил ошеломленный директор Отдела особых проектов, — дом охраняется людьми внутри.