— «Внемлите, вы, вещуны Кавдорского тана!» — прогремел он во всю силу своих легких, обращаясь с застекленной веранды к двум сиделкам, игравшим в джин рамми.
— Что ты несешь, Менни? — спросила, опуская газету, третья, обосновавшаяся в кресле возле входа в гостиную.
— Это «Макбет», ты, дремучая женщина. Я объявляю войну!
— Войну? Больше в своей конторе ты ничему не научился, Мафусаил…
— Мало же вы знаете о Библии, мисс Эрудит… Я больше ни минуты не желаю оставаться отрезанным от внешнего мира. Либо одна из вас отвезет меня в город, где я смогу дозвониться президенту этой идиотской телефонной компании, либо я уделаю всю вашу кухню.
— И окажешься в смирительной рубашке, — заметила одна из игравших в карты девиц.
— Погоди, — остановила ее партнерша. — Он может позвонить конгрессмену, а тот нажмет на нужные педали. Мне обязательно надо дозвониться Френку. Он завтра вылетает — я ведь тебе говорила, — а мне не удалось забронировать номер в мотеле, в Кортесе.
— Я — за, — откликнулась сиделка, сидевшая возле гостиной. — Он может позвонить из бакалейной лавки Абрама Хокинса.
— Зная вас как облупленных, мои прелестницы, могу вас заверить, что секс здесь ни при чем. Но мы все же позвоним из конторы Джи-Джи. Я не могу доверять личности по имени Абрам. Наверно, он продавал оружие Аятолле и забыл взять комиссионные… Иду надевать свитер и куртку.
— Я поведу машину, — предложила сиделка возле гостиной, роняя газету рядом с креслом и поднимаясь на ноги. — Надень плащ, Менни. На улице холодно, с гор дует сильный ветер.
Уэйнграсс буркнул какой-то нелестный эпитет, прошел мимо женщины и направился в свою спальню, находившуюся в южном крыле первого этажа. Оказавшись в мощеном мрамором коридоре, вне поля зрения медсестер, он тут же ускорил шаг — ему нужно было достать еще кое-что помимо свитера. В своей просторной комнате, южная стена которой — его собственное усовершенствование — была превращена в раздвижные застекленные панели, выходившие на мощеную камнем террасу, Уэйнграсс поспешно направился к платяному шкафу, прихватив по дороге стул, стоявший у письменного стола. Осторожно, придерживаясь за круглые ручки на дверцах шкафа, он влез на стул, дотянулся до завитушечного верха этого плода творческих мук какого-то мебельного дизайнера и снял коробку из-под обуви. Ступив вновь на пол, он перетащил коробку на кровать, открыл ее и извлек на свет Божий автоматический пистолет тридцать восьмого калибра и три обоймы патронов.
Такая таинственность была необходима: Эван приказал запереть шкаф с охотничьими ружьями, убрать патроны и запретил под каким-либо видом приносить в дом оружие. Причина этого для обоих мужчин была слишком очевидна и болезненна, чтобы обсуждать ее вслух: Кендрик боялся — и, пожалуй, не так уж безосновательно, — что его старый друг покончит с собой, если решит, что рак прогрессирует. А для Эммануэля Уэйнграсса, особенно если учесть его прежнюю бурную карьеру, оказаться без оружия было худшим из проклятий. Джи-Джи Гонсалес помог исправить ситуацию, и за все это время Менни только один раз взялся за пистолет: когда дом облепила туча корреспондентов, обгаживавших все вокруг.
Менни вставил одну обойму, остальные две рассовал по карманам. Стул он отнес обратно к письменному столу, затем подошел к стенному шкафу, снял с полки широкий свитер грубой вязки, надел его и убедился, что тот отлично скрывает все подозрительные выпуклости. А потом он сделал то, чего не делал ни разу с тех пор, как была перестроена для него эта комната, не делал даже во время атак репортеров и съемочных групп с телекамерами. Он проверил замки на раздвижных дверях, пересек комнату, нашел красный выключатель, скрытый за портьерами, и включил систему охранной сигнализации. После этого вышел из спальни, закрыл за собой дверь и присоединился к медсестре в прихожей — она уже держала для него плащ наготове.
— Какой красивый свитер, Менни.
— Куплен на распродаже в лыжном магазинчике в Монте-Карло.
— Неужели нельзя ответить без подколки?
— Кроме шуток, так оно и было.
— Ладно, надевай плащ.
— В этом балахоне я смахиваю на Хасида.
— Да нет, ты не прав, ты выглядишь в нем очень мужественно…
— Ладно, пошли отсюда. — Уэйнграсс шагнул было к двери, затем остановился. — Девушки! — его зычный бас рокотал так, что его услышали и на веранде.
— Да, Менни?
— Что?
— Будьте добры, леди, послушайте, что я вам скажу, а я сейчас говорю вполне серьезно. Мне будет гораздо спокойнее, учитывая, что телефон у нас не работает, если вы включите центральную сигнализацию. Сделайте мне такое одолжение, мои милые. Я знаю, что для вас я всего-навсего выживший из ума старикашка, но мне и в самом деле будет спокойнее, если я буду знать, что вы сделаете это для меня.
— Как мило с вашей стороны…
— Конечно, мы сделаем это, Менни.
«Это мое умение вешать на уши лапшу никогда не подводит», — подумал Уэйнграсс, шагая к двери.
— Ну же, давай быстрее, — бросил он отставшей медсестре, все еще путавшейся в своей теплой куртке. — Я хочу успеть к Джи-Джи до того, как эта телефонная компания закроется на месяц.
Ветры с гор и в самом деле были почти ураганными. Путь от массивной входной двери к СААБ-Турбо Кендрика, стоявшему на полпути вниз по круговой подъездной дороге, они проделали, сгибаясь под порывами ветра. Менни отвернулся вправо, закрывая лицо левой рукой, и… вдруг все — и ветер, и холод — потеряли значение. Вначале он решил, что это просто взметенные ветром листья и тучки пыли обманывают его все еще довольно зоркие глаза. А затем он уже знал: что-то двигалось, кто-то двигался за высокой стриженой изгородью, окаймлявшей дорогу. Одна фигура метнулась направо и нырнула, распластавшись, в кучу взъерошенной ветром листвы… За ней — вторая! Она последовала по пути первой, но продвинулась немного вперед.
— С тобой все в порядке, Менни? — прокричала сиделка, когда они подошли к автомобилю.
— Да это все просто детский сад по сравнению с приморскими Альпами! — заорал в ответ Уэйнграсс. — Залезай в машину. Скорее!
— Ах, как бы мне хотелось когда-нибудь побывать в Альпах!
— Да, мне тоже, — пробормотал Уэйнграсс, залезая в СААБ, правая рука его при этом украдкой нырнула под плащ и свитер за пистолетом. Пока сиделка вставляла ключ и заводила мотор, он извлек оружие и опустил его между дверцей машины и сиденьем. — Когда выедешь на дорогу, поверни налево, — сказал он.
— Нет, Менни, ты ошибся. Самая короткая дорога до Меса Верде — направо.
— Я знаю, моя прелесть, и все же хочу, чтобы ты повернула налево.
— Менни, если ты в твои-то годы хочешь что-нибудь выкинуть, предупреждаю — я рассвирепею!
— Ты просто поверни налево, заедь за поворот, а потом остановись.
— Мистер Уэйнграсс, если вы хоть на одно мгновение вообразили…
— Я выйду из машины, — спокойно прервал ее архитектор. — Мне вовсе не хочется пугать вас, и позже я все объясню, но сейчас вы сделаете все именно так, как я говорю… пожалуйста. Поезжайте.
Изумленная медсестра ничего не поняла из негромкой мягкой речи Менни. Но не понять выражение его глаз было невозможно. Здесь не было ни капли наигранности, ни капли напыщенности, он просто отдал ей приказ.
— Благодарю вас, — продолжал он, когда она проехала между двумя стенами высоченной изгороди и повернула налево. — Теперь вы должны поехать по дороге Манкос в Верде…
— Но это же будет дольше по меньшей мере на десять минут…
— Я знаю, и тем не менее я хочу, чтобы вы сделали именно так. Гоните прямо к Джи-Джи, выжмите из машины все, что можете, скажите ему, пусть вызовет полицию.
— Менни! — воскликнула сиделка, вцепившись в руль.
— Я уверен, что ничего страшного не случилось, — успокаивающе заговорил Уэйнграсс. — Просто, наверно, у кого-то сломалась машина или турист какой-нибудь заблудился. И тем не менее, всегда лучше все проверить, чтобы знать наверняка, не правда ли?
— Я не знаю, что тут правда, но во всяком случае из этой машины я вас не выпущу.
— Да нет, выпустите, — не согласился Менни, небрежно поднимая пистолет, словно для того, чтобы проверить спусковой крючок — никакой угрозы в жестах.
— Господи! — взвизгнула сиделка.
— Я в полной безопасности, моя дорогая, я ведь ужасно осторожен… Здесь остановите, пожалуйста.
Женщина, которая была уже почти на грани истерики, послушно выполнила команду. Ее перепуганные глаза перебегали с оружия на лицо старика.
— Благодарю вас, — сказал Уэйнграсс, открывая дверцу. В салон ворвался громкий вой ветра. — Наверняка я обнаружу, что наш посетитель сидит себе в доме и мирно распивает кофе с девочками, — добавил он, выходя из машины и аккуратно закрывая за собой дверцу. Взвизгнули шины, и СААБ рванулся прочь. «Не страшно, — подумал Менни. — В завываниях ветра все равно не расслышать этот звук, а уж тем более мои шаги».
Стараясь не попасться на глаза тем, кто мог быть на дороге, Уэйнграсс крался по краю леса, и под ноги ему попадались сухие ветки. Он благодарил про себя и темные тучи, мчавшиеся по небу над ним, и свой темный плащ — они делали его почти незаметным. Еще пять минут и несколько ярдов глубже в лес — и Менни уже стоял за большим деревом приблизительно напротив центральной части стены. Он снова прикрыл лицо от ветра и, прищурившись, стал рассматривать противоположную сторону дороги.
Они были там! И они не заблудились. Не зря, как оказалось, тревожили его подозрения. Непрошеные гости не только не заблудились, нет, они ждали — кого-то или чего-то. Двое мужчин, оба в кожаных куртках, присели, притаившись, перед изгородью и о чем-то быстро переговаривались. Мужчина справа все время нетерпеливо поглядывал на часы. Уэйнграссу не требовалось объяснять, что это значит: они кого-то ждали. Неуклюже — возраст его сказывался на теле, но никак не на душе, — Менни опустился на землю и пополз, помогая себе руками и коленями. Он и сам толком не знал, что ищет, но ему непременно надо было это найти, чем бы это ни было.