– Мы идем в зоопарк?
– Здесь мы познакомились.
Сначала я подумала, что мы останемся сидеть в машине, уничтожать то, что лежало в пакете, и смотреть на главные ворота. И меня бы это более чем устроило. Но он открыл дверь.
– Стэн дал мне ключи.
Он достал из кармана связку и показал мне. Я улыбнулась.
– Ты ему не говорил, что это ради меня? Тогда бы он забрал их обратно.
Сет вздохнул. Как мило с его стороны привести меня сюда. Я не понимала этого, пока мы не оказались внутри. Сет осветил дорожки гирляндами из белых фонариков. Они были обмотаны вокруг перил, столбов, стволов деревьев, знаков… и меня. По крайней мере, возникло такое чувство, будто все мое тело светилось.
– У тебя сегодня не было уроков? – спросила я.
– Я приехал сюда с приятелями сразу после закрытия зоопарка.
Никто раньше не делал для меня ничего подобного. Глаза защипало, и я смутилась. Подхватив Сета под руку, я положила голову ему на плечо, пока мы шли.
– Ты вроде говорил, что это не будет грандиозным событием.
– Все верно. Просто небольшая прогулка.
– Спасибо.
– Оно того стоило, – сказал он.
Яркая дорожка привела нас к Ферме. Карусель и лошади тоже были освещены, и Сет прижал ладонь к боку одной из лошадей и жестом пригласил меня занять место.
– От этого у тебя тоже есть ключ?
– Да.
– Ого. Как ты нравишься Стэну.
– Я всем нравлюсь, Мэдди.
– Знаю.
Он засмеялся:
– Но он предупредил: если с нами что‐нибудь приключится, он скажет, что мы вломились.
– Ну здорово.
Я выбрала самую красивую лошадь и залезла на нее. Сет подошел к установленной в центре панели.
– Готова? – спросил он.
Я взялась за шест и улыбнулась ему.
– Готова.
Он повернул ключ. Из расположенных выше колонок полилась музыка, и моя лошадь рванула вперед. Сет запрыгнул на соседнюю. Пока карусель кружилась, я откинула голову и посмотрела на небо.
– Никогда не была здесь вечером. Тут потрясающе.
Лошадь Сета опускалась, а моя в этот момент поднималась.
– А у нее крутой радиус поворота, – заметил Сет. Теперь понимаю, почему после поездки на карусели детей тошнит.
– Тебя тошнит?
– Что? Нет! Это было бы совсем не романтично.
– А мы на этом детском аттракционе ради романтики?
– Нет, не совсем, зачем нам это? Детские аттракционы не для романтики, они для веселья. – Он встал на лошадь. – И для того, чтобы выпендриваться.
– Сядь, иначе Стэн скажет, что мы вломились. Сет опустился на металлический пол и прислонился к моей лошади. Лучше не стало. Лошадь двигалась вверх-вниз, толкая его. Сет усмехнулся. При этом он выглядел очаровательно, хотя, возможно, считал, что смотрится глупо. Наши взгляды встретились, и только я потянулась к его руке, как лошадь снова его толкнула. Сет сдался и запетлял обратно к панели. Карусель остановилась.
– Справа от тебя есть мусорка, – подсказала я.
– Да меня не тошнит. И я знаю, где находятся мусорки. Я здесь работаю.
Он протянул мне руку, и я ее взяла.
– Было весело.
– Мы еще не закончили, Мэдди.
Он повел меня к паровозу. Каждый вагон освещался кучей фонариков.
– Ты самый лучший, Сет Нгуен.
– Обычно я не стараюсь, но в этот раз пришлось потрудиться.
Я улыбнулась. Он сел на место кондуктора. В вагончике за ним лежали одеяла и подушки.
– Все на борт, – объявил он. – Я напомню некоторые правила. Разрешено стоять в паровозе. Если хочешь свесить руки и ноги, пожалуйста, свешивай.
Я села, и он трижды дал свисток. Снял с держателя рацию и заговорил в нее. Его голос отдавался эхом.
– Во время этой вечерней поездки вы не увидите животных, они все спят. Коровы, кролики, утки, козлы, эму, муравьеды – особенно муравьеды. Но это не главное. Наш вечерний поезд ведет в местечко, где творится волшебство.
– И что за волшебство? – спросила я. С той секунды, как он появился на моем крыльце, улыбка не сходила с моего лица, и щеки уже начинали болеть.
– Волшебство не объяснить. Его можно только ощутить.
Паровоз завернул за угол, и я с трудом рассмотрела впереди тоннель. Он был совершенно черным, почти пугающим. Я думала, Сет подключит фонарики и в тоннеле, но он этого не сделал. Когда поезд в него заехал, свет от фонариков, украшавших паровоз, отразился от белых цементных стен. Затем паровоз замедлился и остановился в середине тоннеля. Сет спустился и подошел к служебному вагону.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Что я сказал насчет волшебства?
– Хорошо, жду, когда же оно придет.
Он с чем‐то повозился, и над моей головой загорелся яркий голубой свет. Я повернулась ко входу и увидела, что свет падает на повешенную в конце тоннеля простынь. Прежде этой простыни здесь не было. Если бы мы не остановились, то проехали бы прямо через нее.
– Мы будем смотреть фильм? – спросила я.
– Возможно.
Иногда в амфитеатре устанавливали проектор и транслировали обучающие фильмы.
– Про животных? – спросила я.
– Наверное, его можно назвать своего рода животным… с другой планеты.
– Что?
Сет потянулся к пакету и достал самую большую упаковку моих любимых арахисовых драже.
– «Инопланетянин».
Я засмеялась.
– Ты идеален.
Он слегка покраснел и забрался в первый вагон, а я осталась в вагоне позади него. Вагоны были маленькими – детскими. В каждом установлены два сиденья лицом друг к другу. Поэтому, чтобы смотреть фильм, нам пришлось сидеть в разных вагонах, но мне очень хотелось к нему. Жаль, мы не могли сидеть бок о бок. Похоже, он думал о том же, потому что откинул голову назад.
– Это я совсем не продумал, – сказал он.
Я потянулась и игриво ударила его по плечу.
На экране начался фильм. Я разложила в своем вагоне подушки и одеяла и устроилась поудобнее – казалось, я находилась в своей комнате, в креслекоконе. Мне ни разу не приходилось смотреть фильм в такой крутой обстановке.
Фильм был старым, но прелестным. И инопланетянин был очаровательным. Но Сет сидел напротив меня, поэтому я все время отвлекалась. Я ощущала каждое движение его тела, чуть ли не каждый выдох и вдох. Мы не добрались даже до середины фильма, а я уже поняла, что с треском провалила бы опрос по нему, если бы мне такой устроили.
Сет обернулся и прошептал:
– Бабушка сказала, если будем вместе смотреть фильм, мне надо тебя приобнять. Кажется, моя бабушка умнее меня. И, несмотря на все волшебство, не устроила бы свидание в паровозе.
Я поставила ногу поближе к нему. Мне тоже хотелось сократить расстояние между нами, пусть даже одной ногой.
– Бабушка живет с вами?
– Да. И дедушка. В нашей семье несколько поколений. Знаю, это странно.
– Это не странно. Не понимаю, почему так больше не принято. Мне кажется, очень здорово, когда все живут вместе. Поэтому ты такой потрясающий.
– Это точно. К тому же так можно сэкономить деньги, что важно для тех, кого волнует этот вопрос.
При упоминании о деньгах у меня скрутило живот, и я добавила:
– А он волнует многих. Кстати, как дела? Что‐то стало известно по поводу твоих заявлений на стипендию?
– Да.
– Правда? Круто.
– Пока пришел только отрицательный ответ.
– Ох. Это совсем не круто. Извини.
– Нет, все нормально. Давай не будем о деньгах, мне меньше всего нравится эта тема.
– Мне тоже.
– Да, представляю, – сказал он.
Его ответ сбил меня с толку. Я хотела попросить его пояснить, но передумала – все‐таки нам обоим неприятно было обсуждать эту тему. Мы замолчали и продолжили смотреть фильм. Еще через несколько минут Сет потянулся ко мне и положил руку на мою лодыжку. В моей ноге ожил каждый нерв. Я старалась контролировать дыхание, чтобы оно не отдавалось эхом от стен тоннеля во время тихих сцен в фильме.
– Да к черту все, – сказал Сет и встал, напугав меня. – Я иду к тебе. – Он перешел в мой вагон. – Умещусь? – спросил он.
– Давай я положу несколько подушек на пол между сиденьями и ты сядешь на них?
Он кивнул, и я передвинула подушки. Мне хотелось, чтобы он был ближе, но получилось даже чересчур. Наконец мы устроились: он сидел на полу между моими коленями, перекинув руки через мои ноги и прислонив ко мне голову. Я была уверена, что он чувствовал затылком, как билось мое сердце. И сомневалась, что он слышал что‐либо, кроме него. Нам точно нужно смотреть этот фильм?
– Так еще хуже, да? – тихо спросил он.
Я усмехнулась.
– Ты смотришь фильм?
– Перестала смотреть после первого упоминания арахисового драже.
Он повернулся и посмотрел на меня. Свет от проектора озарил его лицо и глаза. Эти глаза словно задавали мне вопрос, и я не могла понять какой, но все во мне говорило «да». Мне хотелось, чтобы он был ближе ко мне. Я потянулась вперед, но не успела его коснуться, как он положил ладони на мои плечи и притянул меня к себе. И поцеловал. Его тело прижалось к моему, руки крепко обхватили талию, и у меня сбилось дыхание. Наши губы впивались друг в друга. Сет был словно создан для того, чтобы меня целовать. Я готова была длить этот момент вечность.
Я запустила пальцы в его волосы. Музыка из фильма становилась все громче, и я не смогла сдержать улыбку.
– Да, теперь я понимаю, что волшебство надо ощущать, а не объяснять, – отстранившись немного, произнесла я.
Он засмеялся и сел на корточки.
– Ты чего? – спросила я.
– Извини, сложно целоваться, когда смеешься.
– Спасибо тебе, Сет. За все. Ты действительно знаешь, как восстановить справедливость.
Он улыбнулся:
– Могу я кое в чем признаться?
– Конечно.
– Это был лишь предлог, чтобы тебя пригласить.
Я притворно ахнула:
– Что? Ты шутишь.
– Знаю. В это сложно поверить. Не стоило тебе врать.
В его глазах всегда разгоралась искра, когда он меня дразнил. Но в моем животе образовался узел. Я ему врала. Вот уже давно. Не придумала дурацкое оправдание, которое, как мы оба знали, не являлось правдой, а недоговаривала кое в чем серьезном. Мне надо было признаться, пока все не зашло еще дальше.