Он поднес мою руку к губам и поцеловал. По коже пробежали мурашки.
– Можно подумать, этот дурацкий вечер мог затмить то, что с тобой не так давно произошло.
– Мне надо… Подожди… Что?
То, что со мной не так давно произошло? Что это означало? Я вспомнила его ответ, когда призналась, что мне меньше всего нравится тема денег: «Да, представляю». И до этого он сказал: «…что важно для тех, кого волнует этот вопрос». То есть знал, что я не волновалась о деньгах. И когда общались на тему университета, он тоже намекнул, что я в любое время могу сесть на самолет. Я думала, он говорил это, чтобы меня утешить, но на самом деле в буквальном смысле имел это в виду. Даже в тот день, когда мы обсуждали удар молнии, он произнес что‐то странное про вызов судьбе. А теперь все стало очевидно. Он знал. Страх затопил меня, уничтожив все хорошие чувства.
– Ты знаешь, – сказала я.
Свет от проектора осветил кончики его волос.
– Знаю что?
– Сет, ты понимаешь, о чем я говорю.
Он перевел взгляд на наши переплетенные руки, затем посмотрел мне в глаза. Я убрала свою руку и прижала к груди подушку, словно она могла уберечь сердце. Все вот-вот изменится.
– Ты ничего не говорила, и я подумал, тебе некомфортно, – наконец тихо сказал Сет. – Для меня ты осталась прежней Мэдди.
Я медленно кивнула. Он знал, и я осталась для него прежней Мэдди. Это же хорошо, верно? Уж точно не плохо. Он знал, и я все еще ему нравилась. У нас больше не осталось никаких секретов. Я отпустила подушку. Его футболка касалась моего колена, поэтому я немного потянула за нее.
Он придвинулся ко мне:
– Я подумал, тебе надоело говорить о деньгах. Уверен, ты только это со всеми и обсуждаешь. А потом еще я загрузил тебя денежными проблемами моей семьи и ситуацией с университетом. В общем, я решил, что ты расскажешь про лотерею, когда захочешь. – Он посмотрел на мой палец, на который я намотала его футболку. – У нас же все хорошо?
Он поцеловал меня в одну щеку, затем в другую. Я немного расслабилась, когда до меня наконец дошел смысл его слов. Денежные проблемы семьи. Ситуация с университетом.
Я отпустила его футболку.
– Тебе нужны деньги.
– Что?
– Тебе нужны деньги. Для университета.
– Да, нужны.
– И ты хочешь, чтобы я их тебе дала.
– Да я… Подожди… Нет!
Он сел на край вагона и взял меня за руку.
– Сколько тебе нужно?
Я устала. Устала оттого, что все мои друзья чего‐то от меня хотели. Незнакомцы чего‐то от меня хотели. И родные тоже. Возможно, если бы все говорили об этом откровенно, я бы не чувствовала себя такой измотанной.
– Мне не нужны твои деньги, Мэдди.
Я выхватила руку.
– Разве? Ты неделями говорил о том, что не можешь позволить себе учебу в университете. Подготавливал почву. А теперь пришло время нанести удар, верно?
Он открыл рот, а потом закрыл.
– Мне нельзя обсуждать с тобой свои проблемы?
– До выигрыша в лотерею я о них что‐то не слышала.
– Потому что мы тогда мало знали друг друга. Я поднялась, подушки упали на пол между нами.
– Как удобно!
Я выбралась из вагона и пошла вдоль рельсов к Ферме. Чем дальше я отходила от поезда, тем темнее становилось. Из-за этого я несколько раз споткнулась. И только почти на выходе из зоопарка вспомнила, что я без машины.
Я достала телефон и набрала номер.
– Бо?
– Да?
– Заедь за мной, пожалуйста. Я в зоопарке.
И повесила трубку.
– Мэдди! – крикнул мне в спину Сет. – Может, остановишься и выслушаешь меня?
Я развернулась:
– Давно ты все знаешь?
– Моя мама увидела тебя по телевизору. Ее так взволновала новость о выигрыше кого-то из местных, что она записала программу и спросила, знаю ли я тебя.
– Так ты знал все это время?
– Это что‐то меняет?
– Дело вот в чем. Может, ты говоришь правду и ничего не изменилось. Может, врешь. Откуда мне знать? Мой собственный дядя кинул меня на полмиллиона долларов. Мои лучшие подруги продали меня журналисту за несколько баксов… а может, и ты.
– Что? Нет. Конечно, я тебя не продавал.
– Люди дружат со мной только из‐за того, чтó я могу для них сделать. Я понятия не имею, кому мне можно доверять.
Он взял меня за плечи и заглянул мне в глаза:
– Поверь мне.
Он поцеловал меня. Мое тело тут же отреагировало на поцелуй, хотя мысли разбежались в разные стороны. Я подалась вперед и ответила. А потом резко оттолкнула его и убежала.
Глава 40
БРАТ С ШУМОМ ЗАЕХАЛ на парковку зоопарка. Он приехал на моей машине – живое подтверждение тому, что меня использовали. Когда он остановился возле меня, я прошла к водительскому сиденью и распахнула дверь.
– Выходи.
– Я подумал, ты захочешь сидеть в роскоши, а не в моей дерьмовой машине.
– Надо было спросить меня.
– Мне просто надо было купить новую машину. Или, может, ты мне ее купишь?
– Выходи! – крикнула я.
Бо вышел, и я села за руль. Мне очень хотелось уехать без него. Но я смогла подавить этот порыв.
– У кого‐то сегодня плохое настроение, – сказал Бо, занимая пассажирское сиденье. – Забыла, что ты мультимиллионер? Я бы радовался еще много лет.
– Скажи честно, ты снова в долгах? – спросила я его, игнорируя дурацкие комментарии.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, что я имею в виду. Потратил больше миллиона?
– А сколько потратила ты?
Значит, да. Я вздохнула.
– Я не потратила все свои деньги, Бо. В том‐то и дело.
Я надавила на газ и рванула с парковки. Вибрация машины лишь усилила мой гнев. Я увидела машину Сета в зеркале заднего вида и еще сильнее нажала на педаль.
– Мэдди, помедленнее. Ты меня пугаешь.
Я притормозила, в глазах застыли слезы. Надо прекратить плакать, иначе не смогу вести машину.
– Что с тобой случилось? – спросил он.
– Столкнулась с реальностью.
– Мэдди, не позволяй ей повлиять на тебя. Ты для этого слишком милая.
– Поздно, Бо. Уже поздно.
Ко всему этому неделя закончилась хуже некуда. На следующий день пришел небольшой белый конверт. Внутри лежал листок, который разбил мне сердце.
С сожалением сообщаем, что Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе отменил решение о вашем зачислении, несмотря на блестящие оценки и общественные работы. Наш университет гордится студентами с достойной репутацией. В связи с последними событиями, которые привлекли наше внимание, нам кажется, что в данный момент вы не соответствуете нашим стандартам. Просим вас подать заявление в следующем календарном году, и тогда мы его пересмотрим.
Я несколько раз перечитала письмо, пытаясь уловить его смысл. На первый взгляд такого рода письмо могли получить многие, но казалось, что оно относилось именно ко мне. Кое-что не давало мне покоя. Слова «отменил решение». И «последними событиями, которые привлекли наше внимание». Отменил решение. Это означало, что меня приняли? И если что‐то привлекло их внимание, их кто‐то проинформировал? Или они видели статью. Видели ли они статью? И другие университеты тоже увидят статью?
Я быстро открыла ее на компьютере. Я давно на нее не смотрела, и за это время она успела обрести популярность. Сотни комментариев. Тысячи репостов. Калифорнийский университет видел эту статью.
На телефон пришло сообщение. От Блэр. «Наше последнее письмо о зачислении! Ура!» Это сообщение было первым с того самого разговора несколько дней назад, когда она обвинила меня в стремлении к популярности. Таким образом пыталась все исправить? Или хотела поднять себе настроение? В любом случае таким изощренным образом она дала мне понять, что поступила в Калифорнийский. В мой университет.
Я отправила сообщение в общий чат: «Экстренная встреча. У меня дома. Через полчаса». Хватит избегать подруг, пора задать им несколько серьезных вопросов.
Глава 41
Я ОБЕЩАЛА СЕБЕ, что не стану плакать. Обещала быть сильной – доказать им, что их действия меня не сломили, но я расхаживала перед диваном, на котором сидели девочки, и слезы текли по моему лицу.
Как только все приехали, родители испарились из дома. Несмотря на претензии моих подруг, я пригласила и Трину. Просто хотелось все выяснить раз и навсегда.
Я остановилась и со слезами на глазах повернулась к Трине, Блэр и Элиз:
– Одна из вас недавно общалась с репортером, и я хочу знать кто.
Перед их приходом я открыла на ноутбуке статью и поставила его перед всеми на кофейный столик. Они все наклонились, чтобы ее прочитать. Мне за это время удалось взять эмоции под контроль. Дочитав, все они отодвинулись с выражением отвращения на лицах. Трина заговорила первой, уставившись в пол:
– Мне звонила репортер. Она спрашивала, знаю ли я тебя и что мы делали вместе.
Я вздохнула и вытерла щеки. Блэр была права насчет Трины?
– И ты сказала ей, что я не дала чаевых парковщику? – спросила я.
– Что? Нет. Я сказала, что мы ходили по магазинам на Родео-драйв.
– Ты не рассказывала про парковщика?
– Нет, зачем мне это делать?
Я сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони.
– Не знаю. Зачем люди что‐то делают? Я больше не знаю ответ на этот вопрос. Думала когда‐то, что знаю, но не теперь.
– Я тоже разговаривала с репортером, – призналась Элиз.
Я резко развернулась к ней:
– Что? Правда?
– Я не думала, что все получится вот так. И рассказала ей только хорошее. Про купленную нам пиццу. Думала, пусть узнает, какая ты щедрая. И напишет про тебя хорошую статью. Про нас.
– Про нас? – спросила я.
– Про всех твоих друзей.
– Ты имела в виду – про тебя, да, Элиз? – спросила Блэр. – Ты хотела, чтобы в статье написали про тебя.
– Все совсем не так.
– А как тогда? – спросила Блэр.
Элиз вытерла глаза, которые успели намокнуть.
– У вас есть что‐то свое. У всех вас. Вы обе очень умные, – сказала она, кивая на меня и Блэр. – И я годами пыталась с этим смириться. С тем фактом, что у моих лучших подруг все идеально. А потом ты получаешь еще и это, Мэдди? Теперь ты богатая и знаменитая? – Элиз тяжело дышала и качала головой, а затем показала на ноутбук. – Я не хотела этого. Я правда думала, что она напишет хорошую статью.