Но Шейн Уорн – а он наверняка ненавидел Голубые горы – при подаче так хитро закрутил мяч, что тот после отскока понесся прямо к калитке – мимо щитков Геттинга и даже ускользнув от биты Геттинга. И Геттинг, оглянувшись, увидел, что перекладины валяются на земле: вот так его переиграли и заставили выбыть прежде, чем он успел хоть разок взмахнуть битой.
Я железно уверен: Шейн Уорн тоже думал, что Голубые горы – полный кошмар.
А теперь догадайтесь, какая судьба постигла Саймона Сингха.
Хотя я-то, конечно, пока еще не Шейн Уорн. Нет, мне просто повезло, тупо повезло.
И то, что прямо перед подачей я потрогал зеленый шарик, ни на что не повлияло.
Даже если все-таки каким-то чудом повлияло.
И вся команда «Индия» завопила от радости и долго-долго не унималась. И тот малыш стоял и тоже вопил. И два старичка в белых свитерах кричали: – Хорошая подача! Хорошая подача! – И тогда на трибунах все повскакивали – хотя, по-моему, не вполне понимали, что произошло, – и тоже начали вопить. И даже Саймон Сингх кивал и улыбался. И крикнул мне: – Хорошая подача, Джонс!
Остальные наши подачи были чуть похуже, но, как сказал потом Дворецкий, такая подача бывает раз в жизни.
Дженкинс набрал восемь очков, но Дворецкий вывел его из игры за повторный удар по мячу.
Его сменил Клатт. Я попробовал запулить гугли, но он отбил его на милю. Я попробовал запулить еще один – хотел застать его врасплох, но он и этот гугли отбил, тоже на милю. Я стал подавать низко и быстро, но десять мячей он все-таки отбил, а потом мой мяч наконец-то скользнул под его биту, и Клатта вывели из игры в ситуации «стампед»; возможно, мяч скользнул еще и потому, что запачкался[36] кровью с моего пальца, но меня это не волновало.
Челл подавал последним и явно хотел сделать Де Ла Пену уткой, но Де Ла Пена явно не собирался этого допускать. И все-таки Де Ла Пена набрал только шесть очков, а потом Дворецкий вывел его из игры за ногу перед калиткой, хотя тот уверял, что ничего не нарушал, и Кребс попросил Дворецкого его простить, но Дворецкий посмотрел на Кребса Супервзглядом, и Де Ла Пена ушел с криза.
Итак, все игроки побывали на поле и отыграли.
И все же «Британия» набрала сорок шесть очков, а было уже пятнадцать минут десятого.
– Три минуты, – объявил Дворецкий перерыв и посмотрел на часы.
Нет, вы понимаете – было уже пятнадцать минут десятого! Точнее, уже шестнадцать. Помните, что в десять утра начинался матч «Минитменов» с «Сетонскими барсуками»?
А в нашем матче лидировала «Британия»: у нее сорок шесть очков, а у «Индии» – ноль.
Можете вообразить, как в эти минуты вела себя «Британия»?
Можете вообразить, как в эти минуты вела себя «Индия»?
Можете вообразить, как в эти минуты вел себя Кребс?
Если вы бывали на школьных футбольных матчах, то знаете: в последний час перед началом нужно много чего подготовить, – а в этот день зрители уже высидели несколько часов на холоде, наблюдая за игрой в неведомый им крикет, они ведь даже правил не знали – ну, разве что те два старичка в белых свитерах знали, а больше никто. В общем, зрители встали и стали куда-то пробираться по рядам – наверно, подумали, что крикетный матч закончился, и ломали голову, кто же выиграл. Некоторые кутались потеплее в пледы или шли раздобыть кофе – его где-то разливали в пластиковые стаканчики, или пили из своих серебряных термосов с эмблемой «Минитменов».
«Минитмены» и «Сетонские барсуки» уже бегали взад-вперед у боковых линий, и от их дыхания из-под шлемов валил пар – очень похоже на выхлоп автомобилей. Они хлопали друг друга по щиткам, орали что-то, стараясь, чтобы их слова разнес ветер, их колени двигались вверх-вниз, как поршни в двигателе, а еще они перебрасывались мячами, а Райан Мур и Марки Панетта пихали друг друга, а мистер Дельбанко уткнулся в папку и поправлял на голове наушники – они были ему великоваты.
В радиорубке над трибунами два восьмиклассника проверяли микрофоны и колонки: «Раз-два-три, раз-два-три, “Минитменам” гип-ура! Раз-два-три…» – и я посмотрел на Дворецкого, а Дворецкий – сначала на меня, а потом на Кребса и сказал: – Именно так. – Сделал знак Крозоске, и они вдвоем побежали рысцой к трибунам.
Ну, как бы рысцой. Вы же помните, Дворецкий – мужчина дородный.
Тем временем «Индия» и «Британия» собрались на питче. И, может быть, один только я увидел то, что определенно надо было видеть: Дворецкий и Крозоска поднялись на трибуну, позвали мистера Кребса, и все трое направились в сторону миссис Свитек.
Ветер усилился, здорово похолодало, и мы сбились в кучу.
– Наверное, мы не сможем доиграть, – сказал Сингх.
Кребс держал в руках биту. Обвел взглядом трибуны, «Минитменов» – те уже приступили к тренировочным упражнениям.
И сказал:
– Наверное, не сможем.
Мне показалось, что он сейчас разревется.
Хоупвелл – та еще язва – ухмыльнулся:
– Значит, «Британия» победила?
Кребс уставился на него. Будь у Кребса подходящая суперспособность, от Хоупвелла остался бы только белый свитер с лужицей слизи внутри.
Я подошел к Билли Кольту.
– Жаль, что у вас оверы закончились.
Он посмотрел на меня как на дурака шестиклассника.
– Ты что, серьезно? Это был лучший момент в моей жизни. – Он махнул в сторону трибун. – А ты хотел бы отбивать мяч у всех на глазах, а? И вообще, это же команда восьмого класса.
Я кивнул. Я в принципе понимал, что он хочет сказать.
И тут два восьмиклассника в радиорубке снова постучали по микрофонам.
– Раз-два-три, раз-два-три. Все ли нас слышат? Если вам слышно, поднимите руки. Отлично. Сейчас миссис Свитек сделает объявление.
Судя по шуму, микрофон передавали из рук в руки. Восьмиклассники сказали миссис Свитек:
– Поднесите его поближе. Еще ближе. Отлично, вы в эфире. Нет, еще не… Готово. Вы в прямом эфире.
И миссис Свитек заговорила:
– Доброе утро, доброе утро. Он включен? Точно? Доброе утро, папы и мамы, бабушки и дедушки, школьники, друзья и спонсоры. Говорит Лилиан Свитек, директор школы Лонгфелло. Благодарим вас за то, что вы пришли на этот великолепный матч – а точнее, два великолепных матча: эпическую битву «Минитменов», футбольного клуба школы Лонгфелло, с «Сетонскими барсуками» и первый в истории нашей школы крикетный матч между командами «Индия» и «Британия», тренеры – наш школьный тренер мистер Крозоска и Август Пол Боулз-Фицпатрик, они сейчас идут через беговую дорожку прямо перед вами.
Трибуны зааплодировали.
– Позвольте представить вам тренера Виктора Крозоску. Помашите им, Виктор!
Крозоска помахал зрителям.
– И тренера Августа Пола Боулз-Фицпатрика.
Дворецкий махать не стал.
– А теперь позвольте представить вам мистера Лайонела Кребса. Со вчерашнего дня он – новый директор по спортивной работе в нашем школьном округе. Помашите им, Лайонел!
Мистер Кребс помахал.
– Я должна сделать объявление: я откладываю начало матча «Минитменов» с «Барсуками» на двадцать минут, чтобы «Индия» успела отыграть в качестве отбивающей команды полный срок.
Дворецкий поднял глаза к радиорубке. Два старичка в белых свитерах тоже уставились на радиорубку.
– Прошу прощения – отыграть свои оверы. Чтобы «Индия» смогла сыграть все свои оверы. Позвольте вам напомнить, что в данный момент «Индия» отстает с разрывом в сорок шесть очков. Если вы пришли только на футбол, приглашаю вас в буфет за северной трибуной – мы угостим вас бесплатным кофе. Но я бы посоветовала вам посмотреть вторую половину крикетного матча, в течение которой…
Чем закончилось объявление, мы не услышали, потому что на трибунах радостно зашумели.
«Индия» будет отбивать.
И ни один человек не ушел с трибун в буфет. Никто не соблазнился даже бесплатным кофе.
26Ран-аут
Если страйкер отбивает мяч в зону перед собой, он сам решает, попытаются ли он и нон-страйкер совершить перебежку. Если мяч отбит в зону за спиной страйкера, решение о перебежке принимает нон-страйкер. А значит, каждый из двух бетсменов должен, принимая во внимание сноровку и скорость филдеров, прикинуть, успеют ли он и его товарищ добежать до поппинг-кризов раньше, чем мяч вернут в игру. Если бетсмен не успевает завершить перебежку, его выводят из игры: это называется «ран-аут».
Крикетная команда восьмого класса столпилась вокруг Дворецкого, а я спросил:
– Как вам это удалось?
Дворецкий слегка запыхался. Он же дородный.
– Молодой господин Картер, – сказал он, пыхтя, – как я уже отмечал, пользоваться своими знакомствами надлежит благоразумно и с толком. Теперь у команды «Индия» есть шанс сыграть все оверы – при условии, что милейший мистер Дельбанко поддастся на уговоры и не прикажет своим футболистам захватить стадион школы Лонгфелло. Способна ли «Индия» на серьезную попытку наверстать разрыв в сорок шесть очков?
– Где уж ей, – сказал Сингх.
Дворецкий посмотрел на Кребса.
А Кребс – на Дворецкого.
– Мой отец стал директором по спортивной работе?
Дворецкий кивнул.
– Как только что было объявлено.
– Как вам это удалось?
– Поднят зверь. С отвагой в сердце риньтесь в бой[37]. Молодой господин Кребс, вы готовы выполнять обязанности капитана?
– Прямо не верится, – сказал Кребс.
– Расставляйте команду на позиции, – сказал Дворецкий.
Кребс заулыбался и кивнул.
– Челл, Хеттинга, вы – первые бетсмены. – И лицо у него стало мечтательное – я впервые видел, чтобы Кребс, стоя на крикетном поле, уносился мечтами куда-то вдаль. Куда, не знаю, но определенно в счастливые края.
А вот на трибунах у всех были такие лица, словно они всю жизнь мечтали оказаться именно здесь и именно в эту минуту. Два старичка в белых свитерах здорово разволновались. Свесились через поручни, один махал деревянной тростью и что-то невнятно кричал. Эмили, Шарли и Энни тоже здорово разволновались. Они вопили что есть мочи. И даже мама, по-моему, здорово разволновалась. Аплодировала стоя, и плед спадал с ее плеч.