– Я вас знаю, – сказал Ллойд. – Вы адмирал Рашен.
– И я вас знаю, – улыбнулся Рашен. – Вы Джеффри Ллойд из исследовательской группы в Лэнгли. Специалист по евразийским племенам. Мы встречались как-то на приеме в Адмиралтействе. По случаю победоносного завершения первой марсианской кампании. А вы как раз вернулись с каких-то островов на русском Севере. Вас тогда еще все расспрашивали, едят русские мутанты друг друга или нет.
– Северные едят, – сказал Ллойд. – А местные нет. Они бы хотели, но им вера не позволяет. Только насчет Лэнгли вы, сэр, промахнулись. Я из ЦРУ еще десять лет назад ушел. Точнее, меня… ушли.
– По здоровью? – участливо спросил Эссекс, пожирая доктора людоедским взглядом сверху вниз.
– По убеждениям, – гордо ответил Ллойд.
– Это по каким же таким убеждениям? – нахмурился Эссекс.
– Агитация против существующей формы правления, господин контр-адмирал, сэр, – ответил Ллойд весьма язвительным тоном. – Уволен из рядов с позором без пенсии и звания. Так что никакой я больше не разведчик и не офицер. А вот докторскую защитил на самом деле. Преподаю. Ну и выбираюсь в поле, когда деньги есть.
– Надо было сразу при поступлении на службу оговорить, что вы остаетесь гражданским консультантом, – посочувствовал Рашен. – Тогда бы ни позора не было, ни срывания погон. Знаю я эти гадские церемонии. Отвратительное чувство испытываешь. И сам разжалуемый весь извивается, и вокруг все стоят, как в дерьмо опущенные.
– Вас разве тоже?.. – удивился Ллойд.
– Не меня, – объяснил Рашен. – Я.
– А-а… – понял доктор. – Да, вы правы. Но я был молод, и мне очень хотелось надеть мундир. И чтоб вся грудь в орденах. Кстати, адмирал, а я ведь не помню, чтобы мы встречались. Прием в Адмиралтействе помню, а вас – нет.
– Я тогда был еще капитаном, а вы, дружище, находились в состоянии тяжкого алкогольного опьянения. Мне очень понравилось ваше заявление о том, что, если бы не русские, мы бы сейчас были узкоглазые и питались одним рисом. Все тут же посмотрели на меня, а я смутился и убежал.
– Что-то я не помню таких заявлений, – снова нахмурился Эссекс. – Прием этот был, помню, мне еще Крест вручали, а вот насчет русских…
– Фил, я тебе потом расскажу, где ты в этот момент находился.
– Что, в сортире?
– Неважно, что в сортире, важно, что именно ты делал там.
Эссекс задумался.
– А что, собственно, можно делать в сортире?
– Ты очень изобретательный, Фил. Тем более что сортир был женский.
– А! – воскликнул Эссекс. – Ну разумеется. Простите, доктор. Какая жалость! Я тогда наутро не помнил совершенно ничего. У меня этот Крест был, можно сказать, юбилейный. Третий. И конечно, я…
– Это то, что вы называете Офигенный Летный Крест? – проявил эрудицию доктор. – Который на самом деле «За Выдающиеся Успехи в Летной Службе?»
– Он самый. Слушайте, Джефф, – заявил Эссекс, на глазах теплея лицом. – Бросайте вы своих мутантов. У нас на флоте такой безумный фольклор… Ну где вы еще найдете такой компот из морских и авиаторских традиций?
– Вы бы видели, что придумывают там, – Ллойд ткнул пальцем куда-то за борт, – вам бы немедленно захотелось поменяться со мной местами.
– Там радиация, – сказал Эссекс. – И жрать нечего.
– Ну, допустим, пища там есть. Только за ней приходится изрядно побегать.
– Крысы, что ли?
– В основном голуби. Местные их разводят. Откармливают на убой.
– А кормят-то чем?
– А кормят именно крысиным мясом. Потому что голуби вкуснее. Честное слово, приличная еда. Собаки тоже довольно-таки… И потом, это все городские извращения. В сельской местности, где заражение было не такое серьезное, выжил кое-какой скот. Выглядит он не особенно аппетитно, но те куски, что доезжают до Москвы, вполне съедобны.
– Интересно, – сказал Рашен. – Слушайте, Джеффри, как вы там управляетесь один? Убьют же.
– За городом маскируюсь под бродячего охотника. Я высокий, сильный… Только не надо так откровенно смеяться, господа. По их меркам я действительно очень крепкий парень. А главное, они хоть и мутанты, но все-таки русские. Одинокого торговца они еще от жадности могут прирезать, это да. А мужчину, который сам добывает себе пропитание, скорее накормят, чем обидят. Тем более что мутанты своих не трогают. Кроме того, для местных барышень я завидный кавалер…
– Фу! – сморщился Эссекс.
– Работа такая, – объяснил Ллойд без тени смущения. – А что, попадаются симпатичные.
– Только малость лысые и скрюченные и иногда с двумя головами.
– Ну, с двумя головами не видел…
– Секундочку, – прервал доктора Эссекс. – Как вы сказали? Мутанты своих не трогают? Это нужно понимать, что есть какие-то еще, которых?..
Ллойд слегка задумался и очень естественно поскреб себя под мышкой.
– Извините, – пробормотал он. – Дурная привычка. Как бы вам сказать, господин Эссекс. Я же вам ответил – здесь разные люди живут.
– Насколько разные, доктор? – вмешался Рашен. – Ведь считается, что нормальных людей здесь нет. Или вы имеете в виду, что у них гуманоидная внешность? Для наших целей это несущественно.
– А вы тут что, воевать собрались? – быстро и довольно агрессивно спросил Ллойд.
– Что вы, доктор, как раз наоборот! – рассмеялся Эссекс. – Мы хотим здесь отсидеться некоторое время. Конечно, будет определенная угроза сверху, но мы спроецируем на небо маскировочную картинку. Так что вам ничто не угрожает. И здешним… э-э… людям тоже.
– Городских вы можете за людей не считать, – отмахнулся Ллойд. – Разрешаю. У вас просто не получится, даже я сам долго привыкал. Но… Поверьте мне, господин Эссекс, не все здесь так ужасно, как уверяет официальная пропаганда Совета Директоров. Здесь народу очень много, и некоторые группы научились эффективно выживать. Кроме того, не вся территория России так уж загажена. В половине мегаметра на северо-запад отсюда есть такая местность с очень странным названием, английским почему-то – Вэлл Дэй. Уверяю вас, там все в относительном порядке. Уровень радиации как в Париже, почти в каждой семье есть дети, растут они на козьем молоке, у девушек прекрасные светлые волосы… Мне там даже по шее однажды дали.
– И они за эти сто лет не вымерли? – недоверчиво спросил Рашен.
– У них есть прирост населения. Пока минимальный, но с каждым годом показатели растут. Я отметил это, еще когда служил в Лэнгли. Вы никогда не задумывались, адмирал, почему эта информация не просочилась в Сеть? Почему никто не знает, что подобное есть и в Южной Америке, хотя там вроде бы ни кустика не осталось…
– А чего это мы стоим? – заметил Эссекс. – Пора бы и накормить гостя, и вообще…
– Действительно, – пробормотал Рашен, о чем-то напряженно размышляя. – Вы присаживайтесь, Джефф, сейчас я скажу, чтобы принесли чего-нибудь.
– Так что же, адмирал? – спросил Ллойд, садясь за стол.
– Не хочу я в это верить, Джеффри. Понимаете – не хочу.
– И это говорит человек, восставший против тоталитарной системы.
– Я не восставал против системы. Просто нас хотели подставить, а мы упираемся доступными методами.
– Так упирайтесь же сильнее! – вскричал Ллойд. – На вас пол-Земли молится, а вы еще раздумываете?!
Рашен сел напротив Ллойда и устало оперся локтями о стол.
– Фил, – сказал он. – Где там этот бездельник, мой адъютант? Пусть организует выпить и закусить.
– Я сам прослежу, – сказал Эссекс и вышел.
– Только не очень, – предупредил Ллойд. – Мне еще вечером в Черный Храм на богослужение.
– Черный Храм? – переспросил Рашен.
– Отсюда прекрасный вид, и вы сможете наблюдать, – пообещал Ллойд. – И вы о…еете. Это такая чудовищная инверсия традиционной религии! Такое издевательство над православием! Восторг! Фантастика! Языческий бог вместо Троицы! У них даже статуя бога нашлась!
– Я в этом ничего не понимаю, – сказал Рашен тоскливо. – Не уходите от темы, Джефф. Там, за бортом, полудохлые мутанты поклоняются идолу. А вы хотите сказать, что у них есть будущее?
– У этих, – Ллойд снова ткнул пальцем в стену, – будущего скорее всего нет. Москва вымирает. Фактически вымер Санкт-Петербург. Но я могу повторить – в слабо зараженных районах наблюдается прирост населения. Да, они уже не русские богатыри. И ростом не вышли, и рахитичные слегка. Но они успешно возделывают землю, разводят скот и охраняют свои угодья. Не скрещиваются с мутантами, более того, не позволяют им даже приближаться к селам. Только вынужденная меновая торговля, да и то через посредников. Мясо, хлеб, молоко в обмен на металл. Натуральное хозяйство. У них все в порядке, адмирал. Они славные добрые люди, и через три-четыре века их народится достаточно, чтобы все начать заново.
– И вы это доложили своему начальству в Лэнгли…
– Десять лет назад, даже пятнадцать, – напомнил Ллойд. – А теперь я вернулся и могу подтвердить – мои выкладки оправдаются. Если, конечно, на Вэлл Дэй не уронят бомбу. Я не знаю, как этот оазис уцелел – видимо, роза ветров удачная, все осадки унесло в сторону. Есть несколько таких же счастливых мест в Центральной России, но я их обследовал конспективно и не могу дать четкого прогноза.
– И это вы доложили пятнадцать лет назад…
– Не грустите так, адмирал, – попросил Ллойд. – Вы были орденоносный герой и летали по небу. Какое вам было дело до того, что под вами? Совет Директоров сообщал вам некую информацию, вы ее принимали… Это нормально. Обидно другое – то, что Директорам верили здесь, внизу. Если бы акционеры хотели узнать правду, войны бы не было. Но акционеры привыкли жрать с раскрытой ладони своих Директоров. Им ничего не надо. Они только сейчас всполошились, потому что Директора начали совершать какие-то излишне резкие движения. А народ этого не любит, ему нужна стабильность. Вот он и вступается за адмирала Рашена, которого макнули головой в дерьмо.
– Вступается? – хмуро переспросил Рашен.
– Вы не умеете работать в Сети, адмирал. Там есть масса конференций, в которые нужно только заглянуть, и все станет ясно. Только вы не обольщайтесь. Если бы вас не приложили так сильно, никто бы и не заметил, что вас не стало. Ну, и вы отлично подыграли. Сесть на Землю – просто гениальный ход. Я читал последние сводки, прежде чем выбраться к вам. Семьдесят процентов голосов за то, что вы ни в чем не виноваты. Люди напуганы инопланетной угрозой, и вы их единственный защитник. Через неделю-другую спокойно явитесь в Париж и взойдете на престол, а головы Директоров вам поднесут на серебряном блюде… Кстати, об инопланетной угрозе. Не сочтите меня недоверчивым, это что – правда?