– Неужели ты там сможешь еще что-то записывать? – Эта идея явно пришлась Грахаму не по душе.
– Да. Если дело дойдет до суда, там записки свидетеля – гражданского человека будут особенно ценными.
– Майкл, у меня на столе лежат блокнот и ручки.
Вооруженная таким образом, она вместе со всеми прошла к машинам. Пока они ехали по шоссе к зоне отдыха Куреканти, Грахам не проронил ни слова. Эмма, по его примеру, тоже помалкивала и старалась не думать о ждущих их опасностях. Вместо этого она сосредоточилась на Ричарде Прентисе. Правда ли он стоит за всем этим? Неужели такой лощеный господин готов взять в руки оружие? Наверняка он никогда в жизни сам не нажимал на спусковой крючок и только платит другим за грязную работу.
Спустя полчаса они свернули с асфальтированного шоссе на грунтовую дорогу, которая шла через зону отдыха Куреканти к шахте. Машину сильно трясло, но Эмма терпела и молчала. Иначе вдруг Грахам пожалеет, что взял ее с собой? Около шахты они разделились. Майкл и Марко свернули в сторону, а Грахам, немного покружив, остановил свой джип за горами валунов, чтобы его не было видно от входа в шахту.
Он отстегнул ремень, и Эмма тоже. Они сидели в тишине, слыша только легкие щелчки остывающего двигателя. Несмотря на ночную прохладу, Эмма скоро вспотела под своим бронежилетом. Шлем давил ей на голову, и у нее болели ноги. Грахам наверняка чувствовал себя еще хуже, но не подавал виду.
– Чем мы сейчас занимаемся? – спросила она.
– Ждем.
Снова воцарилось молчание. Она повернулась и посмотрела на Грахама, который с невозмутимым видом вглядывался в горизонт. Не забыл ли он, что она рядом? Ведь им было о чем поговорить. Как будут дальше развиваться их отношения? Поладят ли они?
Настоящий молчун. Это она уже поняла. В критическую минуту признался, что любит ее. И на том спасибо.
Рация защелкала.
– Мы на месте, – сказал Круз. – Но возникла одна проблема.
Грахам включил микрофон:
– В чем дело?
– Мы в тоннеле между главным входом и вентиляционной шахтой. Все как ты описал, и ответвление со складом ящиков и канистр. Но ракеты там нет. Они нас опередили.
Глава 16
Грахам готов был всю ночь прочесывать тоннели и окрестности шахты, лишь бы найти следы ракеты. Но Эмма настояла, чтобы он отвез ее домой. Сам он не признавался в усталости, но ей возражать не хотел.
Джейни встретила их у дверей дома и недовольным мяуканьем дала понять, что пустые миски ее совсем не радуют.
– Да, совсем мы тебя забыли. – Эмма обняла кошку и улыбнулась Грахаму поверх ее головки. – Сейчас ее покормим, а потом больше всего на свете хочу принять горячую ванну, выпить бокал вина и съесть тарелку супа.
– Начни с ванны. А я открою бутылку.
Из ванной она вышла через полчаса, со свежевымытыми и высушенными феном волосами, еще влажная и пахнущая ванилью и лавандой. Грахам сидел на краю кровати с бокалом вина в руке, который протянул ей.
– Ты просто волшебник. – Она взяла бокал вина. – Назвала бы тебя первым волшебником на земле. Но все-таки отдам пальму первенства тому, кто изобрел водопровод с горячей водой. Я снова почувствовала себя человеком. – Она села рядом с ним на кровать и глотнула холодного искрящегося вина.
– Надо и мне помыться, – сказал он. – И так, чтобы не намочить бинты.
Она погладила его по здоровому плечу:
– Тебе помочь?
– Не надо со мной нянчиться.
– При чем тут нянчиться? – Ее рука скользнула под воротник его форменной рубашки. – Просто решила потереть тебе спину.
– Пожалуй, я слишком устал для чего-то еще.
– И я тоже. Просто примешь теплую расслабляющую ванну.
Он погладил ее волосы на затылке:
– В твоей компании? Что ж, не могу отказаться от такого предложения.
В ванной Эмма открыла кран и помогла Грахаму снять косыночную повязку и раздеться. Грудь и плечо у него были забинтованы.
– Сильно болит? – спросила она и поцеловала белую перевязь у его сердца.
– Жить буду.
Она закрыла кран, когда вода достигла его талии, потом забралась в джакузи, а затем взяла мочалку и мыло.
– Нет, правда, – взмолился он. – Я же не догадался тебя помыть.
– Может, в следующий раз. А сейчас закрой глаза и расслабься.
Он подчинился ей, но глаза не закрыл и ласкал взглядом ее обнаженную грудь и плечи. Она помыла его шею, руки и спину, бедра и живот, затем ее мокрые ладони заскользили по его телу, млеющему от теплой воды и бархатистого мыла. В ней все сильнее разгорался огонь желания.
Он взял ее руку и подвел к своей эрегированной плоти.
– Ты кое-что забыла, – сказал он.
Она прислушалась к этому совету, и после нескольких движений ее руки в его глазах загорелся огонек страсти.
– Мне показалось, что ты устал, – поддразнила она его.
– Да. Устал. А ты меня заводишь.
Он притянул ее ближе, прижался к ее груди и поцеловал жадными губами. Его пыл заставил и ее забыть об усталости, желание нарастало в ней, становилось неодолимым. Они расплескивали воду, а мыло уплыло куда-то под них.
Он поднялся и помог встать ей. Она завернулась в полотенце, а второе дала ему и прошла за ним в спальню. Всего пятнадцать минут назад у нее глаза слипались. Провалилась бы в сон, едва коснувшись головой подушки! А теперь рядом с ней лежал настоящий горячий мужчина. Разве тут заснешь? Ни в коем случае, если только злой кудесник не заколдует.
Они занимались любовью очень осторожно, чтобы не причинить боль его забинтованной груди и раненому плечу. И эта замедленность только добавляла сладости и жара. Грахам лежал на спине, а она оседлала его. Он гладил свободной рукой ее спину и бедра, целовал сначала одну, а потом другую грудь. Она выгибалась и прижималась к нему плотнее…
Вскоре она утратила способность говорить. На пике наслаждения она выкрикнула его имя, по ее телу прокатилась горячая волна непередаваемой радости. Не успела она прийти в себя, как он вошел в нее, заполнил своей горячей плотью, и ее снова охватил огонь желания.
Она не помнила, сколько раз ее захлестывала эта волна страсти, лишая сил и снова вознося на вершины наслаждения. Когда наконец Грахам вскрикнул на пике экстаза, она была полностью измождена и наполнена блаженством. Она соскользнула с него, положила голову на его здоровое плечо, а он обнял ее рукой.
– Тебе наверняка было больно, – сказала она. – Я беспокоилась. Всю жизнь думала только о себе и Джейни, а вдруг оказалось, что не могу не думать о тебе. А это опаснее, чем попасть под обстрел. Я не сошла с ума? Как по-твоему?
Он не ответил, а она повернула голову и увидела его застывшее лицо, закрытые глаза и чуть раздвинутые губы. Он ровно и тихо дышал, утратив связь с миром и с ней, просто спал. Может быть, она сошла с ума. Или впервые за долгое время или даже за всю свою жизнь глубоко полюбила.
Наверное, так себя чувствует человек, когда по нему проехал грузовик, думал Грахам. Он лежал в кровати с закрытыми глазами, и везде у него болело. Голова, ребра, плечо, ноги – все у него ныло, кололо и горело.
До него долетел аромат ванили и лаванды, и он улыбнулся, несмотря на боль. Не все так плохо. День увенчался чудным празднеством. Накануне Эмма покорила его своей стойкостью и мужеством, а затем нежностью и страстью. Он не встречал подобной женщины, и у него в голове не укладывалось, что он может ее потерять. Ему хотелось все время, каждое мгновение показывать ей, как много она для него значит.
Он открыл глаза и повернулся к ней, но обнаружил лишь, что ее на кровати нет. Он посмотрел на часы – было половина десятого. Он давно не спал так долго, но и не помнил столь насыщенного дня, как вчерашний. Он встал и надел халат, а затем пошел искать Эмму.
Аромат кофе и стук клавиш привели его в кабинет. Эмма сидела перед ноутбуком, улыбаясь ему.
На ней был голубой шелковый топ и джинсы, волосы падали волнами на плечи, она выглядела умиротворенной и спокойной, а отнюдь не как женщина, которую накануне лишили сознания, похитили, заточили в шахте и потом едва не застрелили.
– Доброе утро. – Он обнял ее и поцеловал, надеясь тем самым склонить ее вернуться в спальню.
Она мягко, но решительно отстранилась и сказала:
– Посмотри, что я нашла.
Ее глаза азартно блеснули. Она погрузилась в работу, и ничто не могло ее отвлечь. С таким же успехом он мог бы переключать передачи в машине с выключенным двигателем.
– Позволь мне одеться и глотнуть кофе, а затем я посмотрю на твои открытия.
– Хорошо, только скорее. Нестерпимо хочется поделиться с тобой этой новостью.
Через десять минут он вернулся к ней, одетый, взбодренный кофе и почти забывший о своих ранах. Он сел на стул рядом с ней.
– Что ты откопала?
– Изучала женщин, с которыми общался хоть когда-то Ричард Прентис.
– Искала хозяйку косметики в его ванной для гостей?
Она кивнула:
– Меня всерьез зацепила эта спрятанная в шкафчике косметика. Ведь о личной жизни Прентис ничего рассказывать не хотел.
– Понимаю, что ты удивилась. Но как это связано с нашими вчерашними приключениями?
– Например, так. Он обнаружил открытый шкафчик в ванной, а после этого я едва не погибла на дне той вентиляционной шахты. Есть и другой вариант. Взгляни сюда. – Она показала на документ на дисплее компьютера. – Эту статью в конце мая напечатали в «Денвер пост». Обрати внимание на фотографию.
На снимке их миллиардер, в черном смокинге, стоял рядом со стройной темноволосой красавицей в бордовом платье от-кутюр, почти скрывавшем ее фигуру.
– Кто она? – спросил Грахам.
– Валентина Феррари. В светской хронике намекали, что она и Прентис после того вечера расстались не сразу.
– Хорошо. Но что в этом интересного?
– Ее отец – Хорхе Феррари, посол Венесуэлы в Соединенных Штатах, назначенный на эту должность всего несколько месяцев назад. До этого у США с Венесуэлой не было дипломатических отношений. Приезд Феррари, как считается, означает сближение Штатов со страной, которая симпатизирует террористам. В другой статье сказано, что Феррари пообещал усиление в его стране борьбы с пособниками террористов.