– Красивая! – вызывающе смело смотрела на него Алешина.
– Снеговой мог в нее влюбиться?
– При чем здесь Снеговой?
– Это его труба. И он мог любоваться этой красоткой.
– К чему ты клонишь?
– Влюбился, созвонился, отправился на свидание… В машине у Снегового лепестки роз, тридцатого апреля он ехал с букетом для своей любимой. На катере те же лепестки. На катере он отправился на тот берег. С букетом цветов. Товарищу следователю это о чем-нибудь говорит?
Альберт вдруг обнаружил, что слишком приблизился к Алешиной. И она не шарахалась от него. И все так же смело смотрела ему в глаза. Как будто в атаку на вражеский редут шла.
– Кто видел его с букетом цветов?
– Может, кто-то и видел. Нужно ехать в Нестеровку, спрашивать, узнавать.
– А если не было никакого букета?
– Был. И Снеговой пылинки с него сдувал. В смысле – подвядшие лепестки выдергивал. И на пол бросал… Пылинки он готов был сдувать со своей красавицы.
– Ну, допустим. И куда они делись?
– Я же говорю: красавица эта с кем-то живет… Видела, в беседке бутылка на столе? Вчера в десять вечера бутылки не было. А ночью появилась…
– А утром наша красотка отправилась в душ?
– Дом без удобств. И мужчина со сложностями.
– Это все твои домыслы.
– Может, и домыслы, но я их проверю. Возьму букет цветов, пойду свататься. Посмотрим, что из этого выйдет.
– А если она согласится?
– Кто – девушка?.. И что? Я неженатый, мне можно, – усмехнулся Альберт.
– Ну да, тебе можно, – будто спохватилась Алешина.
– Ты не хочешь, чтобы она согласилась? – удивленно повел бровью он.
– Я не хочу?!.. Да кто ты такой?
– Жених! Поможешь выбрать букет? Чтобы у женщины дух захватило!
В дверь постучали, через секунду она открылась. Филимон чуть не ахнул, увидев Алешину. Видимо, он и не знал, что в доме посторонние.
– Запрягай лошадей! – подмигнул ему Альберт. – Едем свататься!
– К ней? – Филимон кивком указал на Алешину.
– Нет, она наша сваха!
Девушка и хотела возмутиться, но пока думала, что сказать, Альберт вышел из спальни.
Алешина приехала одна, без сопровождения. Утром выходного дня, в форме, но без полномочий. Альберт ничего не понимал. И очень сомневался, что ее нужно брать с собой. Предложил женщине остаться, но получил отказ и предостережение. Полномочий у Алешиной, может, и нет, но ментов она вызвать могла.
Но поехала она за ними на своей машине. Новенький «Инфинити» – крутой вариант для рядового следователя. Но у нее папа полковник. Или даже генерал. Альберт не лез в ее личную жизнь, но кое-какие соображения имелись.
К дому в Нестеровке подъехали при параде, в костюмах, с цветами. Из будки выскочил лохматый двортерьер, загавкал, натягивая цепь. Забор невысокий, штакетный, Альберт заметил, как шевельнулась занавеска в окне второго полуэтажа. Кто-то выглянул, не показав лица, и тут же отпрянул. А может, кто-то кого-то оттащил от окна. Как будто дома никого нет. И действительно, время шло, а дверь не открывалась.
Собака угрожающе лаяла, цепь натягивала, но не рвала ее. И когда Альберт открыл калитку, трусовато сдала назад. Впрочем, длина цепи не позволяла достать до него, сделав небольшой крюк, он свободно мог пройти к двери. Но собака дала слабину, и он прошел по прямой. А за ним Филимон, с корзинкой с цветами, за которой он прятал пистолет.
Альберт стремительно поднялся на крыльцо, рванул на себя дверь и успел ее открыть за секунду до того, как задвинулся засов. Какой-то небритый здоровяк с отекшим лицом тянул руку к задвижке. Майка-алкоголичка обнажала широкие волосатые плечи, а также татуировку – голову тигра. Наколка бойца в зоне, серьезная заявка на уважительное обращение.
– Здорово, бродяга! – широко улыбнулся Альберт, переступая порог. – Своих не признаешь?
Он шел, преисполненный уверенности в себе, для него сейчас просто не существовало преград. И здоровяк ощутил силу его мысленного и физического напора, сдал назад, через дверь втянулся в гостиную. А здесь и светло, и просторно. Альберт заметил, что голова тигра не совсем обычная: кто-то накладывал одну татуировку поверх другой, меняя смысл рисунка. Свинья стала вдруг тигром. А голова свиньи – наколка насильника. Как правило, опущенного, потому что нормальный зэк ни за что не согласится на такое тату. И этот не соглашался, но его заставили.
– Ты вообще кто такой?
Останавливаясь, чушок мотнул головой. Действительно, сколько можно пятиться? Альберт ничуть не мощней его по комплекции, как раз наоборот. Тогда откуда паника?
– А ты чего запираешься?
– Я запираюсь?!
– Ну, дверь закрыть хотел. Из окна глянул, но не выходишь.
Альберт осматривал комнату. Он курил, но все равно чувствовал дым сигарет, и тянуло из кухни. Там и стол, и бутылка водки на нем, огурчики на тарелке, сало, лук. А в гостиной покрывало на диване смято, подушка с подлокотника свисает, еще чуть-чуть – и на пол свалится. Халат на стуле знакомый висит, бюстгальтер из-под него выглядывает. Тапочка примерно тридцать седьмого размера валяется подошвой вверх. Одна тапочка, а где вторая? И красотка куда делась… Раздел ее чушкан и съел?
– А что, должен?
Здоровяк смотрел на Филимона, который тихо входил в комнату. В одной руке корзинка с цветами, в другой – пистолет.
– Где хозяйка?
– Какая хозяйка?
Альберт забрал у Филимона цветы и ткнул корзинкой в грудь чушкана. Тот механически взял ее, но тут же выпустил.
– Чего ты? Это тебе! Сегодня день пидора!
– Кто пидор?! – встрепенулся мужик и замахнулся, чтобы ударить Альберта, но йоко под пупок заставил его сложиться вдвое. Бил Альберт от души. Разумеется, в целях самозащиты.
– Побудь!
Альберт оставил чушка под присмотром Филимона, сам заглянул на кухню, затем по прямой и узкой одномаршевой лестнице поднялся на второй этаж, заглянул в одну-единственную спальню. Кровать там двухместная, постель смята, полотенце скомканное валяется, торшер перевернут, тумбочка сдвинута. Шкаф здесь низкий, скорее, длинный пенал высотой по грудь. И открывался он как сундук, сверху. Альберт поднял крышку и увидел ту самую красотку, которой любовался с утра. По рукам связана, по ногам, рот заклеен. Футболка на ней растянутая – и все, больше ничего. Даже ноги босые.
– А молчишь чего?
Девушка не мычала, не била хвостом, просто лежала на старых одеялах и смотрела на Альберта глазами тупой овцы.
– Давай!
Он поднял девушку на руки, уложил на кровать, только затем стал развязывать. Ноги у нее обнажены, а ей хоть бы хны. Смотрит на него тупо, чего-то ждет. Может, когда кто-то за нее подумает, ждет, а то самой шевелить извилинами лень.
– Да ты не бойся, – расклеивая рот, сказал он. – Я от Анатолия. Знаешь такого?
Девушка едва заметно повела головой. Не помнила такого. То ли не знала никогда, то ли забыла. Сама не знала, что именно. Туго у нее в голове.
– А зовут как?
– Рита, – тихо сказала она.
– Марго, значит?
– Нет, Рита.
– Кто тебя в ящике закрыл?
– Макс.
– Зачем?
– Не знаю.
– Может, ты Толика с цветами ждала? Дом у него на том берегу озера. Он к тебе на катере подплывал, с цветами, помнишь?
– Катер не помню, цветы помню.
– Розы.
– Розы! – кивнула Рита.
– И куда Толик делся? Почему больше не приезжает?
– Не приезжает? – задумалась она.
– Когда он к тебе подъезжал, полтора месяца уже прошло.
– Так мы недавно приехали. Не было нас здесь.
– Откуда недавно приехали? Кто – мы?
– Мы с Максом. В деревню к нему ездили, это далеко, на севере. – Рита поежилась и обняла себя руками за плечи.
– А это твой дом?
– Да.
Альберт кивнул. Дом небольшой, но кирпичный, обстановка убогая, зато газ подведен, тепло. И водопровод вроде бы есть. Непонятно, почему Рита в летний душ ходила утром. Может, с канализацией что? Впрочем, Альберта это не волновало. Если только канализация останками Снегового не забита. И его телохранителя.
– А на севере холодно.
– И плохо, – кивнула девушка.
– Но вы все равно там пропадали… Может, потому что Толика убили?
– Кто Толика убил? – вяло, но все-таки встрепенулась Рита.
– Макс твой… Кто он тебе такой?
– Живем вместе.
– А Толик свататься подъезжал? Замуж звал?
– Замуж не звал. Сказал, что у меня все будет. Дом большой, машина…
За дверью заскрипела лестница, Альберт выглянул и увидел Алешину. Идет, грациозно двигая бедрами, папочку к груди прижимает, как какого-то котика.
Рита сидела на краю дивана, Алешина вошла, девушка встревоженно глянула на нее и стала натягивать футболку на колени. Альберт и сам удивленно повел бровью. Перед ним сидела не стеснялась, а увидела женщину – застыдилась. Может, отдаться мужику для нее обычное дело? Ума она явно недалекого, Макс мог запросто ее подчинить себе. Еще и под своих дружков подкладывать.
– Следователь прокуратуры Алешина Оксана Семеновна.
– Рита, – заторможенно кивнула девушка.
– Следователь прокуратуры, – заострил ее внимание Альберт. – Толика твоего убили, ведется следствие.
– Как – убили?
– Он у тебя с цветами был? – снова с самого начала начал разговор Альберт.
– Был.
– Куда потом делся?
– Домой ушел.
– На катере уплыл?
– Не знаю, не видела катер.
– А кто видел? Макс видел?
– Не знаю.
– Макс с тобой был?
– Здесь был! – Рита ткнула пальцем в пол.
– Толик его видел?
– Нет.
– Когда Толик ушел, Макс за ним пошел.
– Да, сказал, проводит.
– Но Толик не знал, что его провожают, – не спрашивал, а утверждал Альберт.
– Макс сказал, что незаметно его проводит.
– Допустим, есть парень, о котором ты не знаешь. Ты его не знаешь, а он тебя провожает. Как это называется?
Альберт уже давно понял, что говорит с Ритой как со слабоумной. Зато она этого не замечала.
– Не знаю.
– Изнасиловать он тебя хочет. Или убить… Макс Толика убил, понимаешь?