– И тебя зовет! – сбросив звонок, она глянула на Альберта.
– И я должен ехать?
– А это тебе решать. Может, он что-то важное хочет сказать. Насчет нас… Или боишься?
– Тебя, может, и боюсь, а его как-то не очень.
Не очень хотелось Альберту связывать свою судьбу с Оксаной. Одно дело – проводить с женщиной время, и совсем другое – жить с ней. Не готов он к серьезным отношениям. И родство с Ларияновым и его деньгами не вдохновляло. Но к нему домой он все-таки отправился.
Глава 13
Крутой особняк, роскошный, три полноценных этажа, все приблуды – эркеры там, портики, колонны, мезонины. Барельефы, балюстрады… Сразу и не поймешь, большой дом это или маленький дворец.
Охраны не видно. Камеры у ворот, под портиком, сторожка типа контрольно-пропускного пункта, а людей нет. Куда-то подевались. А ведь Альберт мог подъехать не один, вдруг с ним зондер-команда? Как-никак он человек Антрацита.
Людей не видно, но ворота тем не менее открылись. Оксана точно не нажимала на кнопку брелока, не приводила в действие механизм. Свет в окнах сторожки не горел, но возможно, там кто-то находился.
Оксана припарковала машину, они вышли.
– Куда прешь? – донесся откуда-то с торца здания голос. – Нельзя сюда!
Окрик грозный, голос зычный. Альберт не поленился заглянуть за дом. Атлет в черном костюме с рацией в руке, какой-то человек в рабочем комбинезоне уходит от него – вглубь заднего двора.
Заметив Альберта, охранник повернул к нему голову, но ничего не сказал.
– Все в порядке? – спросил Альберт.
– Все в порядке, – в раздумье проговорил парень.
Как будто не знал, что говорить. Но при этом он знал, как реагировать на гостя. Не грубить, не дерзить.
Лариянов спускался по лестнице, когда они вошли в дом. Обстановка здесь реально как во дворце: блеск золота, запах больших денег. И свет в холле неестественно яркий. Видимо, хозяин дома терпеть не мог темноту. А значит, он и ночь не любил. И спать ложился рано. Почему же Альберт здесь, когда на часах двадцать минут двенадцатого? И Лариянов не выглядит так, как будто дремал в ожидании племянницы. Суетливо-бодрый он, в глазах нездоровое возбуждение.
Путь к Лариянову преграждал охранник – спокойный, степенного вида парень с правильными чертами лица и безупречной фигурой. Костюм на нем сидел как влитой. Чистый костюм, немного мятый на сгибах, и воротничок сорочки не совсем свежий, хотя и не грязный. Но это не удивительно, целый день на ногах.
Полы в холле чистые, отливают мрамором на ярком свету, обувь у охранника чистая, но блестят только носки. Альберт заметил тусклую полосу на боковине каблука. Чем-то испачкал обувь, прошелся мокрой тряпкой, грязь смыл, а развод остался. Еле заметный развод, но у Альберта глаз-алмаз. И еще он заметил строительную пыль на нижнем срезе рукава. Совсем маленькое пятнышко на грани статистической погрешности. И вид у парня как будто он нашкодил, но никто и никогда об этом не узнает.
И Лариянов тоже в костюме. Сорочка только-только из гардероба, пиджак и брюки отглажены до идеала, и пахло от него одеколоном. Волосы чистые, как только что после душа. Феном укладывали.
Но пахло от Лариянова не только шампунем и одеколоном, нос уловил свежий коньячный аромат. Причем довольно-таки высокой концентрации.
Лариянов и хотел поцеловать Оксану, но глянул на Альберта и замер, не желая переступать заданную себе черту. Поздоровался с ним сухо, кивком, руки не подал.
– Можешь меня поздравить! – сказал он, обращаясь к племяннице. – Меня ограбили!
– И мы должны найти грабителя? – глянув на Альберта, с улыбкой спросила Оксана.
– Я слышал, вы можете раскрыть любое дело! – одним краешком губ снисходительно усмехнулся Лариянов.
Усмехнулся и охранник, при этом он поднес к уху рацию, которую держал в руках. Просто поднес, ничего не сказал, решил сымитировать бурную деятельность? Или руки девать некуда?.. И где часы на правой руке? Незагорелая полоска на запястье осталась, а часы куда-то подевались. Если снял, то зачем?
– Обманывают вас, – покачал головой Альберт.
– Если обманывают, все равно ты должен найти эту чертову картину! – Лариянов резко посмотрел прямо ему в глаза.
– «Купальщицу»?
Украденная картина перешла к Лариянову, как они там договорились с Антрацитом, история умалчивала.
– Знаешь?
– Вы же не думаете, что это Юрий Витальевич устроил? – спросил Альберт.
– Не думаю. Но знаю, что Юрий Витальевич умеет платить по счетам.
– Милицию вызвали?
– Зачем выносить сор из избы?.. Тем более у нас есть прокуратура, да, Ксюша?
– Картина в галерее висела? – кивнув, спросила Оксана.
Галереей называлось помещение на первом этаже: на двадцать-тридцать квадратов площади пара десятков картин. И не факт, что подлинники. Сигнализация здесь самая обычная, датчики движения по углам комнаты, никаких лазерных растяжек, и на окнах нет решеток. И датчиков на разбитие тоже нет. Потому одна рамка и пустовала.
– Вот, пожалуйста! – Лариянов обвел рукой пространство вокруг себя.
Он гордился своей коллекцией, но хвастаться ею перед Альбертом не хотел. Не того уровня он личность, вот если бы кто из министров заехал…
– Копии? – спросил Альберт.
– Разбираешься в искусстве? – усмехнулся Лариянов, с интересом глянув на него. – Или уже знаешь, что преступник похитил копию?
– А как преступник покинул помещение?
Альберт осматривал багет, из которого вырезали картину. Рама не толстая, расстояние между стеной и похищенным полотном составляло два-три сантиметра. Преступник не мог не торопиться, и ему совсем не обязательно щадить стены. Но полотно срезали аккуратно, лезвие ни разу не задело стену. Или рука на редкость твердая, или ремонт портить не велели.
– Через окно?
Альберт подошел к окну, на которое указывал охранник. Створка приоткрыта, но на подоконнике никаких следов. Или преступник уходил не через окно, или обувь у него была настолько чистая, что следов не осталось, во всяком случае, невооруженным глазом их не разглядеть.
– А милицию вызывать не будем? – уточнил Альберт. – Экспертов?
– А что эксперты, и так все ясно!
– Ну да, Юрий Витальевич всегда платит по счетам.
– Я тебя не разговаривать сюда звал.
– Тогда попрыгаем, – кивнул Альберт.
Он запрыгнул на подоконник, выскочил в окно, спрыгнув на газон, освещенный уличными фонарями. Трава на вид свежая, как щавель из теплицы, и все потому, что ее щедро поливали. Из-под ног не брызнуло, но подошвы намокли. Каблук в землю не провалился. Зато преступнику или еще кому-то не повезло: каблук угодил в проплешину в траве, а там грунт, грязь. Вдоль газона по периметру пышные кусты пионов, Альберт не поленился обследовать ближайший. И через газон прошел к забору. Глянул на свои туфли, мокрые, но в общем-то чистые: тряпочкой протереть – и порядок.
Забор высокий, но вполне преодолимый. К тому же вдоль него с внутренней стороны росли туи, высокие пышные пирамидки, вплотную одна к другой. Под их прикрытием преступник мог перелезть через забор. Но следов не видно, возможно, без криминалистов их не разглядеть.
Альберт не торопился заходить в дом, обошел его, заглянул в купальный павильон, а там ремонт, бассейн в разрушенном состоянии, пол, стены, мешки с цементом – все в строительной пыли.
Павильон соединялся с домом короткой галереей, и там сухая смесь в мешках – справа от прохода, а слева – листы гипсокартона. И пол здесь уже не такой грязный. Дверь приоткрыта, но за порогом, в жилой зоне, и вовсе чистота. А мешки со смесью совсем рядом, даже через порог переступать не надо, руку протянул – и спрятал, что надо…
Альберт зашел в галерею, Лариянов со скучающим видом осматривал свои шедевры, то ли красотой сюжетов и линий любовался, то ли считал, сколько миллионов долларов хранят в себе подлинники картин. И телохранитель с ним, стоит у окна, на газон смотрит. И пальцами по запястью правой руки водит. Оксана куда-то ушла, возможно, у нее свое следствие. Ей же тоже интересно разобраться в произошедшем. А в виновность Антрацита она поверить могла. Так же как и в коварство собственного дяди.
– Ну что, пинкертон? – с усмешкой спросил Лариянов.
– Зачем это все? – резко спросил Альберт.
– Что все?
– Под кого Юрия Витальевича подставляете? Под меня? А смысл?
– Кто подставляет? Что ты такое говоришь?
Альберт вынул из рукава свернутую в рулон картину, протянул ее Лариянову. И когда тот взял, в недоумении глядя на него, вынул из кармана «командирские» часы. И отдал их охраннику.
– Застежку почини, а то в следующий раз в сортире уронишь. Из цветов хотя бы достать можно.
– Из каких цветов? – не понял Лариянов.
Свиток он взял, но разворачивать его не торопился. Наверняка копия, может, и недешево стоит, но пиетета она точно не вызывала.
– Когда из окна спрыгивал, часы обронил. – Альберт кивком указал на охранника. – И туфли испачкал, тряпочкой протер, а развод остался.
– Да какой развод? – Охранник суетливо поднял ногу.
– А когда свиток за мешки прятал, рукав испачкал.
– Я же говорила, глаз-алмаз! – В помещение вошла Оксана.
– Вы для этого охрану со двора убрали, чтобы видимость создать, что дом не охраняется, заходи кто хочешь? – спросил Альберт. – А дом охраняется! И очень серьезно охраняется… Где все? Вдруг сейчас Юрий Витальевич со своей свитой подтянется? Обидели вы его очень!
– Кто кого обидел? – озадаченно нахмурился Лариянов.
И гневно при этом глянул на своего цербера. И облажался он, и охрану на место нужно возвращать, раз уж цирк не удался. Парень все понял и пулей выскочил из комнаты.
– Юрия Витальевича подставили. Вы!
– Ну так милицию же не вызывали.
– Потому что белыми нитками у вас тут все, любой бы догадался, что к чему…
– Ну да, мне тоже показалось странным, – усмехнулась Оксана. – И охраны нет, и ты, дядюшка, не в дрова пьян. После того как начал. В одиночестве, да?