– Кирилла Степановича знаю, а тебя знать не хочу! – горделиво вскинулась Валентина Геннадьевна.
– И Кристина его знала? – похолодел Альберт.
– Не знаю, как она могла выбрать тебя?
– У них был роман? – И голос у него завибрировал, поплыл от волнения.
Кристина – девушка особенной красоты, в ее жизни мог быть мужчина, Альберт это понимал, но не хотел ничего знать. Он не копался в ее прошлом, а Валентина Геннадьевна ничего не говорила, хотя, возможно, и хотела нагадить ему в душу. Так и жили, пока не прозвучал роковой выстрел… Альберт не хотел лезть в прошлое Кристины даже сейчас, когда оно само рвалось наружу, как джин из бутылки.
– Поздно интересуешься! – величественно усмехнулась Валентина Геннадьевна.
– Вам не интересно знать, кто убил вашу дочь?
– Мою Кристину убил ты!
– В чем-то вы правы, – кивнул Альберт.
Валентина Геннадьевна ничуть, казалось, не сомневалась в своей глупой версии, но, получив хоть и слабое, но подтверждение, удивленно вскинула брови. И обличительно глянула на Альберта.
– Кристине пришлось уйти от Лариянова, и он ей этого не простил.
– Лариянов? Не простил?.. Из-за тебя?
– Ну конечно же, из-за меня! Все из-за меня!.. Лариянов заказал Кристину, отправил к ней киллера, убил ее. Но виноват в этом только я!
Альберт смотрел на тещу, практически не ощущая в своих словах сарказма. Он прежде всего виноват в гибели Кристины: не узнал о ее отношениях с высокопоставленным подонком, не принял мер. А мог бы отправиться к Лариянову и выяснить с ним отношения – вплоть до летального исхода. А он позволил ему сорвать свой гнев на Кристине.
– Ты виноват. – Валентина Геннадьевна не сомневалась в этом.
Но сомневалась она и в невиновности Лариянова.
– Кристина встречалась с этим типом? – выдавил из себя Альберт.
Перед глазами стояла Майя. Неужели Лариянов и Кристину содержал так же, как и ее? Дом ей купил, по вечерам наезжал.
– Встречалась… И все у них было хорошо, пока ты не появился.
– Лариянов уговаривал Кристину вернуться?
– Уговаривал. Еще как уговаривал!.. Вот откуда ты такой взялся на нашу голову!.. Жила бы сейчас, как сыр в масле каталась!..
Лариянов реально мог заказать Кристину. Она ему отказала, он рассвирепел, дал отмашку Николаю Димову. Или просто Никодиму… Ларчик открывался так просто. Это Лариянов убил Кристину. Валентина Геннадьевна это понимает, но продолжает боготворить подонка. Потому что Лариянов – человек высокого статуса, Альберт же в ее глазах никто, и можно с легкой душой вешать на него всех собак. Что ж, пусть вешает, если ей так легче. Но если Валентина Геннадьевна готова простить Лариянова, то Альберт до этого точно не опустится.
Ушел он не прощаясь. Претензий к Валентине Геннадьевне нет, но эта женщина ему по меньшей мере неприятна. Уходил он, думая о ларчике, который мог стать ящиком Пандоры. И возможно, уже стал.
Теперь Альберт понимал, почему Лариянов одолжил его у Антрацита. Прослышал о его способностях находить иголку в стоге сена, понял, что рано или поздно Альберт выйдет на него. И попытался если не приручить, то хотя бы взять под наблюдение. Их с Оксаной роман в его планы не входил, но жизнь есть жизнь. Сама судьба свела их. Та же судьба вывела Альберта на самого Лариянова. Не успел сойти с корабля, сразу же попал на бал: убийство Юли, картина, бодание с Ларияновым. И на Никодима он вышел практически сразу, хотя и не понял этого.
Но Никодим-то знал, с кем имеет дело. И мог установить за Альбертом наблюдение. Возможно, за ним и сейчас следили. Если так, то его визит к Валентине Геннадьевне не остался без внимания. Визит, который окончательно изобличал Лариянова. И которого Лариянов боится. Но боится не больше, чем того же Мирона, которого убили легко и просто. Киллер выстрелил из машины и успешно скрылся.
Скрылся киллер на краденой машине, потому что готовился к делу. А сейчас он мог выстрелить из своей машины, зарегистрированной на того же Николая Димова. И с пулей в голове Альберт никак не сможет выйти на него.
Ларчик открылся с шумом, в голове у Альберта загудело от резкого прилива крови, в глазах расплывались круги. Но все же он остановился на межэтажной площадке, откуда открывался панорамный вид на двор. И долго изучал обстановку на подступах к подъезду. Его интересовали машины, из которых за ним сейчас могли наблюдать. Ничего подозрительного не обнаружил, интуиция молчала, и все же из подъезда он выходил осторожно. И сразу же свернул вправо, прошел по отмостке, маскируясь за зеленью палисадников.
Никто его не преследовал, он прошел через соседний двор, поплутал немного по улицам, остановил такси. Только тогда и подумал, что ему некуда ехать. К Оксане? А если она заодно со своим дядей? Она ведь знала, что произошло с Кристиной и кто ее убил. Даже намекала на это Альберту. Действительно, а почему он думал, что стреляли в него, когда заказать могли именно Кристину? Он тогда еще подумал, что Оксана что-то знает. И еще она спрашивала, мог ли Альберт убить за Кристину. Ее дядя очень хотел знать ответ на этот вопрос, вот она и спросила.
Альберт уже подозревал Оксану, поэтому не стал говорить ей, куда отправился. Не знает она ничего о его визите к Валентине Геннадьевне и знать не должна. Нельзя ей ничего говорить. Но можно ли ехать к ней? Если Альберт не вернется, она точно почувствует неладное. И поделится своими тревогами с дядей. Вдруг Лариянов не уследил за ним, не знает, что ящик Пандоры открылся?
Альберт кивнул, называя адрес Оксаны. Да, он едет к ней и будет вести себя как ни в чем не бывало. И если никто ни о чем не догадывается, будет ждать удобного случая, чтобы расправиться с Ларияновым… Правильный вопрос задала Оксана, Альберт никогда не простит убийцу Кристины. И накажет его, даже если это будет стоить ему жизни.
Рабочий день не закончился, Оксана еще не вернулась со службы, но во дворе люди. Четыре вооруженных охранника в униформе. Альберта они знали, в дом пропустили без вопросов. Один из них ехидно усмехнулся, с завистью глянув ему вслед. И с красивой девушкой живет, и на всем готовом. Альберт даже не обиделся. Усмешка – сущий пустяк по сравнению с тем, что могло ждать его в доме. Те же охранники отрежут ему путь к отступлению, а головорезы Никодима сделают кирдык. И сожгут его труп. Или растворят в соляной кислоте. Та же Валентина Геннадьевна могла позвонить Лариянову и сообщить ему о странном визите Альберта. А она могла…
В доме его никто не ждал. Но часа через два появился Поташев – накачанный, нахоленный, самодовольный, но вместе с тем напряженный, как закипающая вода в самоваре. Пар еще не вырывается, но вода уже шумит.
– Ты дома? – он протянул Альберту руку.
Веселый взгляд, улыбка до ушей, а рука напряжена. Или ударит, или просто возьмет на прием протянутую в ответ руку. Но не ударил, не взял.
– Да вот, прогулялся, вернулся.
– А где был? – озадаченно повел бровью Поташев.
– К Филимону ездил.
– Как он там?
– А ты не знаешь? – Альберт усмехнулся, пристально глядя на собеседника.
Нервничал Поташев, не в своей он тарелке. Потому что гадкие дела приехал творить. Альберт знал какие. И корил себя за то, что все-таки сунул голову в ловушку.
– Да знаю, конечно… Все на ушах!.. – Поташев кивнул в сторону охранника в униформе, занявшего позицию в ротонде. – Это хорошо, что вы с Оксаной Семеновной Щербакова прищучили… Теперь бы с ворами договориться. Мы же не при делах, да?
– Я говорил, слушать не хотят.
Один день у Альберта остался. А потом за ним отправят зондер-команду, чтобы убить. С ним-то легче справиться, чем с Ларияновым. Во всяком случае, Фока так думает. Не так уж и важно, с кого он спросит за смерть Антрацита, главное – принять меры. И он их примет, если за него это не сделает Поташев. Ему также нужна голова Альберта, и взять ее он собирается без очереди.
– Может, все-таки поедем, поговорим?
– С Джоулем? – Альберт нарочно назвал это имя.
– С Джоулем, – не задумываясь, сказал Поташев.
Ему все равно, куда везти Альберта. Все равно, лишь бы завести в тихое место, где он с ним и покончит.
– Прямо сейчас?
– А чего тянуть?
– Людей у тебя много?
– Хватает.
– Надо, чтобы не хватало. Только ты и я. Ну, можно еще одного взять. Много людей брать нельзя. Если много, то нервируют.
– А не опасно? – для виду задумался Поташев.
– Опасно. Поэтому я бы лучше дома остался.
– Страшно?
– А тебе?
– Страшно. Но если для дела, я готов.
– Тогда я, ты и твой водитель. Все, больше никого!
На улице прохладно, Альберт в куртке, в одном рукаве у него нож, в другом – электрошокер. Да и голыми руками он много чего может сделать. В общем, поджилки не тряслись, когда он садился в «Гелендваген».
Двоих бойцов Поташев оставил во дворе, одного посадил за руль. Себе определил место на заднем сиденье, Альберту указал на переднее. Дескать, его Джоуль должен увидеть впереди. Джоуль, Фока или еще кто-то, все равно Альберту до них не добраться.
Причем Поташев и не думал тянуть резину. Удавку на Альберта он набросил сразу, только машина выехала из поселка. Вернее, попытался это сделать. Альберт находился в готовности, поэтому подставил под удавку нож. Поташев действовал наверняка, поэтому накидывал на шею гитарную струну, Альберту пришлось поднапрячься, чтобы перерезать ее.
Струна лопнула, концом одного обрезка полоснула по лицу водителя. Парень инстинктивно дернулся от боли, машину повело. Пока он ее выравнивал, Альберт развернулся к Поташеву лицом, воткнул ему нож в бедро. И тут же электрошокером в шею, вместо обезболивающего.
Водитель быстро справился с управлением и взял себя в руки. И даже смог ударить Альберта локтем. Больно и в бок, под нижнее правое ребро. Но вместе с тем он продолжал жать на тормоз, останавливая машину. «Гелендваген» практически встал, когда Альберт ударил в ответ. Выдернув нож из одной ноги, он воткнул ее в другую. Водитель взвыл от боли и тут же попал на удушающий прием.