– Что, боитесь?
– Нет, просто тебе цвет не идет, – мстительно сказал он и тут же пожалел об этом, потому что Света надолго вперилась в зеркало.
– Вы находите? – протянула она.
– За дорогой смотри!
– Да не волнуйтесь вы. Доедете, как в аптеке.
Светка обогнала шикарный джип, и Колдунов обреченно закрыл глаза. «Или эта дурища жить не хочет? Но я-то хочу! Хочу? Глупый вопрос, конечно, хочу. Без любви, без детей, без семьи, с окаменевшей душой – и все равно хочу? Или просто не думал об этом? Вот и не думай дальше!» – посоветовал себе Ян, осторожно открывая глаза. Дело между тем принимало совсем скверный оборот. Они выехали на оживленный проспект, и теперь Светка рискованно лавировала между машинами.
– Может, ты хоть краем глаза посмотришь на дорогу? Тут поворот налево запрещен, или это тебя не волнует?
– Очень волнует. Я всегда здесь поворачиваю страшно взволнованная.
– Свет, давай аккуратнее.
– Во-первых, не говорите под руку. И не бойтесь, я знаю, что делаю. А будете ныть, я вас другой раз не возьму. Или заставлю укол от страха сделать.
В конце концов ему надоело.
– Света, я тебя прекрасно понимаю. Ты просто неудовлетворенная женщина, ищешь разрядки в сильных ощущениях. Вот и вся твоя удаль. Дело известное, ты лихачишь, другие на скандалы нарываются, так что все нормально.
– Раскусили меня? И дальше что? Думаете, я сейчас разрыдаюсь, закричу: да, я неудовлетворенная женщина, брошусь вам на грудь и стану требовать утешения? Да идите вы… пешком!
Ян положил руку ей на бедро. Светка с ненавистью ее сбросила.
– Если хотите дружить, – заявила она грозно, – то, во-первых, не бойтесь со мной ездить, у меня за десять лет ни одной аварии, а во-вторых, забудьте про секс. В любом виде.
– С такой красоткой забудешь, пожалуй, – вздохнул Ян. – Но в принципе, Светка, у нас с тобой никаких отношений быть не может. Когда я женился, ты еще в детский сад ходила.
Казалось бы, они со Светкой превосходно разобрались в своих взаимоотношениях, но неожиданно эту тему затронула Вера. Они втроем пили чай после рабочего дня, и Светка рассказывала старшей медсестре об их вчерашних приключениях. А заодно и о позавчерашних художествах Яна. Когда на повестке дня закономерно встал вопрос «а не хотим ли мы выпить?», молодая докторша с материнской заботой сказала, что Колдунову сегодня стоит устроить себе разгрузочный день. И возмещать утраченный объем крови другими жидкостями.
– Ты не знаешь его возможностей, – ревниво сказала Вера.
Чтобы сгладить неловкость, Ян под столом просунул свою ногу между Вериными коленками. Нужно было как-то мягко объяснить Светке, что не стоит вести себя с начальником так, будто он ей если не законный муж, то младший брат, за которым следует присматривать.
– Жениться тебе надо, Ян, – заявила Вера, – а то действительно, и спиться недолго. Сам не заметишь, как станешь хронью гидролизной.
Колдунов напрягся и устремил на коварную возлюбленную взгляд, который должен был испепелить ее на месте. Увы, Вера даже бровью не повела. Видимо, убойная сила взгляда на килограмм веса оказалась недостаточной.
– Вот попомни мои слова, лет через пять тебя привезут в это самое отделение в виде страшного бомжа. Достанут из какого-нибудь подвала и притащат к нам со Светкой.
– А вы ко мне близко не подойдете, побрезгуете. Будете издалека любоваться, как низко пал ваш заведующий, и визжать от восторга, – огрызнулся Колдунов.
– Мы хотим тебе добра, – заявила Вера, подливая ему чаю. – Ты еще молодой мужчина, в самом, можно сказать, соку. Тебе просто необходимо жениться.
Ян нашарил под столом Верину ляжку и больно ее ущипнул. Эта зараза постоянно сыплет соль ему на раны! Она ведь прекрасно знает, что он не женится потому, что любит ее!
– Правда, Ян Саныч!
– У меня идея, – сказала Вера. – Женись-ка ты на Светке. Я смотрю, вы с ней спелись уже. Я с удовольствием отдам тебя в ее надежные руки. Поверь, это будет благое дело. У Светы двое детей, ей одной тоже тяжело.
Колдунов нахмурился. Вот как! Вера-то, похоже, плевать хотела на его высокие душевные порывы!
Колдунов закурил, демонстративно не спрашивая у Веры разрешения. Пепел он злостно стряхивал в чайное блюдце, зная, что Вера ненавидит эту манеру.
– Так что? Женишься на Светлане Эдуардовне?
– Ну, не вредно бы еще Светлану Эдуардовну спросить, – мрачно сказала Светка. – Я за вас, Ян Саныч, по-любому не пойду.
– Почему это? – обиделся он. Кажется, эти две мымры сговорились и специально заманили его пить чай, чтобы обижать и мучить. – Чем я так уж плох?
– Да не, вы клевый парень! Клянусь, Ян Саныч, если бы я хотела выйти замуж, то на вас первого положила бы глаз. Но я не хочу, – сказала она, просветлев лицом. – Я рано осталась одна, муж умер, но я была так счастлива с ним! Я до сих пор счастлива, и проживи я хоть сто лет, все останется со мной, как было.
Ян с Верой переглянулись и в изумлении уставились на Светку. Она нежно улыбалась в пространство.
Это было так, будто после долгих блужданий перед кораблем вдруг показалась земля. Или кто-то зажег фонарь в совершенно темной комнате.
Все обиды разом показались глупыми и не важными. Колдунов взял Веру за руку, уже не стесняясь Светкиного присутствия.
– Ладно, пойду домой, – сказала Светка, – посмотрю, что там мои детки отмочили.
Вера встала проводить ее. Ян тоже поднялся.
Светка обернулась в дверях:
– Кстати, я на колесах, могу подвезти. Вам, Ян Александрович, особое приглашение.
– А куда ты едешь? – оживилась Вера. – Мне нужно в «Максидом». Тебе, случайно, не по дороге?
Колдунов многозначительно кашлянул. Он надеялся, что Вера зайдет к нему.
– Не вопрос. А вы, Ян Саныч, куда?
– А я, Светик, больше к тебе в автомобиль не сяду. Мне жизнь дорога.
Светка засмеялась и отправилась разогревать машину.
– Вера, ты куда? Поехали ко мне!
– Нет, Ян, у меня ремонт в разгаре. Срочно надо кафель купить.
– Потом купишь! Вечером. Я тебя провожу.
– А жить когда? У меня дома дел знаешь сколько? О-го-го! Извини, друг, но сегодня никак. Тем более такая прекрасная оказия образовалась. Если бы не Светочка, пришлось бы на двух маршрутках пилить.
Ян махнул рукой.
– Ну и ладненько. Только перед тем как садиться в тачку, помолиться не забудь, – злобно сказал он. – Учти, если ты живой доедешь до своего «Максидома», можешь считать это большой жизненной удачей.
Вера сплюнула через плечо и три раза стукнула по Яновой голове.
– Что ты каркаешь!
Очарование минуты давно исчезло.
На остановке Колдунов заметил рыжую сиделку. «Катя, кажется, ее зовут», – припомнил он.
Катю отпустили поспать и помыться. Ей на смену приехала лично завуч Елена Станиславовна, строгая и рафинированная дама, и Катя минут двадцать рассказывала ей, что отделение вовсе не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Нужно было как-то аккуратно объяснить Елене Станиславовне, что здесь не стоит никого воспитывать, особенно в ночное время.
– Не волнуйтесь, Екатерина Николаевна, я разберусь, что к чему, – зловеще пообещала завуч, и Катя отбыла, решив вернуться как можно раньше утром.
На остановке она увидела хвост своей маршрутки, попыталась догнать ее, но не смогла: нога еще побаливала. Катя огорчилась: маршрутки ходили редко, а автобус по расписанию должен был приехать только через сорок минут. Она поглазела на газетный киоск, хотела купить себе журнальчик, но передумала. Читать его на остановке было холодно и мокро. Не поймать ли такси? – мысль казалась заманчивой, но, во-первых, было жаль денег, а во-вторых, Катя опасалась, что она, со своим везением, напорется на злодея.
Пошарив по карманам, Катя обнаружила, что в спешке забыла варежки. Руки и так в последние дни огрубели от постоянного мытья и переноски тяжестей, так что до полной утраты пианизма им не хватало только легкой заморозки.
Пальцы занемели. Катя стала растирать их. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась.
В неверном свете фонаря, среди кружащихся снежинок, как среди звезд, стоял доктор Колдунов и протягивал ей перчатки:
– Возьми, погрейся.
– Нет, что вы! Вам руки нужно беречь гораздо больше, чем мне, – пробормотала Катя.
Ян Александрович почти насильно сунул ей перчатки.
– Мы, Катя, работаем не руками, а головой, – важно сказал он.
– А сами без шапки. – Катя покорно надела перчатки.
– Тебе в какую сторону?
Катя назвала номер маршрутки, втайне надеясь, что Колдунову по пути. На улице Ян Александрович казался ей более близким, более доступным. Тем более что он сам подошел к ней…
– Я живу недалеко. Пара остановок. В принципе, если не лениться, минут за двадцать можно дойти, – сказал Колдунов.
– Это большое преимущество – жить рядом с работой.
– Большое. Послушай, Кать, а ты не хочешь зайти ко мне? Посмотришь, как я живу, – внезапно сказал он, и Катя подумала, что ослышалась. Неужели это происходит с ней? Неужели такое возможно в ее жизни: мужчина, которого она полюбила, приглашает ее к себе? Неужели она понравилась ему? – Пожалуйста, Катя. – Ян Александрович неверно понял ее молчание. – Я напою тебя чаем.
– Хорошо, пойдемте. – Она старалась, чтобы голос звучал ровно и переполняющее ее ликование не прорывалось наружу.
Колдунов предложил ей руку в точности так, как это положено по этикету – согнул в локте, и Катя сверху положила кисть на его предплечье.
– Зайдем в магазин, – сказал он, – нужно купить что-нибудь к чаю.
И они отправились к яркой вывеске, мерцающей огнями сквозь питерскую мглу. «Господи, неужели мои мечты станут явью? – в восторге и в то же время с какой-то тоской думала Катя. – Неужели мы будем ходить рука об руку вечерами? А потом возвращаться домой и ужинать?» Она готова была упасть на колени прямо на улице, рухнуть в грязную снеговую кашу, лишь бы только вымолить себе счастье.
Оказалось, что понятие «к чаю» для Колдунова обозначает не пошлый тортик или конфеты. Он остановился перед стеллажом со спиртным.