Хоть они со Светкой и были теперь сотрудниками одной кафедры, виделись редко. Ян работал на Садовой, Светка на Боткинской, и встречаться удавалось только на совещаниях – тогда они садились вместе, где-нибудь в задних рядах, и начинали зубоскалить. Потом Светка, на чьей территории происходили совещания, уводила его в комнату дежурного врача и поила чаем. Она не слишком охотно рассказывала о своих домашних делах и односложно отвечала на вопросы о самочувствии девочек и Кати. С гораздо большим энтузиазмом Светка говорила теперь о своей диссертации, которой была очень увлечена.
Колдунов вошел в конференц-зал одним из последних, буквально за минуту до начала совещания. Поискал глазами Светку, но не нашел. «Опаздывает, наверное», – решил он и сел на свое обычное место. Начальник кафедры уже битый час распространялся о том, что необходимо усилить научную работу, а Светка так и не появилась.
«Мало ли что, может быть, в школе у девочек концерт», – говорил себе Колдунов, но в его душе почему-то поднималась непонятная тревога. Он постоянно смотрел на дверь. Черт, да где же она?
После совещания он пробежался по кафедре – Светки нигде не было. Зашел в дежурку и, попросив разрешения у незнакомого лопоухого врача, пившего кофе, сел на продавленный диванчик и достал сигареты. Лопоухий неловко дал ему прикурить. Он был очень молод, наверное, вчерашний выпускник академии, а может быть, и вовсе еще курсант, поэтому стеснялся Колдунова, человека, по его понятиям, пожилого и заслуженного.
– А где Светлана Эдуардовна? – спросил Ян после долгой паузы. Почему-то он медлил с этим вопросом, надеясь, что вот-вот откроется дверь и в помещение ворвется сама Светка.
– Она заболела, – ответил лопоухий, меланхолично прихлебывая кофе, – гепатит вроде бы.
– О Боже! Она дома или в больнице?
– В Боткинской, где же еще? Наверное, на операции укололась. Хотя, конечно, есть еще надежда, что это пищевой гепатит…
Недослушав, Колдунов решил ехать в Боткинскую больницу. Спустившись в метро, он подумал, что на лечение потребуются деньги, и поехал к себе. Чувство тревоги не отпускало – наоборот, оно многократно усилилось. Он уговаривал себя, что ничего страшного в гепатите нет, что сейчас есть хорошие лекарства, полностью вытравливающие вирус из организма, что при правильном и полноценном лечении заболевание не перейдет в хроническую форму.
Дома он, не раздеваясь, вскипятил чайник, сделал бутерброд с колбасой, но не смог ни доесть, ни допить – схватил «турецкие» деньги и выскочил на улицу. Сначала выругал себя за то, что не переоделся в гражданское, но потом решил, что если приемные часы уже закончились, военная форма поможет ему попасть к Светке.
Однако в гепатитном отделении царили более вольные нравы, чем, например, в отделении кишечных инфекций, и Колдунова пустили внутрь беспрепятственно.
Окна здешних палат выходили не только на улицу, но и в коридор, вход в палаты пролегал через специальный предбанник, где, по нормам санэпидрежима, следовало переодеться в халат и вымыть руки. Ян не стал делать ни того ни другого – он быстро прошел в палату, через окно которой увидел Светку.
Поздоровавшись с обитательницами четырехместной палаты, он осмотрелся. Стены здесь были давным-давно покрашены в бледно-зеленый цвет и изрядно облупились, потолок покрывали разнообразные пятна. Наверное, когда лежишь с капельницей и смотришь подолгу на этот потолок, уродливые пятна складываются в причудливые узоры… Зато, слава Богу, в палате не было наркоманок, соседки производили впечатление приличных женщин.
Ян с размаху уселся на край Светкиной кровати, услышал ее вопль «Осторожно!», но затормозить не успел. Вместо пружинистой панцирной сетки его копчик столкнулся с чем-то твердым.
– Ах ты… – сказал Ян. – Что это, Свет?
Он отогнул край матраса, который оказался не толще капустного листа. Под ним лежали доски.
– Это что, для нервнобольных? Привязывать? Или вам заодно и позвоночники лечат?
– Нет, это доски для гроба.
– Прекрати немедленно! Чтобы я больше не слышал таких шуток!
Светка засмеялась.
– Просто сетка провисла. Доски можно вынуть, но тогда будешь как в яме лежать, – пояснила она, садясь на своем ложе.
– Я тебе завтра принесу надувной матрас, – пообещал Ян, – у меня на антресолях валяется. Что же ты, паразитка, не позвонила мне?
– А чего звонить-то? Лечат тут хорошо, персонал душевный, подружки – хоть куда! Зачем вас напрягать?
Ян погладил ее по голове. Его тревога слегка отлегла. Светка выглядела неплохо: накрашенная не меньше обычного, в спортивном костюме, она лежала поверх покрывала. При тяжелой форме гепатита ей было бы не до наведения красоты. Ян потрогал Светкин живот: печень не очень увеличилась, выступила из-под реберной дуги всего на сантиметр, и это тоже обрадовало его.
– А УЗИ тебе делали? Вдруг у тебя камни в желчных путях?
– Нет у меня никаких камней! – отмахнулась Светка.
– Тогда говори, что тебе купить.
– Все есть.
– Свет, я серьезно…
Тут дверь палаты открылась и вошла Катя. Колдунов не видел ее уже больше года и вспоминал о ней редко. Иногда злился из-за жалобы, иногда с удовольствием перебирал детали их единственной ночи… Он даже не был уверен, что узнает ее при встрече… Но вот узнал.
– Ну как ты? – с порога спросила она у Светки.
– Здравствуй, Катя.
– Привет, Ян, – бросила та мимоходом. – Я принесла тебе еду… и пару белья, как ты просила.
Про пару белья Катя, покосившись на Колдунова, сказала вполголоса. Такое целомудрие его умилило.
Катя достала из сумки пакет с вещами, банку с паровыми котлетами, еще какие-то склянки… Ян смотрел, как она прибирает в обшарпанной Светкиной тумбочке, раскладывает там продукты, и от быстрых движений ее рук у него закружилась голова. Ему показалось, Катя чем-то рассержена.
– Что сегодня сказал врач?
Светка поднялась с ложа, потянулась и ответила:
– Пойдемте в коридоре посидим. А то мешаем.
В коридоре она начала жаловаться, что у нее нет куртки и что из-за этого она не может выходить на прогулки.
– Завтра принесу, – пообещала Катя. – Но стоит ли тебе гулять?
– Лучше скажи, что нужно из лекарств? – вернулся к прерванной теме Колдунов. – Что прописал врач?
– Нет, ты ей скажи! – неожиданно взорвалась Катя. – Ян, скажи ей! Это не лезет ни в какие ворота! Я пошла на беседу с врачом, сказала, чтобы она прописала нам все самое лучшее. Что мы купим все, что нужно. Врач дала список, я съездила в Озерки, привезла мешок лекарств… Тяжело было, между прочим, там же в основном растворы для капельниц. Короче, устала как собака, и все ради того, чтобы она знаешь что выкинула?
Светка захихикала.
– Она тем же вечером продала всю сумку с лекарствами соседке по палате! – возмущенно заключила Катя. – Она не хочет лечиться. Она вообще не понимает, что с ней происходит.
– Света, – строго сказал Ян, – не сходи с ума.
– Да на кой нам тратить бабки? – вопрошала Света. – Ведь ежику понятно, что гепатит лечат глюкозой и диетой, и это прекрасно помогает. А от новомодных препаратов никакого проку. Потом, я же продала их по среднегородским ценам, а Катя брала в Озерках. Навару почти тысяча!
Колдунов вздохнул.
– Не ругай ее, Катя. У нее, бедняги, крыша поехала, вот и творит черт знает что.
– У меня все пучком! Это у Катьки крышу сносит. Выложила почти триста баксов на ерунду, а у нас, между прочим, дети.
Ян встал, прошелся по холлу. На стене висел санлисток весьма обнадеживающего содержания. На нем крупным планом были изображены вирусы гепатитов, а также описаны особенности клинического течения разных видов этой болезни. Статья была выдержана в трагическом тоне, и Ян почерпнул из нее следующее: если при заражении вирусами А и В еще есть шансы выжить, то обладателям гепатита С следует оставить всякие надежды на выздоровление. «Вот на фига они это развесили?» – подумал он, прочтя, что «закономерным исходом шприцевых гепатитов является цирроз печени». Ниже была красочно изображена циррозная печень.
Он воровато огляделся и содрал санлисток со стены.
– Вы что, Ян Саныч? Хулиганите? С особым цинизмом? – развеселилась Светка.
– Давай сложим. Я его у себя на чердаке повешу, там наркоманы собираются. А здесь ему не место.
– Ну-ка, что меня ждет… Ага, так-так… Цирроз, кровотечение из вен пищевода, мозговая кома…
Светка засмеялась и аккуратно сложила большой лист ватмана несколько раз.
– Мозговой комы я вам не обещаю, – заявила она, – ей в моей головушке обосноваться не на чем. Как жестоко обломался вирус, попав в мой организм! Он внедрился, радостно потирая ручки, решил: вот я сейчас кайф словлю – и что же он увидел? Проспиртованную печень и пустой череп. Так что скоро он отвалит несолоно хлебавши. А вот если мы будем его кормить всякими там альбуминами и витаминами, он точно не отстанет.
– Я решу вопрос с лекарствами, – сказал Колдунов. – Все, что надо, в клинике возьму. На халяву, Света, не беспокойся.
Катя погладила Светку по спине.
– Что тебе завтра принести? Из еды или книжку какую-нибудь?
– Принеси, если не трудно, мои записи. Они на столе кучей валяются, ты просто в пакет покидай, ладно? Должна же я привести в порядок свое научное наследие!
– Тьфу на тебя!
– Кать, а Юра знает, где я?
– Нет, он же только сегодня с суток пришел. Спит, наверное, дома.
– Ты ему не говори пока, ладно? Скажи, что я в командировке.
Катя кивнула.
– Светик, я побегу? А то дети там одни, я волнуюсь…
Колдунов хотел выйти вместе с Катей, но она мягко отказалась от его сопровождения.
– Прошу тебя, Ян, посиди со Светой еще. Она же целый день в четырех стенах, ей скучно. Поболтайте!
Он сидел почти до девяти вечера, пока дежурная сестра не выставила его вон. Они со Светкой обсудили все профессиональные дела и перемыли кости всем сослуживцам, но о Кате не было сказано ни слова.