— Это было бы неплохо, — прокомментировал Андрей просьбу Михаила Дмитриевича, — но боюсь… что вам для открытия институтов нужно?
— Разрешения вашего.
— А я имею в виду, сколько средств, материалов каких…
— Средства мы уже собрали… то есть соберем их сразу же, как разрешение получим. В губернии мы это уже обсудили, получается, что по подписке все необходимые деньги менее чем за месяц соберем: строительства-то нынче недорогие. Да и преподавателей… многие из стариков нынешних готовы таким делом заняться, а выплаты им окладов губерния осилит: сейчас с казенных лавок доход весьма приличный у нас имеется. Конечно, ежели казна в оплате преподавателей тоже участие примет…
— Безусловно примет, учителя России очень нужны, да и инженеры тоже. Но почему вы ко мне-то с этим вопросом приехали?
— Ну а как же без разрешения-то? Без разрешения дозволяется разве что народные школы учреждать…
Еще довольно часто к Андрею приходили просители-богатеи, которым срочно потребовалось вывести определенные денежные суммы за границу: ведь с запретом на вывоз денег и ценностей «красиво жить» на европейских курортах стало исключительно трудно. За два года лишь Зинаида Юсупова попросила разрешения «кое-что продать иностранцам» для иной цели: Феликс Феликсович, как и предсказывал господин Второв, завод свой довел практически до банкротства и ему срочно потребовались деньги на его «модернизацию». Понятно, что после этого визита у премьера появилась новая «группа недоброжелателей», но Андрей от этого вообще не расстроился. Тем более, что сама Зинаида Николаевна в число его недоброжелателей не вошла, так как Андрей просто предложил ей «все ненужное продать в казну» и деньги она получила (хотя и несколько меньше, чем хотела), а вот Феликс со товарищи очень обиделись на то, что купить какие-то импортные станки у них не вышло. Обиделись даже несмотря на то, что такие же станки отечественные им были предложены за заметно более низкую цену и его мать (деньги считать умеющая очень хорошо) сочла сделку в целом весьма выгодной — но Василий, например, был убежден, что «не только на станки они валюту хотели потратить».
Впрочем, таких просителей все же было не особенно и много, да и самые бредовые «технические идеи» от менее известных людей старались отсеивать уже в секретариате Совета министров. А с идеей, требующей отдельного обдумывания, пришел к Андрею министр финансов:
— Андрей Владимирович, я тут провел некоторые переговоры с господином Тодоровым, и он определенный интерес к нашему предложению проявил. Но при этом высказал мысль о том, что вхождение в предлагаемый валютный союз имеет смысл лишь при отмене госмонополии на внешнюю торговлю.
— О ее отмене не может быть и речи!
— Я ему примерно так и ответил, но он мысль свою пояснил тем, что Болгарии крайне интересно было бы в России закупить трактора. Своей-то промышленности там, почитай, и нет — а увеличить продуктивность сельского хозяйства без тракторов не получается. Закупать же трактора за океаном для Болгарии крайне невыгодно, просто потому, что денег у них на такие закупки нет.
— Он что, хочет у нас трактора бесплатно получить?
— Нет, но американцам, скажем, Болгарии на рынок предложить просто нечего, а в Россию они все же продать могут немало. То есть мы подумали, прикинули — и действительно им есть что нам предложить.
— А чем тогда ему мешает госмонополия?
— Ценами. Они думают, что наши товары, если им разрешить у нас торговать, покупать станут по безналичным ценам, а свои продавать по наличным потребительским.
— А морда у них не треснет?
— Вот я и пришел посоветоваться, что нам выгоднее: подключить Болгарию к нашей валютной системе или просто их игнорировать?
— Ну зачем же игнорировать? Надо подготовить наш прейскурант, пусть сами решают, хотят они с нами торговать или нет. У России в мире союзников немного, я имею в виду тех, кто всегда будет готов нам помочь независимо от того, насколько это будет выгодно. Это Монголия и Уряханский край — и вот им мы будем помогать даже если для нас такая помощь и в убыток будет. А со всеми прочими у нас только взаимовыгодное сотрудничество должно быть. То есть чтобы оно в первую очередь нам выгодным было, а насколько оно будет выгодным нашим торговым партнерам, это пусть они сами и решают.
— Господин Фиала помощь небольшую попросил, и я не уверен, что нам с этого выгода какая-то получится: он попросил ему как можно быстрее поставить тысячу тракторов с моторами Тринклера, в рассрочку на пять лет. Но лично я совершенно не уверен, что он кредит сей вообще вернуть намеревается, поскольку никаких обоснований возвратности он не прислал. Я, конечно, знаю, что господин Фиала для правительства нашего много всякого делал, но…
— Тысяча тракторов — это вообще мелочь. Для Святозара… Николай Александрович, я вам всех причин рассказывать не стану, но если Святозар будет просить помочь ему чем угодно в пределах миллионов десяти рублей… не вообще, а в одной просьбе, то вы ему сначала просимое выделите, а потом, при случае, и нас об этом извещайте. А если ему что-то большее потребуется… постарайтесь меня в таком случае известить немедленно. Даже посреди ночи постарайтесь.
— Хорошо… я понял. Господин Фиала… по всем его просьбам я постараюсь… Извините, я просто сразу не сообразил.
Однако больше всего Андрею докучали разнообразные «представители творческой элиты». Почему-то считающие, что раз они такие творческие, то государство обязано им давать много денег и вообще всячески холить и лелеять. Но всех таких «просителей» он просто перенаправлял к Еле (по ее просьбе) и старался о них вообще не думать. Изо всех сил старался, хотя это было весьма трудно: «творцы» все же большей частью не лично к нему ломились, а направляли «уважаемых представителей» — и вот с ними было уже сложнее. В конце концов Андрею все это надоело и он стал всерьез подумывать о том, что царь Петр вообще-то очень неплохие выражения ввел в обиход флотских офицеров и настала пора этот опыт и среди лиц сугубо гражданских распространить. И единственное, что не давало ему возможности этим заняться, была мысль о том, как к этому отнесется супруга.
Которая, собственно, поток «творцов» и обеспечила. Потому что первым делом Юмсун лишила финансирования некоторые области искусства — например, знаменитый русский балет был переведен на полное самофинансирование, в результате чего он практически исчез как явление. Еще Юмсун серьезно урезала финансирование разных поэтов и писателей, правда все же не всех. Но вот писатели, Россию покинувшие, теперь за счет русского народа себе на корочку хлеба с икорочкой под бокал шампанского точно заработать оказались не в состоянии — и они совершенно внезапно выяснили, что и за границей они вообще никому не интересны. А так как и довольно много театров разом лишились «казенной подкормки», то из России хлынул просто поток непризнанных гениев — и вот им «особенно не повезло». Потому что Андрей издал очень странный указ, резко ограничивающий возможность «самовольно покинувшим Россию» гражданам вернуться обратно. То есть выезжающих по серьезным поводам (например, для посещения родственников — перечень родственников прилагался, или по ряду иных важных причин — перечень которых тоже в указе имелся) проблем не возникало, но вот для очень многих пересечь границу в обратном направлении стало довольно проблематично. И с «гениями» в России стало как-то похуже — зато уже без них стало заметно лучше.
Однако Еля — после очередного к ней визита «творческой личности» — задала Андрею простой вопрос:
— Откровенно говоря, я очень рада, что всякая шушера столь успешно освобождает нас от своего присутствия. Но возникает очень интересный вопрос: а кто в народе будет развивать культуру? Ведь, что бы там не говорил Станислав Густавович, людям, чтобы они хорошо работали и чтобы они работали с интересом, грамоты и знания таблицы умножения маловато.
— Хороший вопрос, а главное, что ты его очень вовремя задала.
— Издеваешься?
— Нет. Древние просили хлеба и зрелищ, и вот с хлебом мы наконец вроде бы разобрались. И теперь у людей потихоньку стала просыпаться тяга и к зрелищам. А вот обеспечить им эти зрелища… Юмсун будет очень скоро сильно занята, Наталия — ей сейчас точно не до зрелищ, так что остаешься у нас одна ты.
— Потому что здесь и сейчас хранителями настоящей культуры являются библиотекари. Они — сами по себе все же не светочи культуры, но они по крайней мере понимают, кто тут светоч, а кто поблескивающее на солнце дерьмо. Ты же сама выбрала себе работенку по зачистке страны от такого дерьма — вот заодно займись и светочами. Есть мнение, что тебе очень подойдет должность министра культуры.
— Эта должность куда как лучше подойдет Зинаиде Юсуповой!
— Нет. Ты ее используй как тестер, которым будешь проверять предлагаемое тебе искусство. А вот решать, что делать с дерьмом… Зинаида Николаевна просто от дерьма отвернется, а задача министра будет состоять в том, чтобы это дерьмо в жизнь народа не допустить. Юсупова в эту выгребную яму просто не полезет.
— То есть мне ты предлагаешь в это дерьмо нырять?
— Это как раз не обязательно. Но вот разгребать его, причем, возможно, даже руками министру придется. Но мы все этим занимаемся, так что не обессудь
— Не обессудю, но…
— Все, иди работать. И радуйся тому, что у тебе дерьмо плывет высококачественное. А мы уж нырнем в самое вонючее, но ведь там, наверху, мы знали, на что шли.
— Мы думали что знали. Но ты прав: кроме нас этого никто не сделает. А если мне потребуется помощь…
— Леночка поможет, ты, главное, не стесняйся к ней обращаться. Дерьмо — особенно в культуре — нужно зачищать окончательно и бесповоротно. И Лена очень хорошо знает, как…
Глава 4
Двадцать второй год в плане обеспечения страны продовольствием закончился довольно неплохо. Не совсем уж хорошо, но вполне терпимо, и даже получилось немного зерна за границу продать — приобретя на вырученные деньги «кое-что ненужное». И кое-что нужное — тоже, в результате чего выстроенный в Пензе «на всякий случай» завод стал быстро заполняться новенькими бельгийскими станками. Совсем новенькими, с электрическим приводом — вот только все эти станки, прежде чем на завод попасть, подвергались небольшой переделке. По требованию Линна: все же инженеры по энергетическим установкам были в курсе, что станки эти требовалось не только заземлять, но и занулять — а понимания этого пока ни у кого в мире не было, что периодически (довольно часто) приводило к гибели рабочих. Там, за границей, приводило…