— Там даже не столько богатеи, а… то, что у Антона Павловича именовалось «интеллигенцией». Тоже, конечно, не рвань, но…
— Дмитрий Николаевич, вы же и сами прекрасно знаете, что в России людей образованных не хватает. И, замечу, особенно таких людей не хватает на постройках дорог железных в Воркуте и далее в сторону Таймыра. Ну как же без образования-то насыпи строить, шпалы таскать и рельсы укладывать?
— Он и любите вы, Андрей Владимирович, высоким штилем изъясняться! Но намек ваш я понял… прикажете исполнять?
— И насколько, по вашим прикидкам, повысится образовательный уровень строителей северных дорог?
— Если, как вы говорите, мужиков не трогать, то не особо и много. В Батумской области, думаю, хорошо если три сотни строителей наберем, а если все Кавказские губернии почистить, то где-то под тысячу.
— Ну, уже неплохо, сейчас у Эдуарда Брониславовича на Воркутинской дороге тысяч десять людей работает, так получается, что образованность мы сразу на десять процентов повысим.
— С вашего позволения, я бы не стал столь резко там образованность повышать.
— И отчего так?
— Господин Кригер-Войновский давеча мне говорил, что в планах у него постройка иных, возможно более важных дорог, для которых строителей у него остро не хватает. И важнейшей он считает дорогу от Урги на юг, но местный народец на стройку не очень охотно вербуется. То же и с дорогой от Актюбинска на восток…
— Мне ваши предложения нравятся, все же южных людей на севера наши на работу назначать скорее всего не совсем верно. Разве что самых активных — но не случится ли так, что работники такие захотят место работы сменить без спросу?
— В МПС такое невозможно, мы с ними уже вместе поработать успели и результаты, я бы сказал, удовлетворительные. Опять же, супруга ваша в работе этой сильно помогает: работникам на стройках таких не заблудиться случайно очень хорошо помогают бурятские казаки. А от них, скажу я вам, и хороший армейский кавалерист не… не заблудится. — Дмитрий Николаевич хмыкнул и тут же решил уточнить:
— Работники будущие нам поименно известны, пред очи закона мы их можем буквально за неделю представить, и доказательства почти по всем, для верного решения судей, мы имеем. Когда прикажете начинать?
— Да чем раньше, тем лучше. Стране нужно, чтобы в следующем году в тех краях никакой бузы уже не было. Насколько я видел представленные господином Берией планы, до весны он планирует уже до десяти тысяч гектаров земель под сады подготовить — а сады разбивать, сами понимаете, лучше всего без нервотрепки…
Лишней нервотрепки ни хотел никто, но периодически жизнь все же подкидывала задачки, изрядно тонус поднимающие. Перед католическим Рождеством к Андрею снова примчался Николай Александрович:
— Андрей Владимирович, тут в банк международных расчетов поступила просьба интересная… от Австрии. Они просят и их в систему расчетов наших принять…
— Система открытая, условия вхождения в нее всем известны…
— Они просят принять Австрию как бы частично. То есть они желают не свой шиллинг к золоту приравнять, и учредить у себя в Австрии как бы отдельную валюту, а именно «золотой шиллинг», и вот с этой валютой они вступить и желают. Запас золотой они предлагают в качестве депозита небольшой, на двадцать миллионов шиллингов…
— Я думаю, что их предложения стоит принять, — рассмеялась присутствующая при разговоре Юмсун. — При условии, что этот их «золотой шиллинг» и во внутренних расчетах в Австрии не будет запрещен.
— Ну да, они так и хотят сделать, уже через свои банки по курсу всем желающим обмен производить… всем желающим что-то закупать или продавать в страны-участники системы. Но какой смысл нам от этих примерно пяти тонн золота?
— Смысл… смысла много. Я не знаю, какие идиоты собрались у австрийцев в минфине, но предлагаемая система очень быстро, думаю, что за год, не больше, просто обрушит нынешний их шиллинг. А мы этим воспользуемся, просто скупив за гроши всю их промышленность.
— Откровенно говоря, я не думаю…
— Тут нужно просто посчитать, думать вообще не требуется. Господин Второв, вы не уделите мне полдня времени, чтобы мы в спокойной обстановке могли распланировать, куда мы все австрийские богатства девать будем и как из них извлекать пользу для России?
— Но вы же не считаете, что нам на самом деле нужно этим заниматься?
— Считаю. Австрийцы такое предложение сделали, искренне считая, что они своей торговлей за жалких пять тонн золота вытянут из России уже пятьсот, а то и тысячу тонн. То есть они заранее приготовились нас обманывать — а за это нужно наказывать. Сильно наказывать — и давайте обсудим, как мы это проделаем.
— Но зачем⁈
— Чтобы другим неповадно было. Чтобы все поняли, что на этом поле нужно или играть честно — и тогда все останутся довольными, или вообще не играть. А вот когда это поймут другие потенциальные игроки…
Глава 6
Эдуард Брониславович счел самым важным достижением двадцать третьего года пуск почти трех десятков небольших металлургических заводов. По нынешним временам так вообще крошечных (это если сравнивать с заводами американскими, германскими или даже британскими), но эти заводы теперь могли дать стране даже более миллиона тонн стали — и половину этой стали они выдавали в виде рельсов. Еще около семидесяти тысяч тонн железнодорожного крепежа с заводов выходило — это в дополнение к прежним производствам, так что теперь железные дороги можно было строить везде, где это считалось необходимым. И прежние дороги содержать в исправности и даже переводить их на новые, более прочные и надежные рельсы — а, следовательно, больше по ним грузов перевозить. А грузов этих с каждым днем становилось все больше, причем иные грузы он сам считал не особо важными (так как просто не понимал, зачем, скажем, из Владивостока аж в Экибастуз возят глину импортную), но дороги — справлялись. В том числе и потому, что и паровозов на дорогах стало заметно больше, причем паровозов современных, и вагонов товарных.
Особенно хорошо стало с вагонами, потому что в России заработали, причем сразу практически на полную мощность заработали, сразу три новых вагоностроительных завода. Впрочем, так быстро они заработали, поскольку рабочих туда перевели опытных с прежних заводов, теперь уже закрытых — однако новые заводы вагонов строили куда как больше прежних. Например, прекратили выпуск вагонов на Путиловсклм заводе, а в Твери, куда перевели с него рабочих, старый завод вообще полностью перестроили и теперь каждый божий день делалось по пять новых вагонов, причем больших, на три с половиной тысячи пудов каждый.
Вообще-то такие вагоны первыми начали строить на новом Воронежском заводе, куда вагонное производство перевели из Луганска, но в Воронеже вообще вагоны делались непростые, специально приспособленные для перевозки зерна, цемента и угольной пыли. И для перевозки соли — но последние были вообще такими, каких никто в мире не делал. Еще один завод был выстроен в Тюмени, и там производились цистерны железнодорожные — тоже на двухосных тележках, и в цистерне можно было перевезти до пятидесяти тонн нефти или готового нефтяного топлива. А третий новый (и тоже очень большой) завод запустили в Новочеркасске — и там делались полувагоны новой конструкции и товарные железнодорожные платформы. И Новочеркасский вагоностроительный стал на сегодняшний день самым большим и самым мощным заводом: на нем за день делалось по десять полувагонов и по три-четыре платформы. А еще завод успевал изготовить и по два десятка вагонных тележек для других заводов.
А таскали все эти вагоны по дорогам новенькие локомотивы: декаподы, выпускаемые в Харькове, обновленные паровозы серии «Э», производимые Луганским заводом, разные паровозы Брянского, Сормовского, Коломенского заводов — и паровозов было достаточно. И вагонов уже пассажирских достаточно делалось: завод в Мытищах после расширения выпускал по три вагона в день, а иногда и по четыре, новенький завод в Нижнем Тагиле по паре вагонов первого класса выдавал и по четыре-пять вагонов третьего класса, в Риге по пять вагонов второго класса строилось, а вагоны для пригородных поездов строились на новом заводе в Кременчуге, в Крюкове. И хотя этот завод вагонов делал пока мало (по три в неделю), Эдуард Брониславович не переживал: по плану завод вообще должны были достроить в двадцать пятом году — и у него не было ни малейших сомнений в том, что так оно и будет.
А Святозар считал самым важным достижением года то, что в прошедшем году его МТС вспахали почти десять процентов всех полей в стране, с которых крестьяне (и тоже с помощью МТС) собрали почти двадцать процентов урожая зерновых. А он, продав в Германию, Австрию и соседнюю Чехию полученное в качестве платы за работу зерно, даже при нынешних, довольно невысоких ценах, выручил чуть больше трех миллионов рублей в разной валюте. Это было все же немного меньше, чем стоили сами трактора, потраченное топливо и зарплата русским трактористам (поскольку словацких вообще пока не было), но главным стало то, что на следующий год он уже заключил договоров на обработку уже более чем семидесяти процентов словацких полей. Так как самые ленивые крестьяне, «отдавшие» ему свои поля для обработки, урожаи получили — даже после расчетов с ним — почти на четверть больше, чем «трудолюбивые и жадные» соседи.
А еще он получил от правительства заказ на подготовку отечественных трактористов — что тоже заметно пополнило содержимое его кошелька. Но самым важным он посчитал то, что ему предложили должность «советника по сельскому хозяйству» правительства. Не сказать, что должность была денежной или хотя бы достаточно важной — но вот авторитета она ему добавила. Особенно авторитета ему эта должность добавила среди кошицких врачей: ведь просто Святозар Фиала — это простой мужик и деревенщина, пусть даже как-то заработавших немало денег в России, а господин советник правительства — человек, очевидно, уважаемый, за такого и дочь отдать не стыдно. В общем, обзавелся Святозар женой по имени Ярослава…