– Мам, я… – пытаюсь что-то сказать в защиту.
– За мужика держаться надо! А то он быстро побежит к другой. Как твой отец, например! Кому ты будешь нужна с ребенком?
Ее слова словно пощечины, от них краснеет лицо. Слезы накатывают, пусть я и не ощущаю физической боли. Родной человек, от которого я ждала поддержки, словно перерезает мне трубку с воздухом. Я даже перестаю дышать на несколько мгновений.
– Мам, меня тошнит, я сейчас вернусь, – вру.
Удаляюсь от стола с осознанием, что единственный человек, который может меня поддержать, это я сама.
* * *
Клубника, сливки, шоколад. Выкладываю продукты из корзины на ленту.
Маленький букет из светло-розовых роз. Пока кассир пробивает товар, я с улыбкой рассматриваю нежнейшие лепестки. Оплачиваю.
До родов остался месяц. Я ощущаю острую потребность в приятных мелочах. После родов будет ждать неизвестность. Стараюсь насладиться каждым моментом, и не важно, что Паша безучастен и постоянно пропадает на работе. Мне от этого только лучше, меньше упреков.
Как только я выхожу из супермаркета, гром страшно грохочет, как будто небо решило столкнуться с землей. Это заставляет вздрогнуть. Кладу ладонь на живот, словно это защитит ребенка от резкого звука. Дождь льет водопадом, намеревается скрыть целый город под водой.
До остановки метров сто. Ручка пакета врезается в ладонь, спину сводит от тяжести, а ноги подворачиваются от усталости. Пробежать под раскатами грома в таком состоянии я не смогу. Страшно. Страшно за ребенка. Не за себя. Наверное, инстинкт матери останавливает и заставляет укрыться в супермаркете, выжидая, что гроза пройдет.
После часового ожидания все-таки набираю Пашу, хоть и не хотела его тревожить.
Один раз. Два. Не отвечает.
Ладно, решаюсь вызвать такси. Вскоре оно подплывает к нашему дому, заставляя смочить ноги по щиколотку в луже, ведущий к серому подъезду.
Пока достаю пакет, букет роз падает в грязную лужу. Я на мгновение останавливаюсь, чтобы посмотреть на шелковистые лепестки, которые ливень безжалостно утаптывает на дно. Цветы вряд ли останутся нежными как прежде.
Странная боль разрастается в груди. Словно меня тоже втаптывают в лужу, подобно этому букету.
Несколько секунд, и я промокла. Поднимаю цветы. Я хочу дать им шанс. Так же как и самой себе. Хочу дать себе шанс быть счастливой, пусть еще и не знаю как.
Когда подхожу к квартире и открываю дверь, романтичная музыка залетает в уши. Неужели Паша решил устроить сюрприз? Сомневаюсь.
Сердце останавливается, как только я слышу женский щебечущий голос и мужской смех, доносящиеся из нашей спальни.
Забывая о своих ногах, я перемещаюсь к дверному проему, чтобы застыть в шоке от того, что вижу.
На кровати лежит полуголая брюнетка с задранной кверху юбкой. Муж нависает над ней, словно коршун, целуя ее шею и спускаясь ниже.
Они не сразу замечают меня.
– Ты же должна быть на работе! – вскрикивает Паша от неожиданности, пока девчонка опускает юбку вниз. – Тебе не стоило возвращаться рано!
Мой голос пропал, словно горло сдавили тупыми клешнями.
Он шмыгает носом, застегивая брюки. Мое сердце сжимается, живот пронизывает боль. Его голос, словно наждачка, проходится по моим ушам.
Надо уходить. Отсюда. Сейчас же.
Я поворачиваюсь к двери. Мокрая, но не важно. Поддерживаю живот рукой, в надежде расслабить боль. Шагаю медленно к двери. В голове перебираю мысли, которые помогут отвлечься, убежать от увиденного, забыть о предательстве, успокоиться и тем самым уберечь толкающегося во мне ребенка. У меня будет время поплакать. Но не сейчас.
– Куда ты пошла?! Ты сама виновата! – орет вслед муж. – Только не надо делать вид, словно я монстр! Если бы ты следила за собой!
Я продолжаю двигаться вперед. Не оглядываюсь. Я обязана. Для ребенка.
– Ты бы знала, как противно на тебя смотреть!
Я закрываю за собой дверь. Вызываю лифт. Боль внизу живота разрастается. Слезы катятся по щекам, как бы я ни старалась себя успокоить. Мое сердце разбилось, словно хрустальная ваза, небрежно сброшенная на пол.
Я сделала все, что было в моих силах. Я была примерной женой. Выполняла его пожелания. Не красится – я не красилась. Не есть – не ела. Не мешать – не мешала. Быть приветливой – Господь знает, как сложно было натягивать на лицо улыбку, встречая мужа с работы и пытаясь всеми силами спасти свой брак.
Я могу простить упреки и издевки, надеясь, что все еще может измениться. Но предательство… Это последняя капля, разрушившая все хрупкие иллюзии. Назад дороги нет.
На улице все так же льет и громыхает. Только теперь уже не так страшно от этого звука. Я набираю вновь такси. Все будет хорошо, успокаиваю себя.
– Аня, давай возвращайся! Не будь глупой! – орет из окна муж.
Отмахиваюсь. Дышать становится сложнее. Тошнит.
– Мне в больницу, пожалуйста, – хриплым голосом прошу водителя.
Такси увозит меня, как только дверь подъезда распахивается и в проеме двери показывается красное запыхавшееся лицо мужа. Я отворачиваюсь в другую сторону. В глазах темнеет от боли, я скрючиваюсь пополам. Молюсь, чтобы добраться до больницы вовремя.
– Женщина, вы в порядке? – кидает мне водитель.
Не могу ответить. Вокруг все темнеет.
* * *
Я просыпаюсь от резкой боли внизу живота. Хочется кричать. Не понимаю, что произошло. В голове все смешалось. Паша, такси, малышка…
– Вам повезло. Вам очень повезло. – Передо мной стоит мужчина в белом халате. – Вас вовремя привезли. Еще бы несколько минут…
– Малышка? – перебиваю доктора, я держусь за живот и понимаю, что… внутри меня больше нет ребенка.
Сердце стучит как бешеное. Слезы застряли в горле.
– Я попрошу, чтобы ее привезли. – Врач выходит из палаты.
Меня начинает бить дрожь. Проступает холодный пот. Она правда жива?
В дверь проталкивают тележку.
– Поздравляю, вы родили здоровую девочку, три килограмма четыреста! – подошедшая медсестра поднимает с тележки кулечек и подносит его мне. – Как назовете? – спрашивает.
Как только между моих рук помещают малышку, я тут же забываю о боли, об упреках, о предательстве. Я забываю обо всем.
Она прекрасна. Серые глаза. Маленький носик. Тоненькие губы. Эти ручки…
Прижимаю ее к себе. Она нежно пахнет. Запах приятно щекочет грудь изнутри, а тело словно обволакивает невесомый пух. Замечаю свои капающие на ребенка слезы.
Я никогда не чувствовала такого. Неконтролируемое желание смотреть в это личико и прижимать теплое тельце к своей груди. Любовь. Наполняющая и безусловная.
Восемь физически и морально тяжелых месяцев прошли. Я никогда не буду прежней, но теперь, когда маленькие глазенки находят меня, понимаю, что больше не одна.
Будет больно. Будет сложно. Но у меня есть она.
– Любовь. Я назову ее Любовь, – отвечаю.
Ольга Жигалова.ОДНА ПУЛЯ – ОДНА ЦЕЛЬ
«Зачем я пишу этот дневник? Может быть потому, что жизнь ударила меня под дых? Безжалостно и внезапно. Были планы. Надежды. Мечты. Но случилось то, что случилось: заболела мать. Нужны были деньги. Где и как может заработать кмс по стрельбе? Естественно, на том, что умеет. Поэтому пришлось решиться на этот долбанный контракт и поехать в горячую точку. В сущности: чем спортсмен по стрельбе отличается от снайпера? И там, и здесь: одна пуля – одна цель. Просто нужно адаптироваться к другой мишени.
Итак, я снайпер. Для меня это не профессия. Это образ жизни и высокий заработок. На работе ты сгусток собранности. И права на сопливые эмоции у тебя нет.
Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Все оказалось зря. Слишком поздно. Полученные по контракту деньги не помогли матери выжить. Думаю, с ее потерей у меня атрофировались все положительные эмоции и способность к состраданию. Их заменили равнодушие и пофигизм ко всему, даже к смерти.
Ничего не радует. Ничего не огорчает. Но живу».
…Макс сидел на веранде любимого ресторана. Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, он поднял голову. На него смотрел ангел в образе хрупкого рыжеволосого создания. Распахнутые глаза, казалось, излучали теплоту и нежность. Такие глаза были у матери. Так она смотрела только на него. Невольно повиновавшись порыву, Макс подошел к незнакомке.
– Разрешите?
Легкая тень удивления промелькнула на ее лице.
– Вы похожи на ангела. Оказываются, они тоже пьют кофе по утрам. Захотелось присоединиться, – пояснил он.
– Присаживайтесь, – пригласила незнакомка. Видимо, сравнение пришлось ей по душе. – Я люблю посидеть здесь перед спектаклем. Прекрасный, умиротворяющий вид.
– Вы актриса?
– Да. Сегодня я Настасья Филипповна.
– И чем в нынешнее время актуален Достоевский? «Идиотов» во все времена хватает? Или «не убий»?
– Утрируете. Классика – на века.
– Надеюсь, мне удастся когда-нибудь посмотреть вашу Настасью Филипповну.
– Зачем же откладывать? У меня остался пригласительный на сегодняшний вечер, – она протянула конверт.
– Спасибо, с удовольствием. Простите, не представился: Макс.
– Гела.
– Очень приятно.
– Мне уже пора, Макс. До вечера. Надеюсь, вы не разочаруетесь.
– Вас довезти?
– Нет, спасибо. Меня ожидают.
Он задумчиво посмотрел ей вслед: надо же, после стольких лет со дня смерти матери он впервые испытывал покой и безмятежность.
«…10 лет прошло. Ни одной записи за это время. И зачем мне дневник? Случайно нашелся. Видимо, была необходимость блевануть накопившееся на страницы. Первый порыв – выбросить. Второй – пусть остается.
К слову, сегодняшняя встреча в кафе возможно изменит мою жизнь.
Гела. Какое необычное имя! Она так трогательна и чиста. Имею ли я право быть рядом?»
Кабинет директора охранного агентства «Бекас» был просторный и презентабельный. После подписания выгодного контракта Макс и Вадим перешли в комнату отдыха, решив символически отметить это событие. На столике около массивных кресел стоял коньяк.