воплотились ли эти его познания в поступки.
Между тем в тот страшный день наш маленький джентльмен превзошел в благородстве самого себя, когда после ленча спросил, не хочу ли я послушать полчаса, как он музицирует. Сам Давид, услаждавший слух царя Саула, не смог бы выбрать более удачный момент для столь великодушного предложения – ведь тем самым Майлс, по сути, сказал мне: «Настоящие рыцари, о деяниях которых мы так любим читать, никогда не кичились своим превосходством. Я знаю, что у вас на уме: чтобы вас оставили в покое и не ходили за вами по пятам, вы готовы даже не опекать меня и не шпионить за мной, не держать постоянно при себе, дать мне свободу уходить и возвращаться когда вздумается. Однако, как видите, я с вами и никуда не ухожу! Я могу это сделать в любой момент, но мне доставляет удовольствие побыть в вашем обществе, и я хочу, чтобы вы поняли, что для меня важен прежде всего принцип». Нужно ли говорить, что я с радостью согласилась послушать его, и, взявшись за руки, мы вместе направились в классную. Майлс сел за старое фортепьяно и заиграл – о, как же необыкновенно он играл, его игра поразила меня. Но если кто-то скажет, что лучше бы мальчику погонять футбольный мяч, я всей душой соглашусь с этим мнением. Увлеченная музыкой, я полностью утратила ощущение времени, а когда встрепенулась, то чувствовала себя так, будто пробудилась ото сна. Время было послеполуденное, я сидела в кресле у камина в классной. То, что случилось со мной, не было сном в полном смысле слова: произошло нечто гораздо худшее – я забыла обо всем на свете. А между тем куда подевалась Флора? Когда я спросила об этом Майлса, он продолжал играть, будто не слышал, но спустя минуту проговорил: «Откуда же мне знать, дорогая?» – и разразился громким веселым смехом, который тотчас же, словно это была вокальная партия исполняемого произведения, перешел в причудливый игривый мотив.
Я бросилась к себе в комнату, но там Флоры не оказалось. Прежде чем спуститься вниз, я обошла все соседние помещения, но безуспешно. Стало быть, Флора у миссис Гроуз, решила я и, дабы удостовериться в этом, направилась прямиком к экономке. Я обнаружила ее на том же самом месте у камина, что и накануне вечером, но мой взволнованный вопрос вызвал у нее лишь испуг и недоумение. Она полагала, что из столовой дети ушли со мной, и в этом миссис Гроуз была совершенно права – впервые я оставила девочку без присмотра, никого не предупредив об этом. Скорей всего, она заболталась где-нибудь с прислугой, и надо, не поднимая шума, поискать ее в доме. Ничего другого нам не оставалось. Но когда через десять минут мы вновь встретились в холле, то не смогли сообщить друг другу ничего утешительного, наши осторожные расспросы не увенчались успехом – Флоры нигде не было. Мы молча постояли, с тревогой глядя друг на друга, и по взволнованному виду миссис Гроуз я поняла, что мои усилия пробудить ее воображение не пропали даром.
– Верно, она в какой-нибудь комнате наверху, – проговорила миссис Гроуз. – Вы просто туда не заглянули!
– Девочки в доме нет. – Сомнений у меня не оставалось. – Она ушла.
Миссис Гроуз уставилась на меня.
– Как? Без шляпки?
Я бросила на нее красноречивый взгляд.
– Разве известная вам особа не ходит всегда без шляпки?
– Флора с ней?
– Разумеется, с ней! – заявила я. – И мы должны их найти.
Я взяла мою наперсницу за руку, но, ошеломленная услышанным, она не двинулась с места и, несмотря на мою настойчивость, мялась в нерешительности:
– А где Майлс?
– Он с Квинтом. В классной.
– Господи помилуй!
На меня вдруг снизошло небывалое спокойствие – я чувствовала, что вполне владею и голосом, и лицом.
– Итак, фокус удался, – проговорила я. – Они с блеском осуществили свой замысел. Чтобы усыпить мою бдительность и дать Флоре уйти, Майлс придумал поистине божественный способ.
– Божественный? – растерянно переспросила миссис Гроуз.
– Или, лучше сказать, дьявольский! – едва не рассмеялась я. – Он позаботился и о себе. Однако нельзя терять времени.
Миссис Гроуз в немом отчаянии возвела взор к небесам.
– И вы оставите его?..
– Наедине с Квинтом? Да, теперь мне все равно.
В такие минуты миссис Гроуз обычно хватала меня за руку, как бы ища поддержку, вот и теперь, сраженная моим ответом, она вцепилась в меня и не давала уйти. Потом, опомнившись, воскликнула:
– Потому что вы написали хозяину?
Вместо ответа я вынула из кармана письмо и, держа его в высоко поднятой руке, пошла и положила конверт на столик в вестибюле.
– Люк заберет письмо, – сказала я, вернувшись к миссис Гроуз. Потом направилась к выходу и, открыв дверь, задержалась на крыльце.
Моя наперсница все еще медлила. Хотя ночной ливень прекратился рано утром, день стоял хмурый и сырой. Я вышла на дорожку, миссис Гроуз в нерешительности топталась в дверях.
– Разве вы не оденетесь, мисс?
– Помилуйте, как можно! Ведь девочка ушла в одном платье. Мне некогда одеваться! – воскликнула я. – А если вы собираетесь терять на это время, то я не стану вас ждать. Можете пока взглянуть, что делается наверху.
– У них? – И бедная женщина в мгновение ока оказалась рядом со мной.
XIX
Мы сразу направились к озеру – так называли в усадьбе здешний пруд, и он вполне заслуживал это название, хотя, пожалуй, и не был так уж велик, как казалось в ту пору мне, не избалованной путешествиями. Естественно, в силу своей непросвещенности я не доверяла спокойствию его вод и лишь изредка в сопровождении своих воспитанников осмеливалась сесть в старую плоскодонку, на которой катались по озеру дети. Причал находился в полумиле от дома, однако я твердо знала, что Флора может быть где угодно, но только не поблизости – она убежала от меня не ради какой-нибудь пустяковой шалости. С той памятной зловещей встречи на берегу пруда я во время наших прогулок понемногу узнавала места, куда девочку особенно влекло, поэтому не раздумывая повела миссис Гроуз к озеру. Поняв, куда мы идем, она в недоумении остановилась:
– Вы идете к озеру, мисс? По-вашему, она?..
– Все возможно, хотя, кажется, здесь не очень глубоко. Но скорей всего, Флору надо искать там, где с нами случилось известное вам происшествие.
– Когда она притворилась, будто ничего не видит?
– Да, и притом с поразительным хладнокровием. Я давно чувствовала, что ей хочется прийти сюда одной. Теперь с помощью братца ей это удалось.
Миссис Гроуз топталась на месте.
– Неужели дети и вправду разговаривают про них?
Я ответила не задумываясь:
– Если бы мы услышали, о чем они говорят, у нас просто волосы встали бы дыбом.
– Но раз Флора там?..
– Да?
– То и мисс Джессел тоже?
– Вне всяких сомнений. Сейчас сами убедитесь.
– Избави боже! – воскликнула моя спутница. Она буквально вросла в землю, уговаривать ее было бесполезно, и мне оставалось только продолжить путь в одиночестве. Однако почти у самого пруда миссис Гроуз догнала меня. Видно, со мной – что бы мне ни угрожало – ей было все же не так страшно. Когда наконец мы вышли на берег, откуда хорошо просматривался почти весь пруд, и не обнаружили нигде Флоры, у миссис Гроуз вырвался стон облегчения. Девочки не было видно не только на ближнем берегу, где я, наблюдая за ней в тот памятный день, сделала ужаснувшие меня открытия, но и на противоположной стороне, которая вся поросла густым кустарником, за исключением узкой полоски ярдов в двадцать. Пруд, вытянутый в длину, был довольно узким, и если смотреть только прямо перед собой, то его можно было принять за речку. На ровной водной глади ничто не приковывало взгляда, но, прочитав в испуганных глазах моей спутницы немой вопрос, я поспешила успокоить ее, покачав головой:
– Нет-нет. Постойте! Она же взяла лодку.
Миссис Гроуз взглянула на опустевший причал, а затем обвела взглядом противоположный берег.
– В самом деле, куда же она подевалась?
– Раз лодки нигде не видно, значит, я права. Флора в лодке переправилась на другой берег, а там спрятала ее.
– Но как же ей это удалось одной – такой крохе?
– В том-то и дело, что не одной, и в такие моменты она не дитя, а старая-престарая женщина. – Я внимательным взглядом обшаривала берег, в то время как миссис Гроуз, озадаченная моими словами, понуро молчала. И тут мне пришло в голову, что лодку вполне можно было бы спрятать в небольшой заводи, закрытой с одной стороны береговым выступом, а с другой – зарослями деревьев, спускавшихся к самой воде.
– Но если лодка там, то, ради бога, скажите мне, где же малышка? – взволнованно спросила миссис Гроуз.
– Вот это мы и должны выяснить.
И я двинулась вперед.
– Но неужели же нам придется обойти кругом все озеро?
– Разумеется, хоть это и не ближний путь, но он займет не более десяти минут. Конечно, для ребенка это далековато, и, естественно, Флоре не захотелось идти пешком, потому она и отправилась напрямик.
– Силы небесные! – воскликнула миссис Гроуз. Прикованная ко мне железной цепью моей логики, изнемогая под ее тяжестью, она с трудом тащилась за мной. Пройдя полдороги – окольным, утомительным путем – по заросшей тропинке среди кустарников, я остановилась, чтобы дать миссис Гроуз перевести дух, и протянула ей руку, на которую она тяжело оперлась. Стараясь приободрить бедную женщину, я уверяла ее, что без ее помощи мне просто не обойтись. Отдохнув, мы двинулись дальше и через несколько минут дошли до заводи, где, как я и предполагала, обнаружили лодку, старательно упрятанную, чтобы с противоположного берега ее нельзя было заметить. Лодку привязали к столбику изгороди, которая как раз в этом месте спускалась к самой воде и за которую удобно было уцепиться, вылезая на берег. Взглянув на тяжелые короткие весла, аккуратно уложенные в лодку, я ахнула про себя, поняв, что малышка совершила почти чудо. Но за последнее время я уже привыкла к чудесам, и мне приходилось видеть гораздо более впечатляющие вещи. Пройдя через калитку в изгороди, мы вскоре оказались на поляне. И тут обе воскликнули в один голос: