— Неужели Майе так нравятся подстриженные кусты? — удивился Ламбиазе.
— Не то слово, — уверил его Эй Джей.
— Необычное увлечение для ребенка.
— Майя необычный ребенок.
— Зимой гулять по парку… Немного странно, нет?
— Уже почти весна. Пока будем ждать лета, Майя может потерять к зеленой скульптуре всякий интерес.
— Дети, они такие, это правда. Сегодня одно, завтра другое, — согласился Ламбиазе.
— Слушай, если ты не хочешь, я тебя не заставляю.
— Да нет, я готов съездить. Кто же откажется посмотреть на гигантского зеленого слона? Просто иногда бывает так, что тебя зовут в одно место, а потом оказывается, что едешь совсем в другое. Понимаешь, что я имею в виду? Мне хотелось бы знать, куда именно я еду, вот и все. Наша цель — кусты в форме животных или что-то еще? Например, твоя знакомая девушка?
Эй Джей набрал в легкие побольше воздуха:
— Да, у меня была мысль заодно проведать Амелию.
На следующий день Эй Джей отправил Амелии эсэмэску: «Забыл сказать, что на следующей неделе мы с Майей собираемся в Род-Айленд. Могу заехать за книгами».
Амелия ответила: «У меня их нет. Попросила отправить вам из Нью-Йорка».
Вот и все, подумал Эй Джей. Это был дурацкий план.
Через пару минут от Амелии пришло еще одно сообщение: «А зачем вы собрались в Род-Айленд?»
Эй Джей: «Хотим посмотреть портсмутский парк зеленой скульптуры. Майя от нее в восторге!» (Если восклицательный знак в конце предложения и смутил его, то совсем чуть-чуть.)
Амелия: «Надо же, а я про такой даже не слышала. Присоединилась бы к вам, но я пока с трудом передвигаюсь».
Выждав немного, Эй Джей написал: «А как вы относитесь к гостям? Мы бы заехали вас навестить».
На эту эсэмэску Амелия не ответила. Эй Джей сделал вывод, что от гостей у нее и так нет отбою.
Сообщение от нее пришло только на следующий день: «Конечно. Буду вам рада. Не ешьте. Я что-нибудь приготовлю».
— Если встать на цыпочки, то за забором кое-что видно, — сказал Эй Джей. — Вон там, подальше!
Они выехали из дома в семь утра, на пароме доплыли до Хайанниса, а потом еще два часа катили до Портсмута, чтобы в итоге обнаружить, что парк «Грин энималс» с ноября по май закрыт.
Эй Джей избегал смотреть в глаза дочери и Ламбиазе. На улице было минус два, но его бросало в жар. От стыда.
Майя встала на цыпочки. Это не помогло, и она попыталась подпрыгнуть.
— Ничего не вижу, — сказала она.
— Давай подсажу, — предложил Ламбиазе и усадил Майю себе на плечи.
— Кажется, что-то вижу, — неуверенно произнесла Майя. — Ой, нет, ничего. Они все накрыты.
У нее задрожала нижняя губа. Она жалобно посмотрела на Эй Джея, и тому захотелось провалиться сквозь землю.
Внезапно лицо девочки расплылось в улыбке.
— Папа, знаешь что? Я ведь могу представить себе, какой слон под покрывалом. И тигр! И единорог!
Она улыбнулась отцу, как бы говоря: «Наверное, ты привез меня сюда посреди зимы, чтобы проверить, как у меня работает воображение».
— Отлично, Майя.
Эй Джей чувствовал себя худшим на свете отцом, но доверие Майи к нему, похоже, вернулось.
— Смотри, Ламбиазе! Единорог дрожит. Он рад, что у него есть одеяло. Видишь, Ламбиазе?
Эй Джей подошел к будке охраны.
— У нас такое постоянно, — сочувственно сказала дежурная.
— Значит, вы не думаете, что я на всю жизнь травмировал дочери психику? — спросил Эй Джей.
— Конечно нет, — ответила дежурная. — Может, вы ее и травмировали, но вряд ли сегодня. Не знаю ни одного ребенка, которому сломали жизнь тем, что не показали зеленых зверей.
— Даже если отец привез ее не ради зверей, а в надежде на свидание с хорошенькой девушкой из Провиденса?
Дежурная не расслышала его бормотания.
— Мой вам совет, осмотрите лучше викторианский особняк. Дети такое любят.
— Правда?
— Не все, конечно. Но почему бы не попробовать? Может, вашей дочке как раз понравится.
В особняке Майя вспомнила роман «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире», который Ламбиазе не читал.
— Обязательно почитай, Ламбиазе, — сказала Майя. — Тебе понравится. Там одна девочка убегает из дома вместе с братом…
— Убегать из дома — это не шутки, — нахмурился Ламбиазе. — Как офицер полиции, должен заметить, что детей на улице не ждет ничего хорошего.
— Они забрались в большой музей в Нью-Йорке и спрятались там, — продолжила Майя. — Это…
— Это преступление, вот что это такое, — сказал Ламбиазе. — Если не взлом и проникновение, то уж точно незаконное вторжение.
— Ламбиазе, — сказала Майя, — ты упускаешь суть.
После дорогущего обеда в особняке они поехали в Провиденс, где заранее забронировали номера в отеле.
— Ты проведай Амелию, — сказал Эй Джею Ламбиазе, — а мы с Майей, пожалуй, сходим в Детский музей. Хочу наглядно показать ей, почему нельзя прятаться в музее. По крайней мере, после событий одиннадцатого сентября.
— Помни, ты не обязан это делать.
Эй Джей рассчитывал взять Майю с собой, чтобы его визит к Амелии выглядел более непринужденно. (Да, он не гнушался использовать любимую дочь в качестве щита.)
— Да не смотри ты так виновато, — сказал Ламбиазе. — Крестные на то и нужны. Я твоя страховка.
Эй Джей подошел к дому Амелии без чего-то пять. С собой он нес фирменный пакет магазина «Книжный остров», заполненный романами Шарлин Харрис, бутылку хорошего мальбека и букет подсолнухов. Уже нажав кнопку звонка, он испугался, что цветы это лишнее, и сунул букет под подушки стоявших на террасе качелей.
Ему открыла Амелия. Одна нога была у нее в гипсе розового цвета, сплошь исписанном какими-то каракулями. Короткое темно-синее платье и красный шарфик, с небрежным изяществом повязанный на шее, делали ее похожей на стюардессу.
— А где Майя? — спросила Амелия.
— Мой друг Ламбиазе повел ее в Детский музей Провиденса.
Амелия склонила голову набок:
— Но это не значит, что у нас с вами свидание?
Эй Джей пустился в путаные объяснения, сам понимая, что его история о парке зеленой скульптуры, в который они не попали, звучит малоубедительно — настолько, что он едва не бросил пакет с книгами и не удрал.
— Я шучу, — сказала Амелия. — Проходите.
В доме у Амелии было тесновато, зато чисто. В гостиной стоял пурпурный велюровый диван, небольшой рояль и обеденный стол на двенадцать персон; на стенах висело множество фотографий друзей и родственников в рамках; на подоконнике теснились горшки с растениями разной степени процветания; бродил полосатый одноглазый кот, отзывавшийся на кличку Хмурик, и конечно же повсюду виднелись книги. Пахло в доме едой, которую она как раз готовила: лазаньей и чесночным хлебом. Эй Джей разулся, чтобы не натащить в дом грязи.
— Ваш дом очень похож на вас.
— Такой же несуразный и захламленный, — сказала Амелия.
— Эклектичный и симпатичный.
Эй Джей откашлялся и постарался не чувствовать себя слоном в посудной лавке.
Только после ужина, за второй бутылкой вина, он отважился спросить, что произошло с Бреттом Брюэром.
Амелия чуть заметно улыбнулась.
— Я бы сказала вам правду, но боюсь, вы неправильно меня поймете.
— Не бойтесь.
Она допила вино.
— Прошлой осенью, когда мы с вами часто переписывались… Поймите, я не хочу, чтобы вы думали, будто я порвала с Бреттом из-за вас, потому что это не так. Я порвала с ним потому, что благодаря вам вспомнила, насколько важно, чтобы близкий человек разделял твои интересы и увлечения. Глупо звучит?
— Нет, — сказал Эй Джей.
Ее красивые тонкие брови сошлись у переносицы.
— В нашу первую встречу вы обошлись со мной ужасно. Я до сих пор вам этого не простила.
— А я надеялся, что вы забыли.
— Нет. У меня хорошая память, Эй Джей.
— Я вел себя отвратительно, — признал он. — Но проявите снисходительность. У меня был в жизни тяжелый период. — Он наклонился над столом и убрал с лица Амелии светлую прядь. — Когда я впервые увидел вас, вы показались мне похожей на одуванчик.
Она смущенно поправила прическу.
— С моими волосами столько мороки.
— Это мой любимый цветок.
— Насколько я знаю, это сорняк, — сказала Амелия.
— Вы восхитительны.
— В школе меня дразнили Большой Желтой Птицей.
— Сочувствую.
— Бывали клички и похуже. Я рассказала о вас маме. Она считает, что бойфренд из вас не выйдет.
— Она права. И это плохо, потому что вы мне очень нравитесь.
Амелия вздохнула и начала убирать со стола.
Эй Джей вскочил с места:
— Нет, пожалуйста, позвольте мне. А вы присядьте.
Он сунул тарелки в посудомоечную машину.
— Хотите посмотреть, что это за книга? — предложила Амелия.
— Какая книга? — спросил Эй Джей, ополаскивая блюдо из-под лазаньи.
— Про которую вы спрашивали по скайпу. Вы разве не ради нее приехали? — Она поднялась на ноги, опираясь на костыли. — Она в кабинете, а кабинет вон там, через спальню.
Эй Джей кивнул. Через спальню он шел быстрым шагом, чтобы не показаться бестактным. Он уже почти добрался до двери кабинета, когда его окликнула Амелия, успевшая сесть на кровать:
— Постойте. Книгу я вам завтра покажу. — Она похлопала по постели рядом с собой. — У меня болит лодыжка, поэтому я не в состоянии вас обольщать. Вы уж простите.
Возвращаясь назад, Эй Джей старался не перейти на бег, но у него ничего не вышло.
После того как Амелия заснула, Эй Джей на цыпочках вошел в кабинет.
Книга лежала возле лампы, на том же месте, где Эй Джей видел ее по скайпу. Даже сейчас, держа ее в руках, он не сумел расшифровать стертую надпись на обложке. Эй Джей открыл книгу на титульной странице. Фланнери О’Коннор. «Хорошего человека найти нелегко».
«Дорогая Эми! — прочитал он на форзаце. — Мама сказала, что это твоя любимая писательница. Надеюсь, ты не расстроишься, что я прочитал заглавный рассказ. Он мне понравился, хоть и показался мрачноватым. Бесконечно рад поздравить тебя с окончанием колледжа. Я так тобой горжусь. Твой любящий папа».