Отличием воинов Святослава от бойцов иных стран и времен было практически полное отсутствие кинжалов. Вообще больших ножей размером с хлебный в Древней Руси найдено крайне мало. Лезвие в 10–15 сантиметров считалось вполне достаточным. Упора на прямой деревянной или костяной рукоятке ножа не было. Конструктивно заточенный с одной стороны нож дружинника не отличался от ножа смерда. Нож не рассматривался как оружие, но в экстремальной ситуации мог использоваться. Победив в борьбе без оружия кавказского богатыря Редедю, внук Святослава, князь Мстислав Владимирович, «ударил его о землю и, вынув нож, ударил его в гортань ножом, и тут был зарезан Редедя», говорит Ипатьевская летопись. Кавказские воины сочли это честным поединком и покорились князю[180].
Саксы с запада и скандинавы с северо-запада заносили на Русь разной формы большие, до 40 сантиметров, воинские ножи-скрамасаксы, но те у нас не прижились. Зато распространено было своеобразное оружие, которым фольклор почему-то обычно вооружает разбойников. Это кистень — красивая, сложной формы, специально отлитая гирька со скобой, в которую вставлялась ременная петля. Кистенем можно было бить, как немецким боевым цепом-моргенштерном, его можно было даже бросать на расстояние ремешка, и он возвращался в руку опытного бойца. Также специально отливались навершия булав с узкой проушиной для древка. Дробящее оружие в X веке не было тяжелым, поскольку предназначалось для противников в легких доспехах.
Оружие соседей, которым Святослав рассылал грамоты о желании на них идти, не уступало вооружению его дружины. Скорее даже превосходило его. Главным признаком более высокой технологии служила длинная хазарская сабля, выкованная целиком из стали. В Великой Степи, простиравшейся от Венгрии до Тихого океана, культурное взаимодействие, торговля и разделение труда были в то время более развиты, чем у оседлых народов. Узкий, в среднем 3,5–3,8 миллиметра, и длинный клинок сабли (от острия до конца рукояти 110–117 сантиметров) был весьма твердым и одновременно крепким на излом. Даже его очень тонкое, сходящееся в иглу острие не ломалось при сильном ударе. Конечно, у хазар была не позднейшая легированная сталь персидских и турецких сабель XVII века. Обух клинка, в сечении сходившегося к режущей кромке на клин, был довольно толстым, до 0,7 сантиметра (я видел и более), и утоньшался к острию очень плавно. Рукоять с маленьким, только чтобы не соскользнула рука, перекрестьем не имела массивного навершия, которое могло бы хоть немного уравновесить саблю. Значит, степняков вполне устраивало, что их оружием нельзя фехтовать. Зато хазарской саблей можно было нанести на полном скаку очень тяжелый удар, прорубающий доспехи.
Более того, сабля служила колющим оружием. Об этом говорят форма острия и конструкция рукояти, плавно выгнутой в сторону режущей кромки. Такая «пистолетная» (в духе пистолей XVIII века) рукоять делала направленный на противника клинок прямым продолжением руки, позволяя поражать противника на максимальном расстоянии. Удобство, принципиально важное в конном бою. Хазарскую саблю в атаке можно было держать как палаш времен Наполеоновских войн, на вытянутой руке, направленной на противника, который с более коротким и не приспособленным для длинного выпада клинком не мог хазарина достать. Но это еще не всё. Очень тонкий и острый кончик клинка был предназначен для пробивания «брони», как тогда на Руси называли самый распространенный вид доспеха — кольчугу.
Кольчугу считают «русским» доспехом, хотя она была распространена по всей Евразии. Может быть, потому, что в Древней Руси действительно найдено много кольчуг, больше, чем где бы то ни было в X–XI веках. Только к временам Святослава из них относится более двух десятков. Кольчуга, укрывавшая тело воина от шеи до середины бедра и его руки до локтей, могла носиться в походе постоянно, как рубашка. Она не мешала движениям, не способствовала перегреву, спасала от тяжелых ран при прямом ударе меча и некаленой стрелы, сулицы, а при удаче и копья. Эксперименты показали, что кольчуга смягчала даже дробящие удары. Скользящие и не чрезмерно сильные удары она отражала совсем. Это было то, что нужно. Русские воины не искали абсолютной защиты — им нужна была достаточная постоянная защита.
Конструкция кольчуги дружинников Святослава была проста, но нашим современникам эта простота не общеизвестна. Выдающийся знаток древнерусского оружия А. Н. Кирпичников считает, что славяне заимствовали кольчугу в империи Карла Великого, который специально запрещал продавать им «оружие и броню» («аrmа et brunias»). С VIII–IX веков до времен Александра Невского включительно русские воины носили броню из рядов просечных колец, вырубленных из раскованного листа железа, и проволочных колец с концами, склепанными на крохотный гвоздик или шип. В сечении те и другие имели толщину 1,5–2 миллиметра и были чуть сплюснутыми в плоскости кольца. Диаметр колец колебался на разной броне от 7–9 до 13–14 миллиметров. Иногда знатные воины украшали свои железные кольчуги каймами из медных колец[181]. Кольчуги целиком из клепаных колец появились гораздо позже, когда изготовлять проволоку мастерам стало легче, чем расковывать пластины для вырубания просечных колец. Тогда же кольца стали в сечении круглыми, а не овальными.
Современные исторические реконструкторы, уберегая тело от ударов, а рубахи от повреждений, нередко носят кольчуги на стеганых или кожаных одеждах. Это не дает телу возможность дышать и выводит мужчин из строя уже после получаса боевых действий. Как носили кольчугу Святослав и его дружина, мы знаем по раскопкам Гнездовского кургана № 24: там к кольцам прикипели в пламени погребального костра золотые нити от роскошно украшенной рубахи знатного воина. Бой был для дружинника праздником, к нему он упорно готовился всю жизнь, поэтому надевал под броню свое лучшее платье. Через ткань и кольца тело его могло свободно дышать.
На это был ориентирован и главный степной доспех X века: ламелляр, собранный на кожаных шнурках, пропущенных в отверстия небольших кованых железных пластин. Несмотря на небольшую, около 0,7 миллиметра, толщину каждой пластинки, он давал прекрасную защиту от стрел и даже копий. Дело в том, что пластинки одного ряда накладывались краями, удваивая защиту, а последовательные, от горла до живота, ряды пластин сильно заходили друг за друга, снизу вверх (противоположно чешуе), учетверяя прочность. Ряды были соединены с большим запасом свободного хода, поэтому ламеллярная кираса, закрывающая грудь и спину, не мешала движениям. При перевозке она складывалась в брусок, по высоте равный размерам пластин одного ряда (например, 5–7 сантиметров).
Защитить тело без просветов, как кольчуга, ламелляр не мог. Византийцы, заимствовав его из Степи еще в VI веке, хорошо показали это на своих мозаиках, фресках и миниатюрах. Висящая на ремне под кирасой бронированная юбка (из множества или двух сегментов, чтобы садиться на коня) отвисала на животе. Просвет закрывался, только когда воин садился на коня. Плечи степного ламелляра шли от шеи и висели, как крылья. Византийцы сумели превратить их в короткий рукав, более длинный на внешней стороне плеча и короткий на внутренней. Они сделали кирасу достаточно гибкой, чтобы продолжить ее до самого плеча (при широкой вверху жесткой кирасе воин не может вытянуть руку вперед). И даже придумали для соединения кирасы и рукава полусферический наплечник — предок рыцарских доспехов. Но подмышки воина всё равно оставались открытыми (позже рыцари вставляли куски кольчуги в это место своих жестких доспехов).
Эти недостатки отчасти объясняют, почему простой и дешевый, легко чинившийся ламелляр не вытеснил кольчугу ни в дружине Святослава, ни в последующие века. Он использовался на Руси, но, по данным археологов, сильно уступал кольчуге в популярности. Воины Святослава не хотели менять свою броню на пластинчатый доспех. В том числе потому, что ламелляр всюду, и в Степи, и у ромеев, использовался как конный доспех. Он защищал от колющих ударов, снизу и прямых, но в меньшей мере — сверху: ведь ряды пластин накладывались, оставляя сверху небольшой зазор. Русская дружина X века сражалась пешей и предпочитала кольчугу. Когда в XII веке дружинники стали тяжеловооруженными конными воинами и оставили археологам больше характерных рыцарских шпор с острыми зубчатыми колесиками, чем все рыцари Запад ной Европы[182], они сохранили кольчугу как основной доспех. Во время господства таранного удара тяжелой кавалерии при Александре Невском ламелляр надевали поверх кольчуги.
Совсем не приняли на Руси X века тяжелую и длинную хазарскую саблю. Она была специализированным оружием конного боя. Дружинники же являлись универсальными воинами. Много позже, когда на Русь с подобными саблями покатились волны половцев, наши ратники уже имели более удобные и легкие мечи, сменившие былинные каролинги. Но это не значит, что Святославу не нравились сабли вообще. Более короткие, тонкие (0,5–0,6 миллиметра) и легкие сабли в то время использовались разными народами в степях Поволжья, на Дону и территории современной Венгрии. Всюду это было красиво украшенное статусное оружие. Австрийцы до сих пор считают один из таких богатых клинков «саблей Карла Великого» и благоговейно хранят вместе с императорскими реликвиями в государственном музее Хофбург.
Изогнутая рукоять этих сабель, так же как и у хазар, позволяла наносить прямые уколы на максимально длинном выпаде. Заточенный от острия с двух сторон на четверть длины клинок, сохраняя преимущества сабли, придавал ей полезные свойства меча (например, возможность рубить возвратным ударом). Такие сабли, возможно попавшие в район Киева с селившимися там салтовцами, производились на Руси и были найдены в самых богатых воинских курганах. Не исключаю, что Святослава, как одного из двух знатнейших воинов его времени (наряду со Свенельдом), следует изображать не с мечом, а с такой саблей на боку.