царский интерес, то есть главным образом в вопросах, касающихся налогов. Все больше и больше становилось подателей жалоб, обращавшихся напрямую в судебные инстанции, признавая их эффективность в управлении общественной жизнью. Так, нам известно о некоем Гермии, который, не найдя помощи у хрематистов, обратился со своим делом в суд эпистата нома окраины Фив.{133} Несмотря на свое греческое происхождение, он, тем не менее, не выиграл дела. Усиление влияния местных чиновников, сосредоточивших в своих руках всю административную, политическую и юридическую власть, привело к еще большим правонарушениям, с которыми Лагиды безуспешно пытались бороться. Законы по амнистии 118 года содержали огромное количество мер, направленных на ограничение власти стратегов и других ответственных общественных чиновников, работающих в судебных и карательных организациях. Однако подчас административные органы сами искали защиты, дать которую могли только местные представители царской власти взамен на покорность, верность и некоторую возможную выгоду. В египетских деревнях неизбежно возникали коррупция и клиентилизм, которые оказались сильнее всех различий в законодательстве и правах между греками и египтянами и сглаживали таким неожиданным образом все этнические антагонизмы.
Язва всего античного общества — рабство — существовало также и в Египте фараонов, но никогда не занимало важного общественного и экономического положения. Значительный наплыв рабов начался только во время периода Македонских завоеваний, так как греки не представляли себе существования общества без рабской силы. Организация сельскохозяйственного и ремесленного производства, которое стало бурно развиваться во время правления Лагидов, не подразумевала под собой использование рабского труда. Привлечение рабов на земельные работы было не выгодно с точки зрения владельцев земель — царя, храмов и клерухов. Экономически эффективнее было обращение к рабочей силе теоретически свободных крестьян. Поэтому в египетских деревнях и городах рабов держали только в домашнем хозяйстве. Существовало несколько источников поставки рабов. Успешные войны III века могли быть причиной тому, что в Египте появилось большое количество военнопленных, но этот источник рабочей силы быстро изжил себя в последующие века. Пиратство на Средиземном море также являлось классическим поставщиком рабов, но к 250 году пиратские корабли были практически уничтожены в многочисленных морских боях птолемеевским флотом, затем с ними также успешно боролись жители Родоса до середины II века. Однако между 150 и 67 годами (окончательной победой Помпея над пиратством) «флибустьеры» регулярно снабжали рабами рынок порта-франко Делоса. Но с 67 года они взяли направление на Италию, где были более богатые по сравнению с Египтом клиенты. Продажа детей их обедневшими родителями также позволяла обновлять рынок рабов. В некоторых случаях рабство налагалось на должников, хотя в конечном счете правители отказались от этого права частных кредиторов, оставив такую меру наказания только в случае неуплаты налогов. На рынке рабов дети пользовались наибольшей популярностью, так как их можно было обучить различного рода занятиям, полезным в хозяйстве и в торговых делах хозяина. Их можно было доверить специальным учителям, чтобы те выучили детей, например, выработке ткани, ведению записей или расчетов или даже некоторым медицинским навыкам.
Если рабство не составляло особой важной части населения в египетских провинциях, то в Александрии и в других греческих городах складывалась совсем иная ситуация. Помимо многочисленных домашних рабов при дворе и в домах высокопоставленных лиц, рабочая сила многих мастерских, скорее всего, также состояла из рабов, как и во всем греческом мире, несмотря на малое количество сведений на этот счет.
Но даже у высокопоставленных лиц рабы не всегда выдерживали условий существования, навязанных им греческими законами, как это видно из документа о побеге двух рабов, датируемого 13 августом 156 года:{135} один из них, сириец по происхождению, принадлежал послу карийского города Алабанда, другой — высокопоставленному чиновнику царского двора. Первый из них, помимо всего прочего, украл у своего хозяина три золотых монеты и украшения, второй смог унести только одежду. Хотя бегство было совершено в Александрии, этот документ проделал путь от розыскного участка до Мемфиса, где попал в руки Аполлония, брата Птолемайоса, отшельника, речь о котором еще впереди.{136} Без сомнения были опасения, что беглецы смешаются с толпой паломников из Серапеума, чтобы воспользоваться правом убежища в храмах. Указ о поимке беглецов, сопровождающийся денежным вознаграждением, был передан стратегу города Мемфиса, что достаточно странно для обыкновенного частного происшествия и объяснимо лишь высоким положением хозяев сбежавших рабов. Такое вовлечение властей еще не означало эффективности действий, потому что третейская сторона вынуждена была корректировать общую сумму вознаграждения в сторону ее повышения.
Центральная магистраль Александрии. Реконструкция.
Вид с острова Филы на храм Исиды, восстановленный в эпоху между правлениями Птолемея II и Птолемея VII. Фотография.
Александрийский маяк. Реконструкция.
Жительницы Александрии. Терракота. III в. до н. э. Александрия, Музей греко-римского искусства.
Актер. Терракота. Александрия, Музей греко-римского искусства.
Египет во время разлива Нила. Деталь мозаики Барберини в Преносте. Конец II в. до н. э.
Сельский дом. Реконструкция.
Сельский вид. Орошение полей. Реконструкция.
Клеопатра I. Монета. Лондон, Британский музей.
Клеопатра II. Мрамор. Нью-Йорк, Метрополитен.
Храм бога Гора в Эдфу, построенный и украшенный в эпоху между правлениями Птолемея III и Птолемея XII.
Птолемей IV. Монета. Лондон, Британский музей.
Голова Птолемея VIII в двойной тиаре египетских фараонов. Диокрит. 145–116 гг. до н. э. Брюссель, Королевские музеи искусства и истории.
Рельеф из храма в Ком-Омбо. В центре изображение Птолемея VIII.
Храмовый комплекс эпохи Птолемеев на острове Филе.
Изображение Клеопатры VII на бронзовой монете достоинством в 80 драхм.
Птолемей XII, отец царицы Клеопатры VII.
Клеопатра Хатхор. Фрагмент рельефа из храма Хатхор в Дендере.
Изображение царицы Клеопатры VII. выполненное при дворе ее дочери Клеопатры Селены, супруги мавританского царя Юбы II.
Стела из Фаюма, датированная 2 июля 51 г. до н. э., с первым упоминанием имени царицы Клеопатры VII. Париж. Лувр.
Письмо Аполлония брату Птолемайосу. Париж, Лувр.
Письмо Петехарсемфеуса на демотике.
Страница из книги «Искусство Евдокса». II в. до н. э.
Роспись в александрийской гробнице. II в. до н. э.
Известковая погребальная стела мемфисского жреца бога Птаха. 41 г. до н. э. Лондон, Британский музей.
Римский легионер.
Центурион.
План римского лагеря.
Марк Антоний. Шифер. I в. до н. э. — I в. н. э.
Марк Антоний, изображенный как египетский фараон. Базальт. Каир, Египетский музей.
Монета с изображением египетского корабля у Фаросского маяка.
Монета Октавиана в честь взятия Египта.
Клеопатра VII и ее сын Цезарион. Фрагмент рельефа из храма Хатхор в Дендере.
ЖРЕЦЫ И ХРАМЫ
Чувства, которые выражал Геродот{137} в V веке о религиозности египтян, мог бы разделить четыре века спустя любой из посетивших страну, будь то грек или римлянин. На самом деле, существует мало стран, где религия была бы настолько связана с культурой. По последним данным, религиозные традиционные концепции составляли основу культуры фараонов, что гарантировало ее жизнеспособность, несмотря на различные исторические катаклизмы. Даже политический режим, социально-экономические структуры могли испытывать на себе глубокие потрясения, но основы древних культов всегда оставались непоколебимы, и более того, они могли адаптироваться к новым условиям, тем самым продолжая укреплять древнюю цивилизацию фараонов. Так, ни персидские завоевания при Камбизе, ни завоевания Александра не затронули жизнеспособности религиозной культуры Египта, которая в дальнейшем перенесет и римское вторжение. Эта удивительная жизнеспособность восхищала всех иностранцев, вступавших в долину Нила. Чтобы осмыслить подобный феномен до конца, необходима будет культурная революция. Произойдет она в III–IV веках нашей эры, результатом ее станет вторжение и триумф христианства.
Как любая система верований, египетская традиционная религия базировалась на внутренних представлениях о мире и обществе. Следуя этим представлениям, отношения между определяющими элементами социального и природного миров постигались в образах борьбы между порядком и хаосом, где боги выступали одновременно создателями и защитниками первого от второго. Это культурное представление, естественно, было тесно связано с условиями жизни в долине Нила, с основными принципами политической, социальной и экономической организации общества. Эта религия, в начале носящая общинный характер, оставляла очень мало места отдельной личности, для которой допустимым способом самовыражения оставалось религиозное благочестие. От царя, единственного собеседника богов, до обыкновенного египтянина, завязывающего свои собственные отношения с сакральным, уступив всю религиозную сферу жизни жрецам, проходила долгая и сложная эволюция, однако не испытывавшая на себе больших перерывов. Характерной особенностью египетских верований являлось н