Во Франции не существует специального свода правил, которые бы регламентировали получение официальными лицами памятных подарков, в том числе от глав зарубежных государств и правительств. Судя по разъяснениям, полученным в протокольных службах Елисейского дворца, министерства иностранных дел и Национального собрания, высшие должностные лица страны не ограничены в получении подарков по официальным каналам. Чиновник, получивший подарок, вправе сам решить^ как им распорядиться.
Так, Франсуа Миттеран передал рысака, полученного от президента Туркменистана, на Государственный конный завод, а Жак Ширак вернул полученные во время встречи «восьмерки» в Денвере золотые часы.
Франсуа Миттеран передавал получаемые им подарки в специальный музей, который был создан по его инициативе в городе Шато-Шинон департамента Ньевр, от которого в свое время он был избран в Национальное собрание.
С другой стороны, можно говорить о сложившихся в стране обычаях и практике, относящихся к этике государственной службы. Не принято, например, чтобы госслужащие принимали подарки дороже 200–300 долларов (при минимальной заработной плате в стране около тысячи долларов), а также не относящиеся к категории сувениров или предметов текущего использования. Если от принятия ценного подарка уклониться невозможно, как это бывает в ходе официальных визитов, он передается в распоряжение вышестоящей государственной администрации, которая и решает вопрос о его целевом использовании.
В советской протокольной практике до 1985 года каких-либо стоимостных ограничений на получаемые гражданами сувениры не было. Советские руководители принимали в качестве подарков автомашины, картины, ковры, телевизоры, аудио-и видеосистемы. Так, JI. И. Брежнев в свое время получил в подарок скоростной американский автомобиль «корветт», и это была не единственная подаренная нашему генсеку машина.
На Западе о любви Брежнева к автомобилям, конечно, знали. К тому же мы никогда не были законодателями моды в автомобильной промышленности. В 1971 году во Франции, после публичного выступления Брежнева на площади, ему подарили прекрасный «рено». Я это видел собственными глазами, так как был тогда в составе туристической группы на этой площади, махал ему флажком.
Среди машин, подаренных Брежневу, были и «пежо», и «кадиллак». Он действительно очень любил автомобили, любил порулить. Сам садился за руль ЗИЛа в пути между Завидово и Москвой. Бывало, что и аварии небольшие случались, сосну как-то задел.
Все дареные машины стояли в кремлевском гараже. Кататься на них, когда хотел, Брежнев не мог: ни время, ни здоровье не позволяли. Родственникам он эти машины тоже не раздаривал.
У Брежнева, помимо этого, была довольно большая коллекция ружей. Наверное, особенно приглянувшееся пристрелянное ружье он брал с собой на охоту. Но, как правило, все подарки возвращались в ЦК и сдавались в Гохран. Хотя, не стану кривить душой, мне известно, что при Брежневе кое-какие вещи из Гохрана забирали, естественно, не самые худшие и по государственным ценам, то есть практически задаром.
Подарки положено было дарить на день рождения членам Политбюро. Доходило до смешного: во времена Брежнева было принято дарить всем одинаковые подарки, в том числе и генеральному секретарю. В начале года они сами принимали решение: в этом году будем дарить «комбайн»: телевизор, магнитофон и проигрыватель. Мы заказывали эти «комбайны» на Минском телевизионном заводе. Когда генеральным секретарем стал Горбачев, он от этой практики отказался.
Когда я начал работать в протокольной службе ЦК, я отвечал в том числе и за кладовую, где накапливались подарки. Первым делом я ее посмотрел. Там много чего было. Ведь спонтанно невозможно обеспечить подарками какое-то мероприятие. Их нужно собрать, нужно иметь заначку. Там, к примеру, должны быть ружья, изделия из Гжели, сувениры. На случай поездки в братскую страну должен быть портрет Ленина, бюст Тельмана, какое-нибудь батальное полотно, панно. Все подобные подарки заранее заказываются и ждут своего часа в кладовой.
Когда началась перестройка, мы заказали часы с надписью на циферблате: перестройка. Они ушли на ура. Это был самый дорогой подарок, сделанный на Московском часовом заводе. Чистополь поставлял нам женские сувенирные часы с финифтью.
Когда мы готовились к визитам, нам делали на заказ два-три подарка. Но одаривать полагалось не только главу делегации, а и всех остальных, это обычно человек 20–30. Еще мы брали с собой небольшие сувениры для переводчиков, охраны. Всегда отлично шли значки с нашей символикой, часы, маленькие безделушки, планкетки, ручки с автографом Горбачева, позднее — Ельцина.
Раз в неделю к нам приходили художники, приносили эскизы, мы обсуждали с ними цены. Всякий раз мы заказывали партию сувениров и подарков так, чтобы она не залеживалась в кладовой. Другое дело — могла устаревать альбомная продукция, так что, когда выпускали новый альбом, старый собирали в экспедиции и отправляли по библиотекам.
Необходимо было постоянно следить, чтобы кладовая не захламлялась.
Я в те годы регулярно посещал все художественные выставки, выставки прикладного искусства, картинные галереи, чтобы присмотреть новых авторов. Ведь, заказывая подарок, надо было учитывать и то, кто будет дарить, и то, кому его подарят.
Как правило, дорогие подарки принято делать при государственном визите, который, повторюсь, может быть организован в эту страну лишь однажды для данного главы государства. Получив такой подарок, нужно было думать, что дарить в ответ. Но тем не менее, как это ни покажется странным, отвечать адекватно вовсе не обязательно.
По рассказам людей, которые долгие годы работали в подарочной кладовой Центрального Комитета, я знаю, что аналогичные кладовые были и в Верховном Совете, и в Совмине. Они работали параллельно. Там хранились сувенирные и подарочные изделия из Златоуста, Дулёва, Мстёры, Палеха, Хохломы, Гусь-Хрустального, города Касли, Ленинградского фарфорового завода, тульские охотничье оружие и самовары. Были там вологодские кружева и оренбургские платки. Все произведения искусства были по тем временам вполне доступны. Самые хорошие палехские шкатулки стоили не дороже 200–250 рублей.
Готовясь к первому зарубежному визиту М. С. Горбачева еще в качестве генерального секретаря, я выставил все подарки и сувениры, которые мы собирались взять с собой, начиная от главного подарка и кончая тем, что мы приготовили для офицеров охраны. Особое внимание уделялось главному подарку. Все остальное были сувениры с нашей символикой. При выборе подарков мы исходили из того, чтобы не дарить представителям других государств изделия, какие, а может и лучше, делают и у них в стране. Мы не везли фарфор в Японию. Если уж мы везли в какую-то страну тончайшие изделия Ленинградского фарфорового завода, мы точно знали, что наши партнеры смогут по достоинству оценить нашу школу и наше мастерство. Когда в первый раз Михаил Сергеевич посещал английскую королеву, мы узнали, что королевская семья собирает фарфор. Мы заказали на ЛФЗ прекрасный тет-а-тет с нашей государственной символикой.
Мы были в постоянном поиске сувениров для главы государства. Естественно, мы наводили справки и о том, чем увлекается его супруга. Подарок — вещь очень тонкая, это целая наука. Тут и газетная информация в ход идет. Мы узнали, что Рональд Рейган очень любил лошадей. Бывая в Овальном кабинете Белого дома, я заметил, что он весь уставлен изображениями лошадей. И еще нам стало известно, что американский президент собирает седла. Мы выяснили, что лучшие седла в нашей стране изготавливают киргизские мастера, и заказали им седло. Оно было выполнено из разных кож, на подкладке, отделано инкрустацией. Подарок очень понравился, и Рейган, как это принято во всем мире, написал Горбачеву благодарственное письмо.
Некоторые главы государств собирали марки, шахматы. Тут уж следовало проявить изобретательность: обычными шахматами никого не удивишь. А вот советские марки были очень неплохие. Мы заказывали для них специальные кляссеры.
Для других членов иностранной делегации мы заказывали всевозможные сувенирные наборы. Например, бутылку водки и по баночке красной и черной икры; очень красивые шоколадные наборы «Кремлевские», которые было приятно дарить детишкам в детском доме, женщинам, что нас обслуживали. Были в особых бутылках сувенирные коньяки. Тогда у нас был большой выбор, это могли быть и молдавские, и армянские, и грузинские коньяки, с рюмочками или без рюмочек.
Духи «Красная Москва» мы в Париж не возили, а вот когда ехали на Кубу или в любую латиноамериканскую страну, это был один из лучших подарков для женщин.
Важно было учитывать даже, в какой стране какой цвет предпочитают. Например, в Германию с гжелью нечего было ехать, так как у них тоже существует традиционная бело-синяя посуда. Такие вопросы детально изучались, так как с подарками нельзя было попасть впросак. У нас было два-три сотрудника, которые долгие годы специализировались на такой тонкой работе. Одним из них, основным, был Александр Маршалов, человек прекрасно образованный, интеллектуал, неплохой рисовальщик. У него за плечами были художественная школа и Институт иностранных языков.
Кладовая постепенно пополнялась. Уже известные и начинающие художники работали над нашими заказами. Молодому Александру Шилову мы заказали пейзаж для Маргарет Тэтчер. Небольшие вещи делали для нас скульпторы, например, молодой Виктор Сонин, автор надгробного памятника Ю. В. Андропову на Красной площади. Круг привлекаемых нами художников был широк. Мы обязательно сообщали им, кому были подарены их работы.
Над сувенирами мы работали с конкретными предприятиями, у нас план был расписан на год вперед. Кроме того, существовал жесточайший контроль за исполнением, и я знал, что, коли я сделал такой заказ, больше нигде такая продукция не появится. Сейчас-то все стало возможным.
Сувенирная продукция постоянно обновлялась. Мы вели строгий учет, в специальной книге фиксировалось, кому когда что подарено, чтобы не повторяться. Теперь такой учет осуществляется с помощью компьютера.