Находясь в «комнате размышлений», кандидат должен был составить завещание (поскольку он «умирал» для мира непосвященных) и письменно ответить на три вопроса: «Каковы обязанности человека перед Богом? Перед себе подобными? Перед самим собой?» Впрочем, формулировка вопросов менялась на протяжении столетия; изначально именно ответы на эти вопросы считались «философическим завещанием»: «профанам», стремившимся вступить в братство по политическим причинам, предложение написать обычное завещание показалось бы весьма подозрительным.
Дальнейшее развитие событий очень скоро перестало быть тайной для непосвященных. 21 января 1738 года «Амстердамская газета», прозванная французским писателем Пьером Бейлем «переносчиком европейских сплетен», поместила на двух страницах статью, в которой, в частности, описывался ритуал посвящения в масоны:
«Сначала нужно, чтобы один из братьев представил кандидата ложе как благонамеренного; по просьбе кандидата поручившийся за него, который становится его наставником, проводит его в одну из комнат ложи, где царит кромешная тьма, и там его спрашивают, чувствует ли он в себе призвание. Он отвечает утвердительно; тогда у него спрашивают имя, фамилию и звание; отбирают все металлические предметы и украшения, которые у него есть при себе, — серьги, запонки, перстни, брелоки и т. д. Обнажают правое колено; велят надеть башмак на левую ногу, смяв задник, завязывают ему глаза и оставляют в таком виде примерно на час, чтобы он предавался размышлениям, после чего наставник трижды стучит в дверь приемной комнаты, где находится преподобный великий мастер ложи, отвечающий изнутри также тремя ударами, и дверь открывается. Наставник говорит, что явился дворянин такой-то, просящий его принять. (Заметьте, что вне и внутри этой комнаты находятся братья-привратники с обнаженной шпагой в руке, чтобы не пускать туда «профанов».) Великий мастер с голубой лентой на шее в форме треугольника говорит: “Спросите у него, чувствует ли он в себе призвание”. Наставник так и делает, и после утвердительного ответа кандидата великий мастер приказывает впустить его. Его вводят и заставляют трижды обойти вокруг рисунка, сделанного на полу, где мелом изображены две колонны и нечто, напоминающее развалины Храма Соломона. По обе стороны от них, также мелом, начертаны большие буквы J и. В (Иахин и Воаз. — Е. Г), объяснение которым дается только после посвящения. Посредине три зажженных факела образуют треугольник, при приближении новообращенного на них бросают порох или смолу, чтобы напугать его получившимся эффектом. Совершив три круга, посвящаемый выходит на середину надписи, в три шага, становится против великого мастера, который стоит на возвышении позади кресла, где лежит Евангелие от Иоанна, и вопрошает: “Чувствуете ли вы в себе призвание?” На утвердительный ответ великий мастер говорит: “Дайте ему узреть свет, уже давно он был лишен его”. В этот момент ему развязывают глаза. Все братья, встав в круг, обнажают шпаги; посвящаемого в три шага подводят к табурету, стоящему у подножия кресла. Брат проповедник говорит ему: “Вы вступаете в досточтимый орден, который значительнее, нежели вы думаете. В нем нет ничего против закона, против религии, против государства, против короля или против нравов. Преподобный великий мастер сообщит вам остальное”. В то же время его заставляют встать правым коленом на табурет, а левую ногу держать на весу. Великий мастер говорит ему: “Обещаете ли вы никогда не открывать, письменно или устно, тайну франкмасонов и масонства никому, кроме как брату в ложе, и в присутствии великого мастера?” Затем ему обнажают грудь, чтобы убедиться, что он не принадлежит к противоположному полу, приставляют к левому соску циркуль, который он держит своей рукой. Правую руку он кладет на Евангелие и произносит клятву: “Пусть вырвут мой язык, сожгут мое тело, а пепел развеют по ветру, дабы изгладить самую память о нем среди людей, и т. д.”. После этого ему дают приложиться к Евангелию, великий мастер ставит его рядом с собой; ему дают фартук франкмасона из белой кожи, пару мужских перчаток для него самого и пару женских перчаток для той, кого он ценит превыше прочих».
Новопосвященного поздравляли все его новые «братья», по очереди трижды обнимая его. Тройное объятие было одним из знаков братства, которым масоны обменивались при встрече или в ходе собраний.
Добропорядочный скептицизм, насмешки над духовностью, набирающий силу материализм, бывшие в ходу в парижских салонах, плохо стыковались с изначальной простотой масонских ритуалов. В результате церемонии усложнили и удлинили, ввели «испытания», длинные и торжественные клятвы. Людей неподготовленных это могло отвратить от масонства.
Впоследствии во многих ложах испытания, входящие в обряд посвящения, даже приняли характер издевательств, своего рода «дедовщины». Например, «профану» ставили «масонскую печать» только что погашенной свечой или нагретым донышком стакана.
Вот как описывал обряд Олсуфьев: «Гран-метр (великий мастер. — Е. Г.) велит предать приведенного для посвящения трем мытарствам, по повелению которого с обнаженными шпагами приняв под руки, трое круг всех предстоящих масонов и обведя два раза с возжен-ными свечами, с употреблением при том сильном ветре и воздухе огня, и потом, взведя на особливую к тому приготовленную гору, имея повеление от гран-метра, дабы оного скинуть с горы; по исполнении сему оный представляется пред гран-метра и присягает оному не инако, как Создателю нашему Христу с приложением к тому печати Соломоновой, которая кладется на левом плече и потом циркулем проколов грудь, стирает сам текущую кровь платком и, развязав глаза, повелевают у гран-метра целовать левую ногу три раза. По окончании же сего, доказывая, уверяют, что Храм Соломонов не инако есть, как святое таинство, и защитник оного силою своею есть гран-метр».
Французы давали полную волю своему воображению. «Иногда я изображал хирурга, — рассказывал в своих воспоминаниях принц Шарль Жозеф де Линь (1735–1814). — Колол посвящаемого своей зубочисткой и заставлял его пить горячую воду, как будто это его кровь. Однажды в одной из наших лож нечаянно убили одного несчастного, которого брат, оказавшись недостаточно силен, уронил, желая перевернуть через голову, но тот так потом и не оправился. Я же доводил до смерти только от страха пред всеми теми муками, которыми грозил. Я устраивал всеобщие исповеди и уверял в том, что у нас действительно творятся все те ужасы, в которых нас подозревают».
Разного рода обманщики надували простаков, устраивая им лжепосвящения. В 1737 году в Филадельфии аптекарь Эван Джонс вздумал в компании со своими приятелями разыграть своего ученика Дэниела Риза — поклонника оккультизма, мечтавшего узнать тайну масонского ордена. Шутники представились Ризу масонами и предложили пройти посвящение. Тот сразу же согласился. Его привели с завязанными глазами в погреб, заставили пройти через разные циничные и фантастические обряды и объявили «посвященным в ученики». Через несколько дней настал черед «посвящения в мастера». Один из состоявших в сговоре нарядился «дьяволом» с рогами и хвостом. В руках он держал блюдо с зажженным спиртом («адским огнем»), но нечаянно опрокинул его на Риза. Юноша скончался от ожогов, Джонса и его соучастников судили за убийство. Великая ложа Пенсильвании в самом начале процесса заявила через местные газеты о непричастности к этому делу, однако в обществе быстро распространились противоположные слухи. Родители Франклина, жившие в это время в Массачусетсе, пришли в ужас оттого, что их сын попал в сети столь страшных людей. Бенджамин попытался их успокоить, написав в письме, что «масоны — самые безобидные люди, ни в принципах, ни в поступках которых нет ничего противного религии и добрым нравам».
Между тем ученик, «увидевший свет» в регулярной масонской ложе, через определенное время мог подняться на следующую ступень, пройдя посвящение в подмастерья (товарищи). Он тоже должен был провести некоторое время в «кабинете размышлений», после чего один из братьев являлся за ним, расстегивал ему ворот сорочки, велел надеть левый башмак, смяв его задник[46], подводил к дверям ложи и обменивался стуком с привратником. Венерабль справлялся о согласии братьев на прием ученика в подмастерья; те поднимали руки и пять раз хлопали в ладоши. Венерабль через посредство привратника просил ученика назвать свое масонское имя, возраст и ответить, довольны ли им мастера. На это кандидат должен был ответить: «Как каменщику, мне три года, меня зовут Габаон, мастера мною довольны». Его подводили к алтарю и ставили между двух стражей. Отвечая на ритуальные вопросы, он должен был сообщить первому стражу пароль, условные знаки и прикосновения ученика, подтвердив тем самым, что прошел посвящение, а затем пройти испытание. Первый надзиратель пять раз обходил с ним Храм по кругу и после каждого «путешествия» один раз ударял молотком по ступеням Храма. Затем посвящаемый должен был пройтись «походкой подмастерья»: правой ногой на юг, приставляя к ней левую под прямым углом, левой на север, приставляя правую, потом правую на восток, приставляя левую сзади (ученик передвигался таким же образом, но строго по прямой). После этого он поднимался по семи ступеням Храма, наступая на третью, пятую и седьмую. Наконец он совершал один большой шаг «по пути Добродетели» к самому трону, где повторно давал обязательство хранить тайны ордена. Ему сообщали тайные знаки, слово и прикосновения.
Тайным знаком был жест правой руки, которую подносили к сердцу, а потом резко отстраняли, опуская вдоль тела, образовав угольник.
Тайным словом было «Боаз», паролем — Schibboletb, что значило «сила в единстве». На иврите это слово означает «колос» и переводится также как «изобилие», «мир» или «брод». В «Книге Судей» оно использовалось как пароль в войне между гилеадитами (галаадитянами) и эфраимитами (ефремлянами): последние выговаривали «сибболет» вместо «шибболет» и тем самым выдавали себя. В ложах континентальной Европы пароли не имели большого значения, зато в английских ложах без зна