Побывала группа и в доме Джона Леннона, где Соличу удалось на его белом рояле нажать пару клавиш, пока Йоко Оно на минуту отвлеклась.
Везде это шоу принимали хорошо, а потом в журнале «Rolling Stone» про Стаса Намина написали разгромную статью: что, мол, он — внук коммуниста и сам коммунистический прихвостень. Стас страшно напрягся, подошел к менеджеру, схватил его за грудки и стал трясти. Тот говорит: «Стас, подожди! Ты видишь журнал? Как он называется? «Rolling Stone»? Статья большая? Да, на три листа! Твоя фамилия тут правильно написана?» Стас: «Ну, правильно». — «А что тебе еще надо? Завтра в зале будет «биток», вот увидишь. Главное, чтобы твоя фамилия была правильно написана!» И на следующий день в зале действительно был переаншлаг.
Но больше всего удивительных встреч у наших музыкантов случилось в Токио, где «Группа Стаса Намина» приняла участие в фестивале, который организовал Питер Гэбриэл. Это было зимой того же 1986 года. Гэбриэл услышал наших музыкантов на концерте в Нью-Йорке и после этого пригласил в Токио. Там, на огромном стадионе, выступили многие известные люди: Джексон Браун, Литтл Стивен, Ховард Джонс, Лу Рид — среди них не затерялись и наши ребята.
А затем «Группа Стаса Намина» первой из советских рок-коллективов совершила кругосветное турне, дав престижные концерты на всех материках планеты. В Австралии наши музыканты выступали совместно с группой Мика Джаггера. «Там был смешной случай, — вспоминает Солич. — Человек, который нас вызвал, до того не занимался шоу-бизнесом, поэтому все сделал на свой страх и риск: расклеил афиши, снял зал, выпустил билеты. А его конкуренты, чтобы тот не занимался больше шоу-бизнесом, решили его кинуть: они скупили все билеты (он был такой довольный: у нас будет полный зал!), а за десять минут до начала все билеты были сданы обратно в кассы. И получилось, что ни одного человека в зале не было. Тогда этот парень сел в центре: все равно играйте! Для меня! Потом он и сам вышел и сыграл на губной гармошке — вот такой был сейшн».
Далее кругосветка «Группы Стаса Намина» прошла через всю Европу, Южную Америку и Африку. В том туре участвовали — Стас Намин (художественный руководитель), Александр Лосев (вокал), Юрий Горькое (бас), Владислав Петровский (клавиши), Александр Крюков (барабаны), Ян Яненков (гитара), Александр Малинин (вокал), Сергей Воронов (гитара), Александр Солич (бас, клавиши) и Александр «Фагот» Александров (фагот). Тур продолжался почти четыре года.
Глава 23Школа наслаждений. Книги
Принято считать, что главное в русском роке — слово. Одни, правда, полагают, что это — отрицательное качество нашего рока, другие, наоборот, положительно оценивают приоритет слова. Но и те и другие признают, что за рубежом к слову относятся с меньшим почтением, нежели у нас. Поэтому можно смело сказать, что работа со словом — отличительная черта именно нашего рока. Вот почему интересно узнать, какое слово было вначале, еще до того, как тот или иной рокер начал писать свои песни. Короче говоря, мы решили поспрашивать наших музыкантов о том, какая книга повлияла на их мировоззрение.
Борис Гребенщиков: «То, что я читаю давно, долго и не вижу никаких причин к тому, чтобы это ослабевало, — это «Фэнтези» Дж. Р. Р. Толкиена, то есть саму трилогию и все, что с ней связано и до, и после, и вокруг. Если музыка «The Beatles» меня сфокусировала в одном плане, то Толкиен сцементировал все в многоплановости. До этого был Булгаков, был Аксенов, были братья Стругацкие, но именно реальность Толкиена оказалась мне близка, нужна и необходима для повседневной жизни, причем не как бегство, а как дополнение и необходимое расширение понятия, что такое жизнь вообще! Ценность «Фэнтези» в том, что эта книга дает намеки на то, что возможно иное описание мира, которое мы можем продолжить и довести до реальной консистенции. И рок-н-ролл тоже учит другим закономерностям, но «квадратные» люди с трудом их замечают».
Василий Шумов впервые обратил внимание нашего рок-сообщества на Серебряный век русской поэзии и повернул наш рокерский народ лицом к Гумилеву. Путешествия в дальние страны, поиск опасностей и приключений, тяга к неизведанному, наслаждение красотами первозданной природы — это теперь декларировалось как истинные ценности, к которым должен стремиться современный человек. Шумов предложил и новый образ рок-человека: вместо мрачного, волосатого, заджинсованного музыканта-психоделика образцом для подражания становится подтянутый, опрятно и стильно одетый молодой человек. Может быть, даже летчик или моряк, потому что «девочки игнорируют маменькиных сынков». На новый образ работала и музыкальная концепция группы: ритмы «новой волны», оттененные холодным вокалом Шумова и виртуозными клавишами Локтева.
Шумову вторит Сергей Калугин: «Наверное, я — последняя отрыжка Серебряного века. (Ха-ха-ха!) Эти 70 лет революции — огромная рваная рана. На том краешке раны сидит Серебряный век, а мы — на этом краю закипаем. Поэтому естественно, что когда мы пытаемся эту рану затянуть, то перебрасываем нити, цепляясь за время Серебряного века».
Владимир Холстинин («Ария»): «Сначала меня интересовал философско-психологический роман, начиная с Достоевского, а также — английская и французская литература: Соммерсет Моэм, Уильям Голдинг, Жан Поль Сартр, Альбер Камю. А потом, через призму всего прочитанного, пришло увлечение немецкой философией, и прежде всего — Ницше, которого я воспринял как сильную личность. Мне понравилось, что его взгляды идут вразрез с гуманистическими установками общества. Я вдруг почувствовал, что быть слабым духом — это вовсе даже не почетно…»
Сергей Высокосов (Боров): «Я разочаровался в философии. Я сейчас читаю Наталье (Наталья Медведева — жена Сергея Высокосова. — Прим. авт.) вслух «Сказки дервишей». Энциклопедические книги интересны: там конкретная информация».
Наталья Медведева: «Ближе всего мне Юкио Мисима — приверженностью имперской идее».
Маргарита Пушкина: «О! Это целая библиотека! Это и «Кондуит и Швамбрания», и «Таинственный остров», и «20 000 лье под водой», и «Капитан Сорви-голова», и «Твердая рука», и «Черная стрела», и «Три мушкетера», и «Записки Шерлока Холмса», и «И один в поле воин» из «Библиотечки военных приключений», и, конечно, отдельно стоят приключения майора Пронина. А уж потом мне попался Винни Пух! (В результате чего Сова лейтмотивом пронеслась по Маргаритиным стихам. — Прим. авт.) Потом были Булгаков, Ивлин Во, «Сто лет одиночества» и другие латиноамериканцы, «Колыбельная для кошки» Воннегута. А еще — «21 урок Мерлина» — «возьмите отрубленные головы ваших врагов и выложите из них круг!» — и «Практическая магия» Папюса…»
Валерий Кипелов («Ария»): «Каждый год, во время майского полнолуния я перечитываю «Мастера и Маргариту»».
Настя Полева: «Я очень люблю читать, но читаю медленно, подолгу сижу на одной странице. Читаю все: «Иностранку», «Новый мир». Меня совершенно потрясло «Имя Розы» Умберто Эко. А потом я прочитала интересную публикацию Шафаревича «Две дороги — к одному обрыву». Там была ссылка на рок-музыку: «Эстрадные звезды, например, меняют свою наружность: цвет кожи (инъекциями гормонов), лицо (пластической операцией), им придумывают хобби и политические взгляды. Их выступления требуют сотен тонн аппаратуры. Сама звезда исчезает как человек, остается лишь точка приложения анонимных сил». Смутило меня это. Если подумать, то действительно что-то потерялось. И есть в этом зерно трагическое…»
Сергей Галанин: Собрание сочинений Николая Носова.
Александр Лаэртский: «Вино из одуванчиков» Брэдбери.
Алик Грановский: «Альтист Данилов».
Григорий Безуглый («Круиз»): «Три мушкетера» Дюма.
Толик Погодаев («Бунт Зерен»): ««Электрокислотный прохладительный тест» Тома Вулфа. Это — очень точная, практически документальная, без ложного придумывания книжка».
Юрий Наумов: «Я не очень люблю читать книги, потому что не очень люблю получать информацию с помощью черных значков на белой странице. Мне нравится, когда она приходит каким-то иным путем: через треп и тому подобное. Я не люблю литературу, хотя я — профессорский сын, и у нас дома всего навалом. Тем не менее я как-то на автопилоте выскочил на Булгакова и Александра Зиновьева… Булгаков — милосердный человек, он выстраивает ступеньки к тому, чтобы когда-нибудь ты поднялся до Иешуа. В этом смысле жесток Тарковский: не можешь сразу прыгнуть на четыре метра, ну и не рыпайся. Зиновьева же я считаю гениальным, одним из лучших и одним из самых страшных для этой системы писателей…» (Из интервью самиздатовскому журналу «Ура-Бум-бум!».)
Сергей Жариков («ДК»): «Я художественную литературу давно уже не читаю. А из последних появившихся у нас книг меня больше всего заинтересовала работа пламенного антисоветчика Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска». Классная книга!»
На таком фоне особняком стоит уникальный опыт общения с литературой группы «Ва-банкъ», которая написала целый альбом песен, являющихся как бы саундтреком к рассказу «Нижняя тундра» писателя-постмодерниста Виктора Пелевина. Александр Ф. Скляр не раз говорил, что его «Ва-банку» Пелевин ближе всех, особенно его роман «Чапаев и Пустота», после прочтения которого Саша познакомился с писателем и предложил ему написать нечто типа либретто к новому альбому группы. «Конечно, можно было бы взять уже существующий рассказ или повесть, — говорил как-то Скляр, — но нам показалось, что для чистоты эксперимента следует работать с чем-то совсем свежим». Это предложение Пелевина сначала насторожило, но потом в нем проснулся интерес и он написал текст. В итоге совместной работы рок-ансамбля и писателя появился альбом «Ва-банка» «Нижняя тундра», созданный по мотивам рассказа с тем же названием Пелевина. Видимо, под воздействием пелевинской прозы музыка на этом диске существенно отличалась от традиционного «ва-банковского» жесткого ритм-энд-блюза. Саундтрек был выполнен с сильным электронно-компьютерным уклоном, а к живым концертам группа привлекла популярного диджея Дельфина. Несмотря на успех проекта, повторить данный эксперимент пока ни сам «Ва-банкъ», ни кто бы то ни было еще не решился.