Читаем в книге «Погружение во тьму»:
«...Вспоминались тайные службы, совершавшиеся в Соловецком лагере погибшим позже священником...
То был период, когда духовных лиц обряжали в лагерные бушлаты, насильно стригли и брили. За отправление любых треб их расстреливали. Для мирян, прибегнувших к помощи религии, введено было удлинение срока — пятилетний “довесок”. И все же отец Иоанн, уже не прежний благообразный священник в рясе и с бородкой, а сутулый, немощный и униженный арестант в грязном, залатанном обмундировании, с безобразно укороченными волосами — его стригли и брили связанным, — изредка ухитрялся выбраться за зону: кто-то добывал ему пропуск через ворота монастырской ограды. И уходил в лес.
Там, на небольшой полянке, укрытой молодыми соснами, собиралась кучка верующих. Приносились хранившиеся с великой опаской у надежных и бесстрашных людей антиминс и потребная для службы утварь. Отец Иоанн надевал епитрахиль и фелонь, мятую и вытертую, и начинал вполголоса. Возгласил и тихое пение нашего робкого хора уносились к пустому северному небу; их поглощала обступившая мшарину чаща...
Страшно было попасть в засаду, мерещились выскакивающие из-за деревьев вохровцы, — и мы стремились уйти всеми помыслами к горним заступникам. И, бывало, удавалось отрешиться от гнетущих забот. Тогда сердце полнилось благостным миром, и в каждом человеке прозревался брат во Христе. Отрадные, просветленные минуты! В любви и вере виделось оружие против раздирающей людей ненависти. И воскресали знакомые с детства рассказы о первых веках христианства.
Чудилась некая связь между этой вот горсткой затравленных, с верой и надеждой внимающих каждому слову отца Иоанна зэков — и святыми и мучениками, порожденными гонениями. Может, и две тысячи лет назад апостолы таким же слабым и простуженным голосом вселяли мужество и надежду в обреченных, напуганных ропотом толпы на скамьях цирка и ревом хищников в вивариях, каким сейчас так просто и душевно напутствует нас, подходящих к кресту, этот гонимый русский священник Скромный, безвестный и великий...
Мы расходились по одному, чтобы не привлечь внимания...»
Как известно, в 1931 году с Соловков на материк были вывезены последние монахи, а Онуфриевская церковь закрыта для богослужений и впоследствии разрушена.
Последние хиротонии (рукоположения) в Соловецком монастыре произошли в 1929 году, в год пятисотлетия с начала совершения монашеского подвига на острове. Иеромонахи Агапит, Алексий и Наум были посвящены в игумены, иеродиаконы Сосфен, Вонифатий и Феодорит рукоположены в иеромонахи, иеродиакон Филипп рукоположен в архидиакона. На тот момент в бывшем Спасо-Преображенском монастыре насчитывалось 58 насельников: 1 архимандрит, 3 игумена, 13 иеромонахов, 1 архидиакон, 7 иеродиаконов, 32 монаха и послушник
Это были последние иноки Соловков, на них монашеская традиция преподобного Савватия и литургическая традиция святого Зосимы прервались.
Все они были этапированы с острова, и дальнейшая их судьба неизвестна.
Так, по словам Евангелиста Матфея, произошло окончательное извержение архипелага во «тьму внешнюю», и были там «плач и скрежет зубовный».
Однако «из всего, что с нами произошло, мы извлекли только знание гибельных путей», — сокрушенно писал Олег Васильевич Волков. В данном случае важно понимать, что люди, оказавшиеся на острове (по большей части не по своей воле), были насильно ввержены в сумеречное состояние теми, кто уже был «не в живых», а потому пролагал пути в потусторонний мир, заражая своим беснованием десятки, сотни и тысячи. Безусловно, источником внушения и разуверения была иллюзия, некие смутные воспоминания о справедливости, о законе, некие отрывочные знания, полученные хаотически, насажденные не с любовью, а с надменностью и тщеславием.
Но сказано у святого Евангелиста Матфея: «...всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».
Видимо, в этом и есть глубинный смысл того самого «знания гибельных путей», которые являются пространными, ибо прообразуют стихии греховного мира. В данном случае мы говорим о стихии как о чем-то не подверженном ни дисциплине, ни нравственному закону, это своего рода бушующее, кипящее море, где погибель неизбежна, а спасение является чудом.
Очевидно, что на Соловецком острове новое советское «религиозное сознание», явленное в быту и работе, на митингах и демонстрациях, противостоит 500-летнему монашескому служению, изуверски переиначивая евангельские истины о праведности, честном труде, равенстве, самопожертвовании, дружбе и любви. Загоняя «железной рукой человечество к счастью» (один из лозунгов СЛОНа), безбожная власть узурпирует Божественное произволение, вступая на гибельный пространный путь (увлекая за собой «железной рукой» сотни и тысячи людей), сама не осознавая этого.
Нахождение на границе, на которой в полной мере проявляется Богоданная свобода выбора — стяжать венец славы, следуя за Христом, или, насытившись сиюминутными страстями, низвергнуться в зло, — и есть основной нерв островной жизни. Это духовно-нравственное переживание в своих воспоминаниях отразила бывшая соловецкая заключенная Ольга Викторовна Яфа:
«Контраст между тем, чем было в течение веков это место, освященное молитвами спасавшихся там праведников, и тем, что теперь там происходит, — чудовищен, оскорбителен для каждого, в ком еще живо религиозное чувство или хотя бы уважение к нашему прошлому...
Я увидела превращенный в руины обезглавленный и обескрещенный Соловецкий кремль. Ведь я была здесь и раньше, до революции, и еще видела его таким, каким он был прежде, — сказочно живописным... когда монахи были здесь еще полными хозяевами, а богомольцы и богомолки благоговели перед каждой чайкой, каждым стебельком незабудки... [но] еще неизвестно, что превысит в конечном итоге в истории Соловков и послужит их вечному прославлению — тот ли период существования монастыря, когда никто не посягал на его святость и когда Соловецкий кремль выглядел таким живописным и благополучным, или теперь, когда он стоит обезглавленный и обескрещенный — в мученическом венце...»
Очень интересные слова, требующие, впрочем, своего комментария.
Как мы теперь уже знаем, за внешним благополучием Соловков всегда стояли напряженный молитвенный и физический труд, полное отсечение праздности, самоотречение, доходящее до фанатизма, а порой и смертельная опасность, потому что жизнь на «Острове мертвых» в Белом (Дышащем) море всегда была суровым испытанием и никогда отдыхом. Богоборческая же власть лишила эти тяжелые труды живительного смысла (без которого многие поколения соловецких монахов просто не смогли бы здесь выжить), а профанация тяжелого и бессмысленного труда превратила Соловецкий Лагерь Особого Назначения в место убийства. Посягнув на святость Соловков (это происходило и в XVII и в XIX веках), УСЛОН ОГПУ посягнул на Спасо-Преображенский первосмысл архипелага (чего никогда не было раньше) и, как следствие, погрузил остров и погрузился сам во «тьму внешнюю».
Часть четвертаяПосле СЛОНА
Глава перваяБыт на острове
Структура Учебного отряда Северного флота. — Военно-морская база. — Соловецкая школа юнг. — Валентин Пикуль. — Быт соловецких юнг. — Александр Ковалев. — Будьте как дети. — Островной гарнизон. — Соловецкий музей-заповедник — Соловецкие стройотряды. — Андрей Битов. — Юрий Кублановский. —Двадцать лет особого назначения. — Борис Ведьмин. — Возобновление монастыря. — Игумен Иосиф
5 марта 1940 года приказом командующего Северным флотом (на основании директивы № 009 Главного военно-морского совета от 21. 12. 1939) на Соловках был сформирован Учебный отряд Северного флота, который состоял из пяти школ: пулеметной, зенитной, школы боцманов, мотористов и коков. В 1942 году в результате реорганизации структура УО СФ выглядела уже следующим образом: электромеханическая школа, школа оружия, школа связи, объединенная школа и школа юнг ВМФ.
Таким образом, Учебный отряд готовил по следующим морским профессиям: рулевой, сигнальщик, кок, кладовщик, писарь, минер, торпедист, котельный машинист, катерный моторист, моторист, машинист-турбинист, электрик-прожекторист, электрик, радист, артиллерийский электрик, дальномерщик, комендор для флота (помощник корабельного артиллериста).
Курсанты Учебного отряда были размещены на территории Соловецкого кремля, их же руками производились и ремонтно-восстановительные работы бывшего первого отделения Соловецкого Лагеря Особого Назначения. Учебные классы отряда также находились в здании тюрьмы на Кирпичном заводе.
Начатое еще при СТОНе строительство аэродрома на Большом Соловецком острове было завершено (действует до сих пор), а к 1941 году еще один военный аэродром был построен на острове Муксалма. Соловецкое авиазвено было укомплектовано самолетами-разведчиками У-2 (По-2) и военно-транспортными машинами Щ-2.
В конце 1940 года на остров также стали прибывать регулярные части советской армии, расселение которых уже велось по всему архипелагу. В это же время была сформирована батарея тяжелой береговой артиллерии на северо-западном берегу Большого Соловецкого острова, а также легкие береговые и зенитные батареи у гавани Благополучия. Началось строительство Соловецкого военного порта СФ, впоследствии войсковая часть 42895 — бригада ВМФ «Острова Соловецкие», в задачи которой входило обеспечение всеми видами снабжения кораблей Северного флота, базирующихся на Соловецких островах.
Также островному гарнизону была придана 1 -я отдельная дисциплинарная рота Северного флота для содержания осужденных из числа младшего начальствующего и рядового состава срочной службы Краснознаменного Балтийского и Северного флотов.
После короткого затишья жизнь на Соловках вновь закипела.
По воспоминаниям очевидцев, в начале 40-х годов численность населения (что и понятно) здесь резко выросла. В годы войны на острове прожи