нов партии.
Отсутствие хотя бы одной подписи на характеристике было подобно огромному шлагбауму, опустившемуся перед носом уже готового перепрыгнуть пограничную черту советского гражданина. В 1969 году Галина Вишневская, уже привыкшая каждые два года выезжать в США на гастроли, неожиданно столкнулась с чудовищной несправедливостью — секретарь парткома Большого театра потребовал от нее прийти на политзанятия, которые она, единственная из трехтысячного коллектива театра, ни разу не посетила (и куда он раньше смотрел!). Своенравная певица заявила, что ее больше интересуют не обсуждающиеся на политзанятиях мировые события, а бытовые трудности: кем заменить ушедшую домработницу и кто теперь будет стоять в очереди и варить обед? — «Но какой пример вы подаете нашей молодежи, которую надо воспитывать». — «Вот ее и воспитывайте, а от меня отстаньте!» На этом разговор закончился.
Прошел день, и в Министерстве культуры Вишневской заявили, что ее гастроли в Америке не состоятся, ибо Большой театр отказался подписать характеристику. В расстроенных чувствах Галина Павловна немедля позвонила… нет, не министру культуры Фурцевой, что было бы логичным для другой певицы, — а своему мужу Ростроповичу в Нью-Йорк, где он в это время загребал лопатой деньги для родного государства. Мстислав Леопольдович поддержал супругу: «Раз тебя не выпускают, я сейчас же собираю чемодан и уезжаю в Москву, ишачить на них больше не буду!» Он сразу же позвонил в совпосольство в Вашингтоне и объявил ультиматум: не пустите Галю — срываю свои концерты и лечу в Москву, а еще дам интервью «Нью-Йорк таймс» про политзанятия… Расчет «Буратино» оказался верным — посол Анатолий Добрынин поднял шум, точнее гром, раскаты которого услышали в Москве. Фурцева сама позвонила Вишневской и уговорила ее ехать на гастроли, «ведь Славочка там нервничает». Дело, конечно, не в «Славочке», а в неустойке, которую государство должно было выплачивать американцам в случае срыва гастролей. Иезуитство чиновников не знало предела — Фурцева сама и была инициатором попытки приструнить строптивую Вишневскую…
В случае выезда в капиталистическую страну требовалось и соответствующее разрешение органов КГБ. Обязательной была и справка из поликлиники, удостоверявшая осмотр у всех врачей и сдачу анализов — как будто советского гражданина готовили к запуску на космическую орбиту. Загранпаспорт выдавался только на время поездки и подлежал сдаче после возвращения в СССР.
Посещение комиссий райкомов партии также представляло собой серьезное испытание для богемы. Сидевшие в этих комиссиях ветераны сами по себе были вредными, задавая каверзные вопросы простым гражданам, а к творческой интеллигенции они относились с повышенным вниманием. В 1979 году на такую комиссию во Фрунзенском райкоме партии пришла Алла Пугачева, ей предстояло выехать в польский Сопот на престижный музыкальный конкурс, где годом ранее певица стала победительницей с песней «Все могут короли». Решение о ее поездке было согласовано на самом верху, что позволило Пугачевой не только отвечать на вопросы как вздумается, но и самой устроить экзамен комиссии. На вопрос одного вредного ветерана об операх Бетховена Пугачева потребовала от него сначала перечислить все оперы Россини. Такой наглости во Фрунзенском райкоме еще не видывали. Валидола хватило не на всех ветеранов. С тем и ушла.
Так совпало, что после Пугачевой отвечать на вопросы пришла очередь всенародного любимца Анатолия Папанова, которому пришлось принять на себя основной удар рассвирепевшей комиссии. Вопросы, к примеру, были такие: «Кто является генеральным секретарем компартии Уругвая?», «Сколько месяцев провела в тюрьме Анджела Дэвис?» и т. д. Лишь мольбы Папанова о пощаде растопили сердце бдительных ветеранов партии. На коленях, конечно, ползать не пришлось, но нервы они ему изрядно попортили. В итоге Папанова все же выпустили в Штаты.
Подробным был инструктаж для выезжающих за границу, регламентирующий, что можно и что нельзя делать за рубежом, а именно: ходить только в составе группы (а поодиночке и не выпускали; так, Василий Шукшин во время поездки в Польшу все время говорил своей жене: «Ближе к стаду, Лида, ближе к стаду». Отставшие от стада могли лишиться права выезжать надолго), не предпринимать никакой инициативы в общении с местным населением (возможны провокации!), слушаться старшего (как правило, представителя компетентных органов), наконец, строго блюсти принципы морального кодекса строителя коммунизма и высокую нравственность («руссо туристо, облико морале»!). Для выезжающих в капиталистические и развивающиеся страны имелись свои особые основные правила поведения, с которыми необходимо было подробно ознакомиться и подписать. Вот лишь некоторые, наиболее характерные, пункты правил:
«Во время пребывания за границей советские граждане должны, используя имеющиеся возможности, разъяснять миролюбивую внешнюю политику Советского государства, достижения советского народа в развитии экономики, науки, культуры и других областях коммунистического строительства. Находясь за границей, постоянно проявлять политическую бдительность, помнить о том, что разведывательные органы капиталистических стран и их агентура стремятся получить от советских граждан интересующие их сведения, скомпрометировать советского человека, когда это им выгодно, вплоть до склонения к измене Родине. В этих целях разведки империалистических государств, используя современную технику, применяют методы подслушивания, тайного наблюдения и фотографирования, а также методы обмана, шантажа, подлогов и угроз. Агенты капиталистических разведок действуют часто под видом гидов и переводчиков, врачей и преподавателей, портных, продавцов, шоферов такси, официантов, парикмахеров и другого обслуживающего персонала. Разведывательные органы капиталистических стран стремятся использовать в своих целях и такие слабости отдельных лиц, как склонность к спиртным напиткам, к легким связям с женщинами, азартным играм, приобретению различных вещей и неумение жить по средствам, а также беспечность, болтливость, небрежность и халатность в хранении служебных и личных документов».
От запугивания инструкция плавно переходила к конкретным указаниям, в частности: «В случае, если в спальном купе (каюте) окажется одно постороннее лицо другого пола, нужно требовать своего перевода в другое купе». Запрещалось также «вести разговоры по телефону, в общественных местах, в гостиницах, местах проживания, в автомобилях с другими советскими гражданами о характере выполняемой работы, личном составе советских учреждений за границей, ведомственной принадлежности сотрудников, их личных и деловых качествах, внутреннем распорядке, размещении и охране представительств; использовать для поездок легковые и другие автомашины (кроме такси), принадлежащие незнакомым частным лицам; посещать ночные клубы, кинотеатры, в которых демонстрируются антисоветские или порнографические фильмы, и другие места сомнительных увеселений, а также участвовать в азартных играх; посещать районы, где проживают эмигранты или другие категории населения, враждебно настроенные по отношению к СССР, кафе или рестораны, в которых собираются члены каких-либо эмигрантских, реакционных и других организаций, брать при возвращении на Родину посылки и письма от советских граждан и иностранцев для лиц, проживающих в СССР; производить обмен советских денег на иностранную валюту, если на то нет соответствующего разрешения; продавать или обменивать личные вещи; приобретать и ввозить в Советский Союз литературу, фильмы, магнитофонные записи, открытки и другую печатную продукцию антисоветского и порнографического содержания. В период нахождения за границей категорически запрещается заключать устные или письменные соглашения на производство работ или осуществлять любую деятельность, платную или бесплатную, а также публично выступать на собраниях, митингах, по радио и телевидению, в прессе, кино, участвовать в концертах профессионалов и т. д., если это не предусмотрено командировочным заданием».
Полезная инструкция! Многие граждане из нее только и узнавали впервые, какой насыщенной и интересной может быть жизнь. И напоследок: «Государственные, партийные и общественные организации Советского Союза, направляя советских граждан за границу, оказывают им большое доверие. Это доверие советские люди обязаны оправдать примерным выполнением служебных обязанностей и безупречным поведением. Несоблюдение изложенных Правил поведения за границей должно рассматриваться как нарушение общественного долга и государственной дисциплины».
Можно было бы, конечно, пересказать эти правила своими словами, но как передашь в таком случае неповторимый канцелярский язык эпохи, а главное — стиль повседневной жизни? В этих правилах — вся соль, как говорил бюрократ Огурцов из «Карнавальной ночи». «Большое доверие» — вот что было главным тогда, а на самом деле — недоверие своим же гражданам, которых просто-таки боялись отпускать за границу. И не случайно была создана столь трудная система выезда, делая саму поездку вожделенной целью советских людей, превращая отказ в выезде в серьезное наказание. Хотя должно было быть все наоборот — именно разлука с родиной, пусть и на десять дней, как раз и должна была вызывать уныние у советских патриотов. Ан нет — слово «невыездной» в биографии того или иного деятеля советской культуры означало лишение его возможности посмотреть мир своими глазами, а не с помощью передачи «Сегодня в мире» и «Клуб кинопутешественников». Вот потому-то возмущенные обыватели и призвали не пускать Аллу Пугачеву за границу — пусть дома сидит, как все! И тем самым было признано, что пребывание в родных пенатах и есть суровое наказание звезды эстрады.
Как мы уже поняли, к выезду богемы за границу власти относились с повышенной бдительностью, ибо все эти певцы, актеры, писатели входили в так называемую группу риска. Это будто про них писались правила, особенно тот пункт, что касался лиц, склонных к употреблению спиртных напитков, случайным связям с лицами не только противоположного пола, азартным и прочим играм. Фильтрация выезжавшей богемы была вызвана и тем, что наиболее отважные из них периодически становились невозвращенцами. В основном это были люди, способные найти место под европейским и американским солнцем. Но если бы выезд был свободным, то желающих остаться на Западе было бы гораздо больше, вот для того-то еще в ноябре 1929 года и было принято постановление Президиума ЦИК СССР «Об объявлении вне закона должностных лиц — граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР». Невозвращение на родину приравнивалось к тяжкому преступлению, а сам невозвращенец объявлялся вне закона, что давало основание приговорить его к расстрелу, а имущество конфисковать. Постановление имело обратную силу, охватывая своим вниманием и тех, кто не вернулся в СССР до его принятия.