Главная особенность рисунков в псалтыре — тщательная прорисовка деталей: как пригоняли сбрую, делали повозки и т. д.; это позволяет нам сделать предположение, что сюжеты рисунков почерпнуты из житейского опыта, а не просто являются вымыслом художника. Ну а если это так, то тем более интересно то, что перед эпидемией чумы крестьяне хорошо и тепло одевались. Даже современные фермеры были бы рады получить такие же рукавицы, как у некоторых персонажей псалтыря. Обычно они носили привычное для своего сословия платье: chausses и тунику с привычным капюшоном; мужчины с цепами одеты в длинные, напоминающие бриджи, chausses, но без носка, что позволяло высоко подворачивать их, как это показано на рисунке, и пристегивать их к поясу, чтобы ноги оставались оголенными. На сеятеле — деревянные сабо. Но очевидно, что условия жизни сильно изменились. Безусловно, большинство крестьян одевались и жили бедно, плохо питались. Ужасное положение и грубая сильно изношенная одежда нашли отражение в трогательных строках о пахаре в «Верую Петра Пахаря» (около 1394 г.)[90] Это, по-видимому, верно и соответствует графическому изображению интерьера жилища бедного амьенского крестьянина на картине Жана Боншардона «Четыре состояния общества», представленного в книге Бушо «Выставка французских мастеров примитива»[91].
И когда я шел своей дорогой, рыдая от страданий,
Я увидел бедного человека, болтающегося за плугом,
Кафтан пахаря был из тряпки, что зовется посконью,
Волосы торчали из дырявой шапки,
Из заплатанных, покрытых грязью башмаков
Выглядывали большие пальцы.
Штаны болтались над башмаками с обеих сторон,
Сплошь покрытые грязью, когда шел он за плугом.
Короткие рукавицы его превратились в лохмотья,
И из них тоже торчали грязные пальцы.
Две пары усталых волов тащили плуг,
И были они так тощи, что хоть ребра считай…
Рядом с длинным бодилом в руках брела жена пахаря,
Выше колен подоткнув разорванную посконную юбку,
Она запахнулась развевавшейся во все стороны холстиной,
Чтобы защититься от непогоды.
Босыми ногами ступала она по голому льду,
Так что после нее оставался кровавый след.
Вдали, на краю поля, лежала маленькая люлька,
В ней — грудной ребенок, завернутый в тряпки,
Рядом были два двухлетних ребенка;
Они пели свою унылую, за сердце хватающую песню —
Кричали во все горло (печальный признак!) —
А бедняк тяжело вздыхал и говорил: «Дети, молчите!»[92]
Следствием эпидемии чумы в 1348 г. стало уменьшение числа крестьян наполовину; вымирали целыми семьями и их земли возвращались лордам. Судебные свитки (Court rolls), в которые заносились все действия, связанные с манором, часто внезапно обрывались и образовывали лакуны, прежде чем продолжить запись, это — рассказ о смерти, страданиях и огромном несчастье. Когда мор прекратился, в руках лордов оказалось столько земли, что они не знали, что делать с нею, и немногие выжившие крестьяне стали получать большие доходы. Мы описывали, как в XIII в. вилланы часто покупали свою свободу выплачивая своим лордам определенную сумму, и такая традиция прижилась потому, что она отвечала требованиям времени. Но она была в большей степени обычаем, чем законом. Последняя часть из вышеприведенного отрывка поэмы Ленгленда, поэта, жившего в то время, показывает что к 1394 г. крестьяне считали своим правом требовать высокой оплаты и лучшей пищи и могли позволить себе выражать недовольство, если их что-либо не устраивало.
Это, должно быть, казалось землевладельцам черной неблагодарностью, что крестьяне, получившие свободу в благоприятный момент, выплатив незначительную сумму, теперь, когда прошли тяжелые времена, пожелали получить выгоду, воспользовавшись крайней нуждой, в которой оказалась община. Результатом всего этого стал выход статута о рабочих и слугах (Statute of Labourers) в 1349 г., который был направлен на ограничение цен и доходов крестьян, и чтобы впоследствии привязать их вновь к земле. Все это, в сочетании с налогами на Французскую войну, послужило причиной крестьянского бунта в конце XIV в.
Рис. 181. Привязанная курица. (Луттрелловский псалтырь)
Разведение овец дало импульс стремительному росту экономики, поскольку для этого требовалось меньше людей, чем для обработки земли. Но еще более интересно то, что примерно в это время появился обычаи сдачи внаем ферм на, как называли, сток, или лендлизы. В то время как сторонники крайних мер издавали законы, пытаясь превратить вилланов в сервов, а вилланы сопротивлялись как могли, те, кто придерживался умеренных взглядов, соединили свои усилия и составили план. Задача состояла в том, чтобы заставить людей работать, но условия сделать более привлекательными. В результате лорды сказали: «Хорошо, если вы не хотите пахать землю на прежних условиях, мы обеспечим вас ею вместе со скотом и инструментами, но вы должны согласиться возместить услуги в конце срока и заплатить ренту за нее». Таким образом, мы видим начало современной сельскохозяйственной системы Но система общих полей с правом выпаса, о которой мы уже писали, сохранилась вплоть до конца XVIII в., когда акты об огораживании (Enclosure Acts) отменили ее окончательно.
Приведенная ниже цитата из поэмы Ленгленда «Петр Пахарь» говорит о том крохотном рационе, который зачастую получали сельские жители, и о том, чем они пополняли скудные припасы, ведь лишь большой урожай позволял им попировать.
Элинг (Дал) является холлом,
Где ни один лорд или дама не захотят сесть.
Каждый богатый человек имеет теперь правило есть
В личной гостиной, за счет бедняков,
Или в комнате с камином или в главной зале,
Которая была специально сделана для приема пищи и для
Того, чтобы люди в ней ели.
Такой голод в худшие годы был обычным, так как, невидимому, не было никакой технологии хранения излишков продуктов, образовывавшихся в плодородный год, чтобы избежать голода в неурожайный.
Рис. 182. Ходули
Мы уже видели (вклейка: лист 4, б), что доктора в XII в. одновременно были и фармацевтами, и аптекарями, но в XIII–XIV вв. различные области аптечного дела постепенно начали разделяться, и огромные грузы со специями и лекарствами прибывали из Венеции. Среди них упоминаются опий, ревень, александрийский лист, сахар, камфара, гвоздика, перец, имбирь, мускатный орех, корица, которые привозили на больших галерах, охраняемых лучниками, настолько ценным считался груз. Аптекари кроме лекарств продавали специи, духи, сладости. На своих складах держала лекарства гильдия продавцов перца, компания продавцов специй, а в XV в. — бакалейщики, или продавцы en Gros (вклейка: лист 25, б) получили свою хартию и помещение, где взвешивались все лекарственные средства, так же как и все их товары, прибывавшие в страну
Чосер так говорит об аптекарях:
И наготове были его (врача) аптекари,
Чтобы разослать его пилюли и рецепты.
Именно в XIV в. итальянские медики написали трактат о зубах и их гниении и предписали чистить их зубным порошком, чтобы предотвратить разрушение. Были достижения и в области гигиены: в XIV в. вышел статут, запрещавший загрязнять каналы и реки, а в XIII в. в Лондоне первый трубопровод доставлял воду в канал Истчипа, но вплоть до XVI в. никаких ощутимых улучшений не было, и использовались все те же примитивные системы водоснабжения с помощью помп и каналов. Купание (рис. 135, с. 228), по-видимому, не входило в привычку, хотя найдены некоторые иллюстрации, изображающие ванные комнаты в виде отгороженного занавесками алькова с кадкой внутри. Для стирки белья в качестве мыла использовали щелок из золы, но если он использовался для мытья людей, то им не позавидуешь.
Рис. 183. Средневековая ветряная мельница (Мельница XV в. — рис 210; водяная мельница — рис. 146)
На рисунке 183 изображена ветряная мельница, мы впервые поместили ее изображение в книгу. Всегда жаль, что такие прекрасные вещи исчезают под воздействием научно-технического прогресса. Исчезают парусные суда, а ветряные мельницы почти исчезли, хотя они-то и придавали особую прелесть сельской местности. Их осталось совсем немного, и по мере своего старения они исчезают с лица земли одна за другой. Поэтому когда через некоторое время они окончательно пропадут, будет трудно зарисовать различные типы мельниц. Мы вернулись к мельнице, изображенной в Уиндмилском псалтыре (рис. 146). Она представляет собой такой же «свайный» тип, что и мельница на рис. 183, за исключением только того, что подмостки поддерживают сваю прямо на земле и не подняты на подставки. Такие подставки, несомненно, улучшили мельницу, подняв ее крылья выше к ветру. Следующей ступенью было устроить под мельницей круглое помещение (рис. 210). В Луттрелловском псалтыре (1320–1340 гг.) есть великолепное изображение ветряной мельницы, а также несколько рисунков «свайных» мельниц в «Романе об Александре» (находится в Бодлеанской библиотеке, в Оксфорде — вклейка: лист 17). Теперь давайте поговорим о принципах работы одной из них, которые напоминали работу лайнера, приводимого в действие гребным винтом; у него лопасти винта расположены под углом, так что когда винт поворачивается, он движется по воде, подобно бураву, вгрызающемуся в дерево. Сопротивление воды гребному винту заставляет лайнер двигаться вперед. Ветряная мельница во многом работает по подобному принципу Ее крылья создают сопротивление воздуху, и в этом раннем образце на деревянную решетку натянута ткань, как показано на рисунке, похожая на парус, и которую можно было убрать когда мельницей не пользовались. Отдаленные от центра концы крыльев расположены на одном уровне, но возле оси они отклонены, что создает тот же эффект, что и гребной винт Ветер, дующий в подобные крылья, поворачивает их так же, как и маленький бумажный флюгер. Гребной винт лайнера поворачивается таким же образом, когда достаточно сильная струя воды направлена на него.