[57] в момент обострения он рекомендовал больному принимать бургундское вино как «содержащее менее винного камня и более спирта, нежели обыкновенно употребляемое королем шампанское». Это предписание вызвало большую радость виноградарей Беона[58] и столь же большое огорчение изготовителей вина рейнской области, так что в течение сорока лет меж двумя провинциями велась война с помощью ученых текстов и памфлетов.
Все эти напитки, пряные мясные блюда, чрезмерное количество дичи и неумеренная верховая езда в конце концов вызвали у Людовика XIV одно из его знаменитых, хранимых в памяти потомков заболеваний. Речь идет о прославленном свище, о котором подробно, опираясь на ежедневные записи Фагона, поведал нам доктор Эмиль Дегере.
Счастливчики медики! Им позволено говорить напрямик о самых щепетильных вещах, именно поэтому нам известны мельчайшие подробности своеобразной эпопеи, героем которой и явился свищ Людовика XIV.
Когда после тщательных обследований в начале 1686 года была установлена природа заболевания, начались долгие споры о надлежащем методе лечения. Мнения ученых противоречили друг другу, среди суждений встречались чрезвычайно экстравагантные; свои услуги предлагали и многочисленные шарлатаны. Чтобы прийти к согласию, было решено призвать обладателей свищей (этих добровольцев поселили в особняке Лувуа) и в порядке эксперимента испытать на них все предложенные способы лечения. Разнообразнейшие притирания, болеутоляющие средства, слабительные, припарки, кровопускания, заживляющие мази, промывания (одно из них поэтично звалось «отвар девяти сестер») были испробованы на людях, имевших счастье и благодать мучиться тем же недугом, что и монарх.
Встревоженный двор очень интересовался их самочувствием, и сам король внимательно следил за результатом опытов. Четверых из храбрецов послали на воды в Баньер под присмотром первого хирурга больницы Милосердия, четверо других были отправлены в Бурбон-л’Аршамбо; все возвратились без какого-либо улучшения, но и остававшиеся в доме Лувуа не внушали надежды на исцеление.
И вот тогда решились на операцию. Ее сделал хирург Феликс;[59] чтобы разработать руку, он перед этим взрезал всех пошедших на риск добровольцев. Он испробовал на них специальный миниатюрный хирургический нож, доселе употреблявшийся в операциях гортани и в честь исцеления Людовика XIV названный «королевским ножом».
В награду за мастерство доктор Феликс получил земли Мулино и сто тысяч ливров; помогавший ему во время операции д’Анкен получил тоже сто тысяч; восемьдесят тысяч в награду за проявленные в этих чрезвычайных обстоятельствах усердие и внимание получил Фагон.
Свищи стремительно вошли в моду. О них шло столько разговору, что каждый себя считал (или хотел считать) его обладателем. Многие из придворных, мечтая привлечь внимание короля к своей персоне, мужественно приказывали взрезать свои тела: возможно, король соблаговолит осведомиться, как прошла операция. Стольким честолюбцам не терпелось иметь «королевское» заболевание, что у хирургов не было от них отбоя. Знаменитому врачу Дионису пришлось обследовать более тридцати пациентов, требовавших операции; услышав заверения, что она не нужна, «многие впадали в гнев».
Выздоровление монарха праздновало все королевство. С особым великолепием демонстрировал свою радость Париж. Людовик XIV был торжественно приглашен почтить город своим посещением. После благодарственного молебна в Нотр-Дам короля с большой помпой приняли в ратуше, где ему был предложен титанический обед: под предводительством полковника двести тридцать шесть лучников при шпагах внесли в зал разные блюда. Двести тридцать шесть блюд, не считая десерта и ликеров!.. Вполне достаточно, чтобы угробить выздоравливающего, но король был бравым едоком и благополучно перенес эту цареубийственную трапезу.
Золотые ворота, ведущие в Почетный двор Версальского замка.
Людовик XIII. C гравюры XVII в.
Деревня Версаль в начале царствования Людовика XIII. Со стариной гравюры.
Людовик XIV в детстве. 1644.
Анна Австрийская.
Луиза де Лавальер.
С. Бурдон (?). Никола Фуке.
Замок Во-ле-Виконт.
Г. Риго. Боссюэ.
Фенелон.
Ж. Верне. Людовик XIV в доспехах.
Луи Ле Во.
Ф. де Труа. Ж. Адуэн-Массар.
К. Лефевр. Андре Ле Нотр.
Версальский замок. Панорама со стороны двора.
Мраморный двор.
Решетка ограды.
Вид на парк с террасы замка.
Фонтан Дианы.
Лебрен.
Капелла Версаля. Со старинной гравюры.
П Миньяр. Великий дофин и его семейство.
Принцесса Палатинская, жена Месье, брата Людовика XIV.
Филипп, герцог Орлеанский, будущий регент при малолетнем Людовике XV.
К. Лефевр. Ж. Б. Кольбер.
Рона. Скульптура Тюби.
Г. Риго. Людовик XIV.
Мадам де Монтеспан.
П. Миньяр. Мадам де Ментенон.
Г. Риго. Испанский король Филипп V, внук Людовика XIV.
Более деликатным образом проявили свою радость девицы из Сен-Сира:[60] испросив высочайшего согласия на визит, они приветствовали своего покровителя пением кантаты, слова которой сочинила настоятельница этого знаменитого монастыря мадам де Бринон, а музыку, важную и нежную, как того требовало событие, написал Люлли. Это было знаменитое «Боже, храни короля…».
Говорят, один проезжий англичанин обратил внимание на эту вещицу и перевез в свою страну, где она настолько полюбилась, что превратилась в национальный гимн. Странно: неужто и впрямь своим «God save the King»[61] наши соседи обязаны свищу Людовика XIV?
Кольбер работает
Один из современников описывает его угрюмцем. Глубоко посаженные глаза и густые брови «придавали его лицу суровость; на первый взгляд оно казалось сердитым и неприятным».
К нашему жанру «истории с маленькой буквы» такая серьезная и внушительная особа должна, казалось бы, иметь лишь отдаленное отношение. Но изданная герцогом де Люинем переписка великого министра (из обширных архивов замка Дампьер) изобилует столь красочными и столь характерными деталями, что даже скучнейший из историков найдет себе там, чем поживиться.
Письма эти относятся к той поре, когда Кольбер (родившийся, как известно, в Реймсе в старом домишке, пощаженном временем и немецкими пушками, у скромного суконщика, торговавшего под вывеской «Длинное платье») сумел после нескольких лет учебы у некоего банкира попасть в дом кардинала Мазарини. Тот «раскусил» Кольбера и поручил ему ведение своих дел.
Кольберу было тогда 35 лет, и он мужественно принялся распутывать самые головоломные из существовавших когда-либо на свете счетоводческих книг. Задача неблагодарная: Мазарини был транжирой; в одно и то же время расточительный и жадный, расчетливый и неосмотрительный, он спекулирует, входит в долги, скопидомничает, торгуется… Сегодня — богач, завтра — без копейки, он скупает все на свете: шелка, герцогства, должности, ковры, зерно, корабли, скот, драгоценности, армии, мебель и аббатства. Сохраняя хладнокровие под этим шквалом, Кольбер ухитряется залатать дыры и успокоить заимодавцев; если касса пуста, он платит из собственного кармана и даже занимает деньги у своих друзей. Он шлет своему господину краткие и точные отчеты, черновики которых, написанные убористым, мелким почерком на случайных листочках без полей и красной строки, с помарками и вставками на заботливо приклеенных бумажонках, выдают привычку человека экономного, знающего цену всему. Никакого красноречия — только факты, счета, отчеты о хозяйстве, советы, предостережения, политика, финансы…
Кольбер вникает во все. Он выручает кардинала из самых компрометирующих ситуаций. Он оплакивает прискорбное состояние торговли и ремесел. Он мечтает о создании королевского флота, что обеспечило бы превосходство Франции на море. Он берется за наиболее трудные экономические проблемы, но при этом следит за мелочами, даже за урожаем фруктов, что собирают в саду кардинала для приготовления варенья в подарок королеве: «Я распоряжусь поместить их в большие фарфоровые миски, так будет лучше всего». Его заботят и выращиваемые в Венсенне телята: «Я очень тревожусь, как бы они со временем не похудели», и сам пишет в Рим, «чтоб получить совет, как выхаживают молочных телят». Он печется и о курах Его Преосвященства: «Они сейчас в прекрасном виде, и думаю, будут чрезвычайно вкусны, как и вольерные голуби». Одновременно он видит насквозь темные махинации Фуке и вовремя спасает монархию от грозящей ей в этой связи опасности.
Как известно, Мазарини перед кончиной «завещал» своего преданного слугу Людовику XIV, дав ему поистине блестящую рекомендацию: «Государь, я обязан Вам всем. Но я рассчитался полностью, оставляя Вам Кольбера».
Нет нужды долее распространяться о чудесах, которые сотворил сын реймского суконщика на королевской службе. Достаточно вспомнить: государственный доход к моменту вступления Кольбера на пост контролера финансов составлял 89 миллионов; долг, старый, со времен правления Валуа и растущий, как снежный ком, отнимал более половины, так что на самом деле правительство располагало лишь 37 миллионами, цифра в наши дни смехотворная. К моменту смерти Кольбера доход вырос до 105 миллионов, дефицит снизился до 32 миллионов.
Испытав этого образцового слугу и убедившись, что искать более умелого было бы глупо, Людовик XIV взвалил на него всю работу. Получилось, что Кольбер превратился в ангела-хранителя сразу всех министерств, за исключением военного: финансов, искусств, общественных работ, торговли, ремесел, морского, земледелия и министерства колоний. Раньше все эти службы существовали лишь в зачатке, создал их он сам. При такой нагрузке другой на его месте умер бы уже через полгода, он же, играючи, успевает все и во всем добивается успеха непонятно, каким образом. Но даже и эта чудовищная масса работы не утоляет его жажды деятельности. Вот тут-то наш сюжет и внедряется в область «малой истории».