В своем ходатайстве вдова отмечала, что она осталась с двумя дочерями без средств к жизни и находится в крайне стесненном положении[554]. Она писала, что это стало следствием того, что она лишилась сына, служившего прапорщиком и погибшего от нападения горцев[555].
В письме начальнику Дагестанской области генерал-адъютанту князю Меликову за подписью начальника Кавказского областного управления содержалось ходатайство о возможном положительном решении вопроса вдовы Смирновой. Автор письма указывал на важные обстоятельства, которые следовало учесть. В частности, отмечалось, что вдова Смирнова содержала себя на незначительную пенсию, получаемую ей за службу мужа[556]. Кроме того, автор письма полагал, что просимый ею участок земли в Курчах не приносит казне никакого дохода, и следовало предоставить его ей в пожизненное пользование[557]. В итоге ходатайство вдовы Смирновой было удовлетворено. В выписке из журнала Кавказского комитета от 17 июля 1873 года отмечалось, что вдове Смирновой в пожизненное пользование без платы за это в доход казны предоставить земельный участок в Курчах[558].
Вместе с тем следует отметить, что при социальной поддержке царские власти исходили из конкретной ситуации, учитывая многие факторы и строго следуя законам Российской империи. Нередко ссылаясь на российские законы, ходатайство вдов военных чинов отклонялось.
В этом плане представляет интерес архивное дело вдовы генерала-лейтенанта Мадатова, из которого следует, что ходатайство вдовы Софьи Мадатовой о пожаловании ей участка земли на Кавказе за военные заслуги покойного мужа было отклонено[559]. Конечно, для отказов должны были быть формальные причины.
Так, в письме статс-секретаря Его Императорского Величества Н. Гулькевича к Софье Александровне Мадатовой говорилось о том, что просьбу о пожаловании ей участка земли на Кавказе удовлетворить в данное время невозможно[560]. Отказ объяснили тем, что свободные казенные земли на Кавказе в количестве 43 400 десятин всемилостиво были пожалованы лицам 1‑х и 2‑х разрядов[561]. Что касается лиц 3‑го разряда, то предполагалось, что они получат земли только в случае, если откроются на Кавказе еще свободные[562].
Как видно из документа, руководствуясь российским законодательством, социальную поддержку в первую очередь получали лица 1‑х и 2‑х разрядов, а затем по возможности удовлетворяли ходатайство лиц меньших разрядов, к каковым относился и покойный муж Софьи Мадатовой.
В этом же письме статс-секретарь Н. Гулькевич писал Мадатовой, что по мнению Комитета оказалось невозможным в тот момент удовлетворить ее ходатайство[563]. Приняв, однако, во внимание важные военные отличия, связанные с покойным супругом во время службы его за Кавказ, Комитет обещал при возможности удовлетворить ходатайство[564]. При этом особо подчеркивалось, что решение будет зависеть от усмотрения Его Высочества главнокомандующего Кавказской армией[565].
В итоге дело вдовы Софьи Мадатовой, начатое 7 марта 1873 года, через 20 дней было завершено, но положительного решения так и не получило.
Аналогично во всех кавказских губерниях имперскими властями оказывалась социальная поддержка семьям офицерских чинов, чьи мужья погибли на Кавказе. Об этом свидетельствуют архивные документы, содержащие многочисленные прошения от вдов.
В частности, имеются прошения от вдовы надворного советника Брискорн о назначении ей пособия за службу умершего за Кавказе отставного капитана Брискорна[566].
Прошение о назначении в 1845 году вдове убитого прапорщика князя Тагу Дзапшипа княгине Екатерине пенсии[567].
Прошение вдовы убитого кутаисского губернатора, генерал-лейтенанта князя Гагарина, которой в 1858 году была назначена пенсия в 3 тысячи рублей серебром в год[568].
Заметим, что все эти прошения были удовлетворены властями, несмотря на бюрократическую волокиту: многие ожидали положительного решения долгие годы.
Так, например, около восьми лет, судя по архивным материалам, рассматривалось прошение вдовы полковника княгини Софьи Челокаевой, по которому было вынесено положительное решение[569]. По архивным данным, Челокаевой было назначено два пансиона, один из которых – за службу мужа, второй определен из 2000 рублей серебром, производившихся покойному взамен доходов[570].
В другом архивном документе содержатся сведения, судя по которым вдове капитана Екатерине Геттинг не только было назначено единовременное пособие в размере 300 рублей серебром, но и назначена впоследствии пожизненная пенсия 350 рублей серебром в год. Кроме того, вдове выделялось в год 114 рублей серебром на квартиру и отопление[571].
В материалах архивного дела № 305 имеются сведения о том, что в 1862 году вдове бывшего владетеля Шекинской провинции генерал-майора Исмаила-хана Туте Ханум были выданы на три года из казны производимого ей содержания по 4500 рублей серебром[572]. Кроме того, в материалах дела имеется ходатайство об освобождении жены полковника Хана Садат Бегум от платежа в казну долга ее матери Тути Ханум и о возобновлении Садат Бегуме производившегося ее матери содержания по 1500 рублей серебром в год[573].
Данные архивные источники характеризуют специфику социальной поддержки семьям офицерских чинов, оставшимся без кормильца.
Социальная политика городских властей Дагестанской области была направлена на поддержку малоимущих, инвалидов, вдов и сирот. В городах социальное призрение этой группе осуществлялось с указания градоначальника г. Дербента, полицмейстера г. Темир-Хан-Шуры и военного начальника г. Порт-Петровска (с 1886 года полицмейстер. – О. М.)
Заметим, что с 1877 года в Российской империи повсеместно действовали новые правила оказания социальной помощи семьям военных чинов, которые были прописаны в указе Александра II «Временные правила о призрении семей запасных, призванных на действительную службу». На основе этих правил осуществлялась и социальная поддержка семей военных чинов и в Дагестанской области. Градоначальники ежегодно закладывали в смету расходы на социальную помощь вдовам и их семьям. Несмотря на нехватку денежных средств в бюджете города, выплата пособий вдовам проводилась.
Анализ социальных пособий вдов свидетельствует, что на рубеже XIX–XX веков сумма варьировалась от 15 до 40 рублей в зависимости от звания мужа. Лишь в начале XX века встречалась существенная разница в сумме денежного пособия, которое превышало 100 рублей.
Так, по сведениям Е. И. Козубского, в Дербенте в 1898 году городскими властями было выдано денежное пособие вдове Р. Свидинской в размере 20 рублей[574]. В 1899 году денежные пособия получили уже три женщины: вдова Хан-Пери в сумме 15 рублей, вдова штабс-капитана Газалова в сумме 25 рублей и вдова пристава Псалтырова в сумме 40 рублей[575]. Заметим, что вдове пристава Псалтырова в 1903 году было назначено пособие в сумме 120 рублей, которая значительно была выше предыдущей[576].
ГЛАВА 2Женская военная повседневность и гендерный фактор в военно-политических событиях Кавказской войны 1817–1864 годов
Обыденность женского участия в оборонительных сражениях в Дагестане. Мотивы и формы участия дагестанок в политической жизни
В повседневной жизни в годы Кавказской войны обыденным явлением стало участие женщин в оборонительных сражениях. Отметим тот факт, что постоянного театра военных действий не было. Локальные военные столкновения между русскими войсками и горцами происходили на протяжении всего периода войны, а по мере продвижения русских войск в глубь Дагестана эпицентром сражений могла стать любая территория, население которой оказывало сопротивление.
Кавказская война не только изменила уклад жизни дагестанских народов, но и стала фактором небывалого подъема героизма и самопожертвования. По мнению участника Кавказской войны Р. А. Фадеева, на Кавказе русские встретили такое ожесточенное сопротивление, какое только можно себе представить: людей, природы, неприступных аулов[1]. В самые напряженные периоды на защиту своих аулов вставали все жители, способные держать в руках оружие, от малых детей до дряхлых стариков[2].
Учитывая, что многие авторы сами были непосредственными участниками описываемых сражений, они своими глазами наблюдали героизм и доблесть людей. Авторы стали свидетелями самоотверженности горских женщин, которые стояли насмерть, защищая свои аулы: Гимры, Ашильта, Аргвани, Ахульго, Телетля, Гергебиль, Хунзах, Салта, Чох, Гуниб и др.[3]