– А я-то думал, что ты явилась на свет сразу взрослой из кокона лжи, – вкрадчиво сказал он. Темные глаза пристально всматривались в нее с легким удивлением – Пейдж почти никогда не упоминала о своей семье. Но Джанкарло отмахнулся от ее откровений, не проявив интереса. – Я избегал Лос-Анджелеса все эти годы из-за людей, которые там живут, но я не избегал своей матери. Поверь мне, я на все пойду ради нее.
Эти слова безжалостно ранили Пейдж – в них слышалась угроза. С мучительной ясностью она осознала, что мужчина, который безраздельно владел ее сердцем, недосягаем, хотя стоял всего лишь в метре от нее.
– Я тоже любила свою мать. – Джанкарло никогда не понять больную любовь, которая принесла Пейдж столько страданий и имела разрушительные последствия для них обоих. Это чувство истерзало ее. – И все, с чем я осталась под конец, – это душевные раны и разбитое сердце. – И из-за преданности Арлин она потеряла его, самого дорогого человека в ее жизни.
Джанкарло приблизился к ней, сделав несколько уверенных шагов.
«Прекрати, – приказал ей внутренний голос. – Это не твой дом. И Джанкарло не твой».
– Ты пытаешься пробудить во мне сочувствие? Ничего не выйдет. Я же говорил, что того мужчины, которым я был, больше нет. Ты убила его собственными руками.
– Я знаю. – Пейдж склонила голову, пытаясь скрыть растерянность. – И вот я здесь. Изолированная от всего мира, полностью в твоих руках. Только представь, сколько у тебя возможностей поквитаться со мной за свою преждевременную смерть.
Тень удивления пробежала по лицу Джанкарло, и его пальцы, будто против его воли, медленно прошлись по линии ее подбородка. Но она знала, что нельзя принимать эту нежность за проявление ласки, что язык его тела не имел ничего общего с его истинным отношением к ней. Это небрежное прикосновение ничего не значило.
Лишь его яростный взгляд имел значение. И что бы Пейдж ни сказала, его мнение о ней не изменится. Джанкарло хотел сделать ей больно. Очень больно.
– Поверь мне, – раздался хриплый шепот. – Я подумывал о кое-чем другом.
Пейдж ожидала, что сейчас Джанкарло ее поцелует. Ее губы слегка разомкнулись, и на миг его внимание сосредоточилось на них. Но вдруг он пробормотал какое-то итальянское проклятие, отошел и отстраненно посмотрел на нее.
– Предлагаю отдохнуть, – отрывисто сказал он, направляясь обратно к джипу. – Ужин будет готов к закату, и ты проснешься очень голодной после сна. Так всегда бывает после трансатлантических перелетов.
Как будто Джанкарло знал, что Пейдж раньше никогда не выезжала за пределы страны. Эта реплика казалась ей очень интимной – словно о ней заботился близкий друг. Она отбросила эту глупую мысль.
– В замке? – решила Пейдж прервать затянувшуюся паузу, заметив нетерпение в его взгляде. – До него довольно долго идти. Мы ехали не меньше двадцати минут.
– В доме на холме, – ответил Джанкарло, указав кивком на коттедж, расположенный вдалеке, построенный из белого камня с впечатляющей лоджией. Он утопал в зелени и солнечном свете. – Вон там. Конечно, если ты не против простой обстановки. Ты же привыкла жить в особняке в Бэль-Эйр и купаться в роскоши, заработанной трудом других людей.
Пейдж пропустила мимо ушей эту колкость.
– Смотря кто там живет. – Напускная веселость ее тона неприятно резала ухо. – Сказочный гном? Итальянское чудовище? Страшный серый волк с острыми клыками?
У нее внутри все перевернулось от еле заметной ухмылки на его лице.
– Там живу я.
Пейдж почувствовала себя комфортно после долгого сна и горячего душа. Усталость и грусть помешали ей рассмотреть новое жилище сразу, поэтому она принялась наверстывать упущенное сейчас, ступая босыми ногами по мраморному полу. С ее мокрых волос слетело несколько капель воды, пока она бродила по этому очаровательному месту.
Двухэтажный дом, намекавший всем своим видом на свой почтенный возраст, наполнился мягким предзакатным светом, который проникал сквозь высокие стрельчатые окна. Лестница вела с первого этажа на лофт, где находились огромная и удобная кровать с изящным балдахином, несколько кресел рядом с балконом и роскошная ванная комната.
На первом этаже располагались небольшая кухня в светлых тонах: холодильник, полный продуктов, два дивана рядом с камином из камня, обеденный стол с видом на внутренний дворик, который вел в небольшой ухоженный сад. Но самым прекрасным и невообразимо близким ее сердцу оставался вид самой Тосканы.
«Дом», – снова против ее воли промелькнула мысль в голове.
Вечерние длинные тени незаметно подкрались в долину, превратив кипарисы и холмы в настоящую сказку, полную таинственного очарования. Дорога, по которой они с Джанкарло сюда приехали, выглядела точь-в-точь как из книжек ее невеселого детства. Извилистый путь уходил прямо в горизонт навстречу небу. Или навстречу мечтам… Пейдж стояла у окна – прохладный ветерок играл в ее волосах – и вдруг поняла, что уже очень давно не дышала полной грудью.
Будто ей здесь хорошо. Будто она находится там, где должна. Подобное чувство возникло в ней прежде лишь однажды – в доме Джанкарло в Малибу. Все здесь вокруг излучало красоту и гармонию.
«Когда ты уедешь отсюда, то уже никогда не вернешься», – строго напомнила Пейдж себе.
Затем она отправилась в спальню и взволнованно начала перебирать свой гардероб. Надеть ли ей то, что обычно носят во время отдыха в Италии? Или то, что понравится Джанкарло? Джинсы с мешковатым свитшотом или кокетливое короткое платье? Сложный выбор.
«Что тебе больше нравится?» – спросила Пейдж себя охрипшим от сна голосом, всматриваясь в свое отражение в зеркале ванной комнаты.
Медленно высушив волосы, она надела белые легкие брюки и свободного кроя тунику – компромисс между тем, чего хотелось ей и Джанкарло, учитывая обстоятельства. Ее охватило беспокойство, потому что близилось время встречи с ним. Она чувствовала себя взвинченной.
– Единственное, что ему точно бы понравилось, – если бы я обнаженная взбиралась на четвереньках по одному из этих холмов, – пробормотала она вслух и тут же заливисто рассмеялась.
«Когда ты смеялась вот так, от души? – задумалась она, обувая сандалии на низком каблуке. – Какая же ты жалкая».
Но грусть была ее верной спутницей с ранних лет. Смех, улыбки и веселье обходили ее стороной. С детства Пейдж отличалась упрямством, целеустремленностью и трудолюбием. Только так можно было выжить в хаосе, в котором воспитывала ее мать. Судьба отмерила ей только два месяца головокружительного счастья, и она сама же его разрушила.
– Бог ты мой! – воскликнула театрально Вайлет, когда Пейдж позвонила ей и извинилась за то, что так долго проспала. – Это Италия, милая. Ты просто обязана изведать все прелести сладкой жизни. Я планирую провести вечер, объедаясь блюдами восхитительной местной кухни. И тебе советую последовать моему примеру.
И Пейдж так бы и поступила, если бы у нее не было запланировано свидание с ее палачом. Прохладный воздух освежил ее, когда ей пришлось все-таки покинуть свой коттедж. Она шла медленно, подсознательно пытаясь оттянуть неизбежное, но прогулка к месту встречи все равно оказалась чересчур короткой.
Джанкарло уже ждал ее у подножия холма. Его мужественная фигура скрывалась под льняными штанами и бежевым легким джемпером. Увидев его, Пейдж тут же отбросила остатки сна.
Он стоял в тени большого дерева, отчего в сумерках выглядел как какой-то сказочный великан. Заметила ли она его издалека сразу, не осознав этого, или загадочное притяжение привело ее сюда?
Ощущение чего-то нестерпимо родного снова захлестнуло ее.
Пейдж остановилась недалеко от Джанкарло и, оглянувшись назад, не сдержала вздох радости. Над долиной клубился почти прозрачный туман, солнце садилось все ниже, вокруг них танцевали прелестные таинственные тени, а вдалеке гордо возвышался замок. Тишина и умиротворение проникали в каждую клеточку ее естества. По ее коже пробежали мурашки, и все было настолько прекрасным, что ей хотелось рыдать.
Или все дело в нем, в этом мужчине.
– Здесь так красиво. – Эта реплика явно не вписывалась в установленный тон их разговоров. – Будто я попала в сказку.
– Мой отец считал, что земля – источник силы, – сказал Джанкарло. – Защищая ее, мы становимся сильнее. Забота о ней возвышает нас. Иногда мне кажется, что он был сумасшедшим, крестьянином, рожденным в теле аристократа. Но каждый новый закат напоминает мне о том, что в его словах скрыта истина. Красота – пища для души.
– Кажется, твой отец обладал тонкой душой поэта.
– Нет. Поэты и художники нуждаются в покровительстве, и мой род всегда поддерживал развитие искусства и культуры. Мои предки отличались глубоким чувством морального долга и ответственности. Возможно, мне следовало родиться художником, а не наследником великого клана.
– Если бы у меня был такой дом, то я бы сделала все, чтобы сохранить его.
Пейдж показалось, что на лице Джанкарло мелькнула улыбка, но сгущавшиеся сумерки почти скрыли его. Хотя, скорее всего, это ее воображение. Сейчас Джанкарло был совершенно другим человеком.
– Пошли. – Джанкарло протянул ей руку в прощальном отблеске золотого света.
Предчувствие подсказывало Пейдж, что сейчас все – весь мир, ее жизнь – разделится на до и после. Не останется ничего, кроме дикой страсти между ними и ее хрупкого неистово бьющегося сердца.
Вечность затаилась в одном мгновении. Пейдж не смела пошевелиться, застыв на месте.
– Ты приготовил мне ужин? – Ее голос звучал беззаботно и легко, хотя над ними всегда висела тяжесть их прошлого. – Без шуток, отравить меня едой – прекрасный способ казни.
– Я – итальянец, – с ноткой добродушного возмущения ответил Джанкарло. – Конечно, я умею готовить. Но даже если бы не умел, то в имении есть целый штат шеф-поваров. Их еда достойна придирчивого гурмана.
– Осторожнее, – проворковала Пейдж, обращаясь скорее к воспоминаниям и глупому сердцу, а не к мужчине напротив, который являлся воплощением самого опасного искушения для нее. Воплощением всех ее несбыточных грез. – Я могу забыть, что должна дрожать от страха. Я начинаю наслаждаться пребыванием здесь.