Это будет потом, и мы этого не увидим. Мы будем растекаться по ложементам и клясть себя за то, что мы материальные тела, обладающие инерцией, а не бесплотные духи. Интересно, смогу ли я свести к нулю свою инерционную массу?
Наверное, да.
Как я и ожидал, никто в лагере не поинтересовался, почему я вернулся так рано. Никто даже не заговорил со мной. Одна только Этель проводила меня взглядом, пытаясь, как видно, припомнить что-то, но не припомнила и перестала интересоваться мною. Я велел себе выбросить из головы ненужные мысли. Лора. Главное – Лора.
Медотсек, где мы прежде занимались любовью, надоел мне до рвоты. В крайнем слева жилом куполе, рассчитанном на четверых, сейчас находился и смачно храпел один лишь Курода, намаявшийся после ловли своей ночной живности. Я пожалел будить его и выставлять вон – сделал лишь так, чтобы он перестал храпеть, стал для Лоры невидим и не вздумал проснуться в ближайший час. После чего мысленно очертил вокруг купола окружность и запретил всем, кроме Лоры, переступать эту невидимую границу. Сквозь стенки купола я видел, как Веня, вовсе даже не собиравшийся зайти, а намеревавшийся лишь пройти мимо, ни с того ни с сего остановился на полушаге, задумался и заложил крюк. Так-то. Прости, Веня, ты мне друг, но нечего тебе здесь делать.
И появилась Лора. Почему-то я боялся, что она будет двигаться сомнамбулически, но ничего подобного: она шла легко и пружинисто, она была весела, она буквально парила и порхала, и лицо ее светилось счастьем.
Счастьем ожидания…
Черт побери, как просто оказалось привить ей это счастье! Волосатый Гарсиа шел лесом, а может быть, плыл лесом-водоемом, цепляясь за коряги аксельбантами, или, вернее, сидел на толчке в одном из корабельных гальюнов, и Лора отмахнулась от него, как от досадного недоразумения. Лора шла ко мне, она точно знала, где меня найти. Чему удивляться: я ведь сам так пожелал.
На мгновение меня охватил ужас в смеси с отвращением к самому себе. А в следующее мгновение Лора влетела в купол, на ходу заблокировав за собой дверь, и стало поздно размышлять о том, какой я подлец. Она молча накинулась на меня, ее руки так и мелькали, лишая одежды наши ждущие тела… и что я мог? Пусть я божок или даже дьяволенок, но я ведь мужчина! Я ничего не приказывал моим инстинктам – и, наверное, зря…
Наше слияние было бурным и страстным. Мы не сломали койку только потому, что в кратком промежутке между пароксизмами наслаждения я велел ей не ломаться. И койка послушалась вопреки сопромату. Попробовал бы кто меня не послушаться!
– А я, оказывается, и вправду тебя люблю, – сказала Лора, когда мы натешились. – А ты меня?
– Ты же знаешь.
– Я знаю, но хочу услышать. Ты меня любишь?
– Люблю.
Она прижалась ко мне. Ее тело было горячим, как печка, и потным, мое тоже, мне было неприятно, и навязчиво вставало перед глазами полотно Мунка «Автопортрет после акта». Наверное, в моих глазах застыло то же самое выражение: «Зачем, ну зачем мне это было надо?» И я понял: мы оба врали, Лора не любила меня. Она не любила и этого Гарсиа. Она вообще никого не любила. Слетать в одну экспедицию, в другую, в третью, поднакопить деньжат, купить домик где-нибудь в тихом пригороде, выйти замуж за спокойного состоятельного мужчину, воспитывать детей и выращивать на клумбе георгины – вот и все, о чем она мечтала и к чему упорно шла. Экспедиционно-полевые романы – это ведь так несерьезно, они ведь бывают только потому, что физиология требует… А я, мерзавец, взял да и внушил ей иллюзию любви.
Теперь я точно знал, что это лишь иллюзия, и боялся посмотреть глубже, хотя уже подозревал, что увижу там: настоящей, вечной любви вообще не существует, есть лишь внушение и самовнушение – красивая обертка для инстинкта продолжения рода. Но приятно, этого не отнять. Парис был не дурак, выбрав любовь вместо мудрости и власти. Куда ни кинь, везде клин, какой выбор ни сделай – впереди одни хлопоты, но эти хоть сладостные…
– А где Гарсиа? – спросил я.
– А! – отмахнулась Лора. – Страдает поносом. Я дала ему таблеток, пройдет.
Ничего у него не пройдет, пока я не пожелаю. И таблетки не помогут.
– Не ревнуй, – шепнула Лора. – Я была дура, прости меня. Прости и больше никогда не ревнуй. Я хочу быть только с тобой.
Она искренне верила в это. Потому что я так захотел.
– Работа ждет, – сказал я.
– Пусть ждет, – промурлыкала Лора, блуждая ладонью по моей груди.
– Не всякая работа может ждать. Симпсон озвереет.
– Ладно, я пойду. – Лора чмокнула меня в губы и принялась одеваться. – Ночью придешь?
– Приду.
Я знал, что не приду. Через полчаса и Лора не будет желать, чтобы я пришел. Потому что я верну все на место. Можно еще приказать ей забыть, что случилось между нами, но это, пожалуй, лишнее. Она сама постарается не вспоминать об этом. Подумаешь, мелкий эпизод из экспедиционной жизни, не стоит он того, чтобы о нем помнить…
Лора ушла, а я поборолся с желанием наказать себя, подлеца, то ли розгосечением, то ли зубной болью, и поборол это желание. Скотина я все-таки. Хотя… если я думаю об этом, то, может, и не совсем скотина?
Вычислять процент моего скотства я не стал. Вернул все на свои места (Курода сейчас же зашевелился и захрапел), и спустя две минуты удостоился визита Этель Симпсон.
– Вот как? Отдыхаем?..
– Так точно, – сказал я с удовольствием, однако перевел себя в сидячее положение. – Стратиграфическая карта готова.
– По всему Западному массиву?
– По всему, естественно.
– С заходом на Кривой кряж?
– И даже на Желтый сопочник.
– А твое ущелье?
– Тоже готово.
Она присела на стул.
– Быть не может. Сознайся – схалтурил?
– Все данные уже в базе. Прикажи проверить.
– Ладно, не злись, – примирительно сказала Этель. – Верю. Тебе – верю. Но как ты успел?
Врать на эту тему я был готов сколько угодно.
– Правильно распланировал работу, только и всего. Теперь отдыхаю и жду дальнейших распоряжений.
Распоряжения не заставили себя ждать. Взять «скакуна», переместиться в рифтовый район и провести там комплексное исследование. Моя начальница снизошла до похвалы. Браво, Стас, браво. Если ты и там управишься раньше срока, ладно, хотя бы в срок, то я смогу отметить тебя в отчете как перспективного работника…
А я и есть перспективный. Только не в том смысле, какой имела в виду Этель. По этой причине я хотел было внушить всему личному составу экспедиции, что меня вообще здесь нет, что я согласно приказу умотал в автономку на несколько дней, а самому остаться в лагере невидимым для окружающих, – но раздумал. А ну как сила моя развеется то ли сама по себе, то ли велением Эрлика? Наверное, он за мною присматривает – так не решит ли, что я чересчур заигрался?
Словом, я полетел, взяв с собой аппаратуру, провизию, спальные принадлежности и малый купол на одного. Хорошая штука «скакун» – гражданский вариант ударного суборбитального катера. За два часа можно облететь всю планету, рикошетируя от атмосферы, как камешек от воды. Минут через сорок я был уже в рифтовом районе и выбирал место получше, а через час купол уже расправился и затвердел.
Я был один, вообще один. При желании нетрудно было вообразить, что я единственный гуманоид на Реплике. Где «Неустрашимый» и экспедиция? Нет их. И не было. Это моя планета, и я здесь хозяин. Вокруг меня нет никого, даже насекомых. Разве что бактерии и занесенные сюда ветром споры примитивных растений, которым не суждено прорасти. Я решил не дезинфицировать вокруг себя почву и воздух. Что мне может сделать микроскопическая мелюзга!
Ураган? Землетрясение? Я точно знал, что до ближайшего урагана еще без малого полгода, а до мало-мальски крупного землетрясения в данном районе – более трех лет. Я мог объять взглядом атмосферу всей планеты и проникнуть взором вглубь нее до самого ядра. Я точно знал, как будет зарождаться и развиваться тот ураган, откуда он придет, каких дел наделает по пути и какой силы будет здесь. Я видел, где случится гипоцентр землетрясения, как сдвинутся блоки коры и к чему приведет их шевеление. Я мог показать, где раскроются новые трещины, и предсказать с точностью до миллиметра, насколько в результате катаклизма расширится рифт. И все это интересовало меня весьма мало.
Что-то должно было случиться, и не с планетой – со мной. Я просто ждал, любуясь закатом. Становилось прохладно, и я не лез в купол, а наращивал вокруг себя слой неподвижного теплого воздуха. Мне и купол был не нужен. Что-то должно было произойти. Что – я не знал. Что-то не безмерно важное, но совершенно необходимое.
Может, явится Эрлик и снимет с меня ограничения, пусть только некоторые? Я ждал Эрлика.
Я прождал его до утра. Эрлик не явился. Зато со мной творилось странное.
Во-первых, как ни кощунственно такое сравнение, я подумал о том, что и Христос не зря удалялся в пустыню. Что-то там было такое, что-то происходило с ним… но чем оно было вызвано?
Вернее – кем?..
И совсем не из соображений традиции я почему-то был убежден: нет, не Эрликом. Совсем не им.
Во-вторых, то, что прежде творилось со мною во сне, здесь продолжилось наяву. Впав в странное оцепенение, я постигал мир, в котором живу. Вот Земля и Солнце, вот Реплика кружится вокруг звезды, которая ее убьет, вот другие планетные системы, известные и не известные человечеству… Перед моим внутренним взором открылся целый кусок галактического рукава с миллионами звезд, десятками миллионов планет и планетоидов, триллионами комет, гравитационными и магнитными полями, горячими и холодными облаками газа, хитросплетениями естественных субпространственных каналов, черными дырами, пульсарами и магнетарами – и о каждом, буквально каждом объекте я знал неизмеримо больше, чем узнают земляне в ближайшее тысячелетие. Я понимал связи между объектами и мог точно предсказать их будущее. Я мог точно назвать день и час, когда на Землю свалится – если ему не помешать – астероид более чем километрового поперечника, и с той же точностью я мог назвать день и час, когда похожий астероид вонзится в третью планету красного карлика в созвездии Рыси, столь слабого, что эта звездочка не значится ни в одном каталоге. Я знал, в каких звездных системах работают экспедиции вроде нашей, исследуя кислородные планеты и подготавливая вторую волну звездной экспансии человечества, обещающую быть куда масштабнее первой. Как все это поместилось в моей голове – даже не спрашивайте. Знаю, но не сумею объяснить. Человеческий мозг не содержит столько нейронов, сколько надо для усвоения всей этой информации. Но… человек ли я еще?