Вспомнилось давнее: мокрое голое тело, с воплем обрушившееся на пол прямо из воздуха в этом самом месте только для того, чтобы быть отчисленным.
А я?..
В двух шагах от Василия на пол сверзился долговязый Ральф, ойкнул, обвел интерьер безумным взглядом и тотчас вскочил.
Ну конечно! Нелепые позы не к лицу белокурой бестии.
– С возвращением, – сказала Мин Джи. Она сидела в кресле, закинув ногу за ногу, и дымила тонкой коричневой сигаретой.
– Ты никуда не уходила? – немедленно спросил Ральф.
– Еще как уходила. Просто вернулась раньше вас.
– Ты вернулась – или тебя вернули?
– Меня, – с вызовом призналась кореянка. – Ну и что?
– Да ничего, это я так… – и Ральф принялся чистить костюм. Совершенно по-человечески, забыв, что можно просто приказать ему стать чистым. Как видно, его хорошенько шарахнуло по психике.
– Итак, нас пока четверо, – деловито сказала Мин Джи. – Интересно, кто еще?
– А остаться должен один, – напомнил Ральф. Он уже пришел в себя.
– А почему не несколько? – спросил Василий.
На него посмотрели с интересом.
– В смысле?
– Ну вот мы, скажем… нас четверо. Неужели мы не сможем принимать управленческие решения сообща?
– Не сможем, потому что разругаемся. – На сей раз панамец опередил Ральфа, наверняка собиравшегося сказать что-то обидное и даже раскрывшего рот. – Рано или поздно возненавидим друг друга, и скорее рано, нежели поздно. Передеремся.
– То-то у нас сейчас братская любовь!
– А станет еще хуже. Примеров достаточно. Ты ведь изучал историю.
– Ага, – кисло согласился Василий, – изучал. До того изучил, что уже не путаю турнир с турнюром.
– Брось трепаться. Я серьезно говорю.
– Да ладно… – пробормотал Василий. – Я ничего… Я так…
Дал задний ход, но мысль не ушла из головы.
– Еще не факт, что мы с вами оставлены, а не отчислены, – сказала Мин Джи и, затянувшись в последний раз, уничтожила взглядом окурок. – Знаю, знаю, что вы хотите сказать! Стал бы Рудра возвращать сюда шлак, которому место на свалке! Железная логика! Но это человеческая логика, а он не человек. Меня вообще удивляет его начальство: почему оно решило, что нового координатора уже можно выбрать из человеческой массы? Самоорганизующаяся система – это одно, человечество ею и является, но она с легкостью может стать и саморазрушающейся. Поглядите, что в мире делается. Система с разумным самоуправлением – это немного иное…
– Принципиально иное, – вставил Ральф.
– А я о чем? Ну так скажите мне: разумно ли именно сейчас доверить человеку присматривать за человечеством? А ведь поиск своего преемника Рудра начал давно – наверно, еще когда мы технологически не были способны истребить сами себя. Мы что, лучше наших прапрадедов? Может, не столь наивны, но не лучше же! Так в чем смысл? Найти умника из умников, гения из гениев, такого, чтобы можно было положиться на него, как на бетонную стену? Долго Рудре придется его искать…
– Он и ищет долго, – напомнил Ральф, а Мин Джи сунула в рот новую сотворенную из воздуха сигарету. «Нервничает», – подумал Василий.
– Вот вам еще одна гипотеза, – сказал Хорхе. – Наша цивилизация обречена на самоуничтожение, и Рудра это понял. А с кого спросят? С него. Кто не справился? Он. Кого накажут? Его. Ему это надо? Какой чиновник спит и видит, как бы получить по шапке? Вот почему он торопится с нами. Уйдет на повышение, а отвечать придется преемнику.
– Ты только сейчас до этого додумался? – насмешливо прищурился Ральф.
– Отвали.
– Рад бы отвалить, да не могу. Нам велено быть здесь. Попробуй пройти сквозь стену – получится ли?
– Не получится.
Только сейчас Василий ощутил, что белокурая бестия права: выйти из гостиной не удастся. Значит, скоро здесь появится Рудра. Что-то он задерживается… Трудно собрать всех разбежавшихся по миру кандидатов, что ли? Ему-то – трудно?!
Как бы в ответ на эти мысли на пол гостиной с глухим стуком и коротким взвизгом приземлились сразу две женщины – очень белокожая костлявая блондинка и пухлая негритянка. Василий мельком видел их однажды, а теперь в голову сразу прыгнули имена: Эмбер и Свангерою. Не успели они подняться на ноги, как появились еще двое: Родион и Маурицио.
И сразу стало понятно, что все кандидаты налицо. Уже не одиннадцать.
Только восемь.
Глава 13Поводырь для зрячего
Внешне рейсовик «Земля – Луна» с бортовым номером 019 походил на удлиненную консервную жестянку, к наружной поверхности которой какой-то затейник прилепил конусы дюз маршевых и поворотных двигателей, параболические антенны систем связи и фазированные решетки локаторов, нашлепку ходовой рубки и прочее в том же роде. Девизами его конструкторов были простота, дешевизна и функциональность. Слабосильные плазменные движки позволяли ему сесть на Луну и с нее же взлететь, но о самостоятельном взлете с Земли не могло идти и речи – рейсовик аккуратно и неторопливо покидал родную планету по антиграв-лучу и точно так же возвращался, вовсе не собираясь поджариваться в атмосфере. Ему не нужны были ни тепловые экраны, ни обтекаемость, ни мощная энергоустановка. Фактически 019 не был кораблем, а был самоходной баржей наподобие тех, что издавна утюжат спокойные воды там, где было бы слишком расточительно использовать полноценные морские суда. Такой посудине не нужно названия, хватит с нее и номера.
Грузовой отсек, доверху набитый контейнерами с запасами провизии, оборудованием, семенами полезных растений, личным багажом и всем необходимым, что понадобится колонистам на планете, куда их доставит уже настоящий туннельный корабль, занимал середину консервной жестянки, как бы служа толстой прокладкой между силовой установкой и пассажирским отсеком. А пассажирский отсек, в свою очередь, смахивал на прокладку между багажом и владениями экипажа, откуда всякого не в меру любопытного погнали бы в шею, посмей он туда сунуться. По бортам средней и верхней части ноль-девятнадцатого под тонкой обшивкой скрывались емкости для топлива и воды, служа защитой от жесткой радиации.
Тем не менее пассажирский отсек имел восемь маленьких иллюминаторов из свинцового стекла – по два на ярус. Иного смысла, кроме психотерапевтического, в них не было. Пятьдесят пассажиров каждого яруса, ютящиеся в одном помещении, за трое суток тесноты и вынужденного бездействия дошли бы до белого каления, когда любая мелочь вроде звучного храпа соседа по креслу-койке могла бы сыграть роль спускового крючка. Что там визгливая истерика! – чепуха это, не о чем и говорить. Прежде на старых рейсовиках случались и драки, даже убийства. Иллюминаторы служили отдушинами, как будто сквозь них внутрь корабля поступал свежий воздух, и работали на психологию. Непривычная землянину картина поражала воображение. Земля отдаляется… ух ты! А где Луна?.. Вот она, да какая уже здоровенная, аж кратеры без оптики видны… Красотища!
Компьютер устанавливал очередность наблюдений, отсчитывал время, по истечении которого полагалось уступить место следующему пассажиру, и грозил наябедничать экипажу на хапуг и эгоистов, норовящих задержаться у иллюминатора дольше дозволенного. Пять минут созерцания – и отвали в хвост очереди, жди. Можешь болтать с соседями, можешь поспать, можешь смотреть надоевшие фильмы. И вновь дождешься своих законных пяти минут. Говорят, будто нет хуже, чем ждать и догонять. Полная чепуха: в ожидании чего-то хорошего, что обязательно должно случиться, время течет быстрее и куда приятнее.
Встречаются и те, кто пугается космоса и рвется назад, на Землю. Доброжелательный голос компьютера успокаивает истериков: все отказники будут возвращены обратным рейсом, читайте контракт. Его можно разорвать – с такими-то и сякими-то последствиями, не шибко приятными, но в целом терпимыми. Оказавшись на Луне, отказники, как правило, одумываются.
…Мальчишка лет десяти, расплющивший нос о стекло иллюминатора правого борта на верхнем пассажирском ярусе, внезапно отпрянул с криком:
– Мама! Папа!
– Ну что такое? – Лавируя в узких проходах между креслами-койками, к мальцу подошел отец. Мать спала и не отреагировала.
– Смотри! – Мальчишка ткнул в стекло пальцем.
– Ну?.. Надышал, отпечатков наставил… – С недовольным видом отец протер иллюминатор рукавом и приблизил к стеклу лицо. – Ну что там?
– Как что? Человек!
– Какой еще человек, где? Что ты выдумываешь? Одни звезды только… Эй, не толкайся!
Мальчик рвался к иллюминатору.
– Пусти… Да вот же он… Ой, теперь и правда нет… пропал.
– Выдумщик!
– Нет! Я видел!
– Ну-ка расскажи все как есть, – потребовал родитель.
– Человек там был, – объявил малец.
– Где?
– Там. Снаружи.
– А, понятно. – Отец благодушно потрепал сына по вихрам. – Тебе повезло. Кто-нибудь из экипажа вышел в открытый космос. Мелкий ремонт или профилактика внешнего оборудования, может, починка какой-нибудь антенны… Это бывает. У нас сейчас инерционный полет, так что…
– Да нет же! – крикнул мальчик. – Этот не из экипажа! Он без скафандра был! В одних трусах! В полосочку!
– Да ну?
– Я правду говорю!
– Может, стоит показать тебя врачу? Фантазер.
От обиды на глаза мальчика навернулись слезы. Ну почему все взрослые такие непонятливые?! Ничему не верят, ничем не интересуются, ничего не понимают, а ты изволь их слушаться!
– Я правда видел… Он висел совсем рядом, шагов пять всего, и еще рукой мне вот так вот помахал…
– Ладно, ладно. Ты только не ори. У тебя еще минута. Смотри зорче, может, бегемота увидишь…
Не в пяти шагах от борта 019 – тут мальчик приукрасил, – а примерно в десяти невидимый Эрлик насмешливо спросил невидимого меня:
– Зачем ты это сделал?
Я и сам не знал, для чего мне понадобилось показать себя парнишке. Уж больно занятно он таращился в черноту космоса, прямо-таки впитывал ее в себя вместе с искрами звезд и никак не мог насытиться. И я был таким когда-то.