Детектив-инспектор Хирн с любопытством смотрел на Пуаро.
— Я не представлял себе, что вы так этим заинтересуетесь, сэр, — сказал он.
— Старший инспектор Джепп сообщил вам, что я, возможно, проконсультируюсь с вами по этому вопросу?
Хирн кивнул.
— Он сказал, что вы приезжаете по делу и что вы поможете нам с этой головоломкой. Но я не ожидал вас теперь, когда все выяснилось… Я думал, вы заняты собственным делом.
— Мое собственное дело может подождать, — ответил Пуаро. — Именно этот случай интересует меня. Вы назвали его головоломкой — и вы говорите, что дело закрыто. Но, по-видимому, головоломка все еще существует.
— Ну, сэр, мы получили девочку обратно. И она не пострадала. Это главное.
— Но это не решает проблему, как именно вы получили ее обратно, не так ли? Что говорит она сама? Ее осматривал врач. Что он сказал?
— Сказал, что ей дали наркотик. Она до сих пор не пришла в себя после этого. По-видимому, почти ничего не помнит после отъезда из Кранчестера. Все дальнейшие события будто стерты из ее памяти. Врач думает, что у нее могло быть легкое сотрясение мозга. На затылке у девушки синяк. Доктор говорит, что это объяснило бы полную потерю памяти.
— Это очень удобно для… кого-то! — заметил Пуаро.
Инспектор Хирн произнес с сомнением в голосе:
— Вы не думаете, что она притворяется, сэр?
— А вы?
— Нет, я уверен, что не притворяется. Она — милый ребенок, несколько отстающий для своих лет.
— Нет, она не притворяется. — Пуаро покачал головой. — Но я хотел бы знать, как она сошла с поезда. Я хочу знать, кто это устроил — и зачем?
— На вопрос «зачем» я бы ответил, что это была попытка похищения. За нее хотели потребовать выкуп.
— Но не потребовали!
— Испугались, когда поднялся такой шум, и быстро оставили ее на дороге.
— И какой выкуп они могли получить от каноника Кранчестерского собора? — скептически осведомился Пуаро. — Служители англиканской церкви не миллионеры.
— Мое мнение — они запороли это дело, сэр, — весело ответил инспектор.
— А, таково ваше мнение!
Хирн слегка покраснел:
— А какое ваше мнение, сэр?
— Я хочу знать, каким именно чудом она исчезла из этого поезда.
Лицо полицейского помрачнело.
— Это настоящая загадка, правда. Только что она была там, сидела в вагоне-ресторане, болтала с другими девочками… А через пять минут — бац! — исчезла. Это похоже на фокус.
— Вот именно, на фокус! Кто еще находился в вагоне поезда, где мисс Поуп забронировала купе?
Инспектор Хирн кивнул:
— Хороший вопрос, сэр. Это важно. Особенно важно потому, что это был последний вагон поезда; как только все возвращаются из вагона-ресторана, двери между вагонами запирают, действительно запирают, чтобы люди не набивались в вагон-ресторан и не требовали чаю раньше, чем успеют убрать столики после обеда и подготовиться. Уинни Кинг вернулась в вагон вместе с другими девочками, школа забронировала там три купе.
— А кто ехал в других купе вагона?
Хирн вытащил свой блокнот.
— Мисс Джордан и мисс Баттерс — две старые девы средних лет, следовавшие в Швейцарию. С ними всё в порядке, они весьма респектабельные дамы, их хорошо знают в Гемпшире, где они живут. Два французских коммивояжера, один из Лиона, второй из Парижа; оба почтенные пожилые люди. Молодой человек, Джеймс Эллиот, с женой — она броская штучка. У него плохая репутация; полиция подозревает, что он замешан в сомнительных сделках, но Эллиот никогда не занимался похищением людей. Во всяком случае, его купе обыскали и в ручной клади не нашли ничего, что указывало бы на его связь с этим делом. Не вижу, как он мог быть с ним связан. Единственной другой пассажиркой была американская леди, миссис ван Зойдер, едущая в Париж. О ней ничего не известно. На вид ничего подозрительного. Вот и всё.
— И это точно, что поезд не останавливался после того, как выехал из Амьена? — спросил Эркюль Пуаро.
— Абсолютно точно. Один раз он замедлил ход, но не настолько, чтобы можно было спрыгнуть, не рискуя серьезно пострадать или даже погибнуть.
— Вот что делает проблему такой странной и любопытной, — пробормотал сыщик. — Школьница исчезает чудесным образом возле самого Амьена. И появляется ниоткуда возле самого Амьена. Где она была в промежутке?
Инспектор Хирн покачал головой:
— Похоже на безумие, если представить это таким образом… О, между прочим, мне сказали, что вы спрашивали что-то о туфлях — о туфлях девочки. На ней были туфли, когда ее нашли, но на путях действительно обнаружили пару туфель. Их нашел обходчик — и забрал к себе домой, так как они были в хорошем состоянии. Прочные черные прогулочные туфли.
— А! — воскликнул Пуаро, словно обрадовавшись.
— Я не улавливаю значения этих туфель, сэр. Они что-то значат? — с любопытством спросил инспектор Хирн.
— Они подтверждают одну теорию, — ответил Эркюль Пуаро. — Теорию о том, как осуществили этот фокус.
Школа мисс Поуп была расположена в Нейи, как и многие подобные учебные заведения. Глядя снизу на его респектабельный фасад, Эркюль Пуаро внезапно оказался в потоке девочек, выходящих из его дверей.
Он насчитал двадцать пять девочек. Все были одеты в одинаковые темно-синие куртки и юбки и неудобные на вид темно-синие велюровые шляпы, обвитые пурпурными с золотом лентами, которые выбрала мисс Поуп. Их возраст варьировался от четырнадцати до восемнадцати лет; среди них были толстые и худые, светловолосые и темноволосые, неуклюжие и грациозные. За девушками, рядом с одной из младших школьниц, шла седая суетливая женщина, и Пуаро решил, что это мисс Бершо.
Он с минуту постоял, глядя им вслед, затем позвонил в дверь и спросил мисс Поуп.
Мисс Лавиния Поуп очень отличалась от своей заместительницы, мисс Бершо. Она была личностью и внушала благоговение. Мисс Поуп милостиво проявляла снисходительность к родителям, но с явным превосходством относилась к остальному миру, что является очень полезным качеством для директора школы. Ее седые волосы были уложены в отличную прическу, костюм был строгим, но элегантным. Она выглядела компетентной и всеведущей.
Комната, где мисс Поуп приняла Пуаро, принадлежала культурной женщине. Изящная мебель, цветы, фотографии в рамках (некоторые с подписями тех учениц мисс Поуп, которые добились известности, многие из них в парадных одеждах и в перьях). На стенах также висели репродукции мировых шедевров искусства и несколько хороших акварельных этюдов. Весь дом сиял чистотой и до блеска начищенной мебелью. Чувствовалось, что ни одна пылинка не посмеет появиться в подобном святилище.
Мисс Поуп приняла Пуаро с видом человека, чьи суждения редко его подводят.
— Месье Эркюль Пуаро? Мне известно ваше имя, конечно. Полагаю, вы пришли по поводу этого весьма неприятного случая с Уинни Кинг… Очень печальный инцидент.
Мисс Поуп не выглядела огорченной. Она принимала эту катастрофу, как ее и следовало принимать; она проявила компетентность и этим свела его почти до незначительной величины.
— Подобных случаев, — сказала мисс Поуп, — никогда раньше не было. — «И больше никогда не будет!» — казалось, говорил ее вид.
— Девочка учится здесь первый год, не так ли? — спросил Эркюль Пуаро.
— Да.
— Вы предварительно беседовали с Уинни и с ее родителями?
— Это было два года назад. Я жила возле Кранчестера, у епископа, между прочим.
Тон мисс Поуп говорил: «Прошу вас это отметить. Я из тех людей, которые останавливаются у епископов!»
— Находясь там, я познакомилась с каноником и миссис Кинг. Увы, миссис Кинг — инвалид… Тогда я и встретилась с Уинни. Очень хорошо воспитанная девочка, явно имеющая склонность к искусству. Я сказала миссис Кинг, что была бы рада принять ее к себе через год или два, когда она окончит среднюю школу. Мы здесь специализируемся, месье Пуаро, на искусстве и музыке. Девушек водят в оперу, в «Комеди Франсез», они посещают лекции в Лувре. Самые лучшие мастера приходят сюда и учат их музыке, пению и рисованию. Развивать их культуру — вот наша цель.
Тут мисс Поуп внезапно вспомнила, что визитер не является родителем, и резко прибавила:
— Что я могу для вас сделать, месье Пуаро?
— Я был бы рад узнать, каково нынешнее положение Уинни.
— Каноник Кинг приехал в Амьен и собирается забрать Уинни с собой. Самое мудрое, что можно сделать после того, что пришлось пережить девочке. Мы не принимаем болезненных детей, — прибавила она. — У нас нет специальных условий для ухода за инвалидами. Я сказала канонику, что, по моему мнению, лучше забрать ее домой.
— Что, по-вашему, произошло, мисс Поуп? — задал прямой вопрос сыщик.
— Не имею ни малейшего понятия, месье Пуаро. Вся эта история, как мне ее изложили, звучит совершенно невероятно. Я просто не могу себе представить, чтобы моя сотрудница, которая отвечала за девочек, в чем-то провинилась… Разве что, возможно, она могла бы обнаружить отсутствие девочки раньше.
— Вероятно, — спросил Пуаро, — к вам приходили из полиции?
Аристократическая фигурка мисс Поуп слегка вздрогнула. Она ответила холодно:
— Некий месье Лефарж из префектуры заходил ко мне узнать, не могу ли я пролить какой-то свет на ситуацию. Естественно, я не могла этого сделать. Потом он потребовал разрешения осмотреть сундук Уинни, который, конечно, прибыл сюда вместе с чемоданами других девочек. Я сказала ему, что за ним уже прислал другой полицейский; их отделы, как я понимаю, дублируют друг друга. Вскоре после этого мне позвонили по телефону и настаивали, что я отдала им не все вещи Уинни. Я с ними очень резко поговорила. Нельзя позволять официальным лицам давить на себя.
Пуаро глубоко вздохнул:
— У вас смелый характер. Меня это в вас восхищает, мадемуазель. Полагаю, сундук Уинни после доставки распаковали?
Казалось, мисс Поуп пришла в некоторое замешательство.
— Как обычно, — ответила она. — Мы живем строго по правилам. Вещи девочек распаковывают по прибытии, а потом убирают туда, где их будут хранить, по моему распоряжению. Вещи Уинни распаковали вместе с вещами других девочек. Естественно, потом их снова упаковали, и ее сундук был отдан точно таким же, каким его к нам доставили.