- Ты думаешь, он цел? Думаешь, богиня Ипполита снова перекинет золотой кумир в твою Фермоскиру?
- И снова дура! Ты думаешь, кумир золотой? Накося - выкуси! Он из камня!
- Как - из камня?!
- А так, очень просто. Он только обложен золотыми пластинами. Их Аргос привез сюда. Здесь вырубил камень и снова обложил его. А мы развесили уши. И мы сможем это сделать там, в Фермоскире. Я чую, каменный болван в том храме цел.
- Я что-то не очень стремлюсь на Фермодонт.
- Ты там будешь единоправной владетельницей города - ты будешь Великой жрицей храма.
- И жить постной жизнью, без мужиков? Мне нужна одна власть — здоровый, сильный мужик. А там даже царице нельзя...
- Вот блудливая кошка! Заветы богини можно переписать. И придется переписать. Все, кто остался в Фермоскире, уже живут с мужиками - им старые заветы ни к чему. Скажи мне - кто с тобой здесь считается? Мелета - твой враг, Перисаду ты не нужна даже на ночь, корабли у тебя уже отняли, воевать ты не хочешь, да и не умеешь. Кому ты нужна? А там — выбирай любого мужика, живи в храмовом дворце, царицей ставь любую, верную тебе, бабу. И владей, владей, владей!
- Без тебя я и там ничего не буду стоить. А ты похода через горы не перенесешь.
- А корабли?
- Их нам не отдадут? Да и ни одну амазонку не посадишь на весла. Они уже этой прелести отведали.
- Пойдем через горы! На подножном корму,- твердо сказала Атосса.- Там есть на кого делать налеты.
- Воительницы за тобой не пойдут. И я тоже.
Атосса вскочила с кресла, несколько раз прошлась по комнате и заговорила вроде совсем о другом.
- Ни одна баба жить без любви не может. Даже если она дочь пастуха...
- Или богорожденная,- заметила Атосса, поняв, что стрела про пастуха намечена в нее.
- Да, и богорожденная. Но она, любя, не обтирает задницей подстилки грязных синдов, меотов или дандариев. Она кладется под мужика царственного, богатого и могущественного. Скажи, кто будет царем Синдики, если мы сменим боспорских царей?
- Снова Гекатей, наверное.
- Держи карман шире! Царем Синдики поставят Ага эта. А ты бы могла быть его царицей. Он давно...
- А ты, как думаешь - кто займет трон Боспора?
- Конечно же Перисад! Он сам мне несколько раз намекал об этом. Но он любит Мелету!
- Ну и что же. Она не захочет стать его женой.
- Почему?
- От добра добро не ищут. Она и так будет выше царицы. Она же богиня Синдики. Ей скифы отгрохают такой храм, какой Фермоскире и не снился. Не зря же она не одела пояс Ипполиты. Только я не пойму, к чему ты клонишь этот разговор?
- А к тому, чтобы ты стала властительницей в любом месте, если ты Богорожденная. При твоей красоте...
- Дальше! Что нужно для этого? Не ради того ты позвала меня, чтобы намекнуть мне про моего отца - пастуха.
- Надо, чтобы Богиня Синдики проиграла войну. Вот чего я хочу.
- Не поняла?
- Если цари Боспора снова возьмут силу и сбросят повстанцев в море, амазонкам будет тут нечего делать. Царица Годейра уйдет к царским скифам, это я знаю точно, Мелету, а с ней Лоту и Аргоса синды утопят в море - только ты и я будем править воительницами. И мы уведем их в Фермоскиру. Нас приволокли сюда силой, я ненавижу эти болота, лиманы и грязных скифов, торетов и керкетов.
- Но есть еще Перисад и с ним могучий флот.
- С Перисадом и мы договоримся. Время покажет...
- Задала ты мне задачу, Священная,- после долгого раздумья произнесла Агнесса.- Что надо сделать, чтобы Мелета рухнула в море?
- Об этом подумай сама. Ты же будущая царица Фермоскиры.
- Тогда передай Сотиру, что Аргос высадку с кораблей начнет на неделю раньше и не во все города, а только на столицу. Пусть встретит.
- За тобой он зайдет?
- Завтра. Будь в постели.
- Поняла.
Это слово Атосса произнесла радостно. Она поняла - дочь согласна идти с ней на Фермоскиру.
Аргос появился во дворце на другой день после полудня. Атосса лежала, обложенная подушками.
- До нашей победы доживешь? - спросил Аргос прямодушно.
- А когда придет эта победа, Великий стратег?
- Мы идем на Сотира через две недели.
- Это худо. В это время начнутся холодные дожди. Амазонки не одеты. Они дочери теплых земель.
- Не беда. Лучше будут воевать, чтобы согреться.
- Две недели я не протяну. Прощай, добрый Аргос. Позаботься об Агнессе. Она почти сирота.
- Где она, кстати?
- Скоро вернется. Пошла проститься с подругами.
- Пусть приходит на «Арго». Я там буду ее ждать. Прощай.
- Прощай. Похорони меня около храма.
- Если сам буду жив.
Когда к Сотиру прибежала храмовая амазонка из Горгипа, он не весьма этому удивился. Из рассказов Левкона он знал, что Мелета и Агнесса враждебны друг другу и очень возможен их раскол. Тем более, что посыльная от имени Атоссы просила только одно - срочно послать в Горгип Митродора, младшего сына Сотира. На том же паруснике Митро вышел на Горгип, за ночь они с посыльной преодолели путь, с рассветом царевич предстал перед Атоссой.
- Твой отец может мне верить или не верить - это его дело, но передай ему, что Тиргатао начнет высадку на неделю раньше известного вам времени и всей силой ударит на Пантикапей. Пусть Сотир не боится амазонок Годейры - они больше не появятся в столице, они уйдут к царским скифам. Остальное неважно. Если все же боги будут не благосклонны к вам и владетелям Боспора придется бежать из столицы, я советую тебе снарядить судно на Фермоскиру. Дорога туда тебе уже известна, я приму тебя там и ты доживешь у меня до лучших времен. Последний совет только для тебя.
Сотир никак не мог решить, верить или не верить Атоссе, а старый Спартак не долго думая послал на киммерийский вал разведчика. Тот вернулся скоро и принес радостную весть - амазонки за валом исчезли. Значит, Атоссе можно верить.
В канун дня высадки, указанного Атоссой, сторожевики с побережья сообщили, что все корабли амазонок сосредоточились за косой у выхода в пролив, готовые к решительному прыжку на столицу. Вечером этого же дня триеры вышли в пролив и направились к Пантикапею. Значит утром ожидай высадки. Сотир и Левкон спешно собрали все свое войско и расположили между столицей и Тиритакой.
Ночь выдалась действительно дождливая. Над проливом нависли тяжелые низкие тучи и следить за триерами стало невозможно. В тревоге и напряжении прошла вся длинная осенняя ночь, но высадки не последовало. С рассветом тучи разошлись, выглянуло солнце и пантикапейцам представились чистые воды пролива. Триеры исчезли, как в воду канули.
Сотир и Левкон пребывали в нерешительности.
- Снова прогулки! - воскликнул Спарток.
- Понятное дело - они убоялись темноты и вернулись в свои гавани,- сказал царь Сотир.- Пошлите к старожилам на Тиритакские высоты. Оттуда видны и Гермонасса и Фанагория.
Посыльных ждали долго, над Синдикой пошел обкладной дождь и видимости на Фанагорию не было.
- Так что ж вы медлили до обеда?! - закричал на посыльных царь Сотир.
- Мы ждали, пока пройдет дождь.
Но дождь не проходил, и Левкон и Сотир не знали, что предпринять.
К вечеру прискакал человек из Пормфия и сказал, что скифы и амазонки высадились там и готовятся наступать по суше с севера, через час-другой всадник уточнил - конные амазонки огромной массой скачут к столице, а скифы идут за ними еще в большем числе.
- Мы - олухи! - вскричал Спарток.- Пормфий - бывшая, древняя переправа через пролив, там прекрасный берег для высадки. Как мы забыли про это.
- Что делать, что делать, отец? - суетился Левкон.- Против амазонок нашим воинам не устоять. Они уже знают о налете и стреножены страхом!
- Делать нечего,- заключил Спарток.- Надо бежать! Нас разобьют!
- Куда бежать? - Сотир схватился за голову.
- В Героклей,- предложил Левкон.
- Там скифы.
- За Киммерийский вал! - крикнул Митродор.
- Еще глупее! Там амазонки Годейры. Они, я думаю, далеко не ушли.
- О чем вы трещите, олухи! - ругнулся Спарток.- Надо ехать в Феодосию. Там нас укроют греки из Херсонеса. Все-таки родственные люди!
Спустя час цари и кучка воинов охраны выехали по направлению к Феодосии. Дорога, слава богам, была еще не перехвачена. Воины, брошенные на произвол судьбы, разошлись по домам. Бесславно окончил свою жизнь бывший царь Синдики Гекатей. Узнав о приближении амазонок, он снова выбросился с балкона дворца и разбился насмерть.
Амазонки вошли в незащищенный город и предали его грабежу.
Город грабили трое суток. Амазонки умели это делать отлично. Да и скифы не уступали им в этом деле.
Аргос не был тщеславным, тем более, властолюбивым человеком. Он часто говаривал:
- На своем «Арго» я не кибернет, не капитан, я даже не царь, а я - бог! И мне ничего больше не надо.
Идя на Боспорское дело, он всем сказал, что на трон Спартокидов он не претендует, его стихия - море и он умрет на море. И тем не менее, к власти над Боспором он относился ревниво. Он знал, что Боспорское царство самое трудное для властителей во всем бассейне южных морей. Про Боспор говорили, что без Синдики это не царство, а просто голый пролив. Собственных земель у Спартокидов - кот наплакал, на север - до Зенонова Херсонеса, на запад - до Киммерийского вала, а на юг - до Горгипа. И то эти земли, как говорят, не исконные, а чужие. Они так малы, что их плащом накроешь. Но, с другой стороны, влияние Боспора беспредельно. На юге керкеты, тореты и прочие племена простираются до Риона, а через Синдику Спартокиды влияли на всю Скифию до Танаиса и далее, а где границы царства на востоке, даже сами цари не знали. Как управлять таким царством, Аргос не знал. Потому и считал, что он стар для этой беспокойной власти. С Синдикой все было ясно. Еще до завоевания Пантикапея все знали, что там будет царствовать скиф Агаэт — сын Агата. Но кого поставить над самим Боспором? Тут Аргос хотел бы оставить свою внучку, но это было рискованно. Истина стара - власть можно завоевать копьями и мечами, но удержать власть на копьях нельзя. В Пантикапее и других городах Боспора множество знатных и богатых людей - они власти Мелеты-Тиргатао не потерпят. Только у амазонок царица женщина - больше нигде. Тут есть еще Перисад, и к нему Аргос приглядывался ревниво, он мог захватить трон запросто. Он был из того сорта людей (потом их назовут политиками), которые ради власти готовы очертя голову броситься хоть в пекло к дьяволу, потом пролить море крови и сложить, в конце концов, голову на плахе.